Жизнь как жизнь

– Что ты, Андрей, как не рада? Очень даже рада.

– А то я думаю, не обняла мужа.

– Ой, да стушевалась я больно, а тут ещё человек чужой.

Алёна склонилась к Андрею, положила голову ему на плечо.

– Ладно, хоть не люблю я пить горькую, но за возвращение живым выпью.

Она встала, принесла махонькую рюмочку на высокой тонкой ножке, поставила её перед мужем.

– Налей, только не полную, а то опьянею.

Андрей налил водки в рюмочку.

– Ну что, выпьем за встречу. Живые вернулись, значит – жить будем.

Выпили, закусили грибочками.

– Да вы ешьте, картошечку ешьте, угощать то особо теперь нечем – Алёна пододвинула к мужчинам миску с картошкой.

– Ничего, всё наладится! Немчура уже драпать начала. Глядишь, скоро и войне конец.

Андрей налил себе и Григорию ещё по стаканчику.

– Алёна, Григорий у нас пока поживёт. Его деревня на Псковщине ещё под немцами. Так что ему ехать пока некуда.

–Ладно, пусть поживёт, места всем хватит, изба то большая.

За чаем разговоры пошли. Андрей спрашивал о родных, о своих товарищах: кто живой, кто убит, кто покалечен.

– Да почитай на половину мужиков, что призваны были похоронки пришли, Васька Алёхин без руки пришёл, Алёша Колесов без ноги, в селе тоже двое без рук да ног. Контуженых много. Брат твой Пётр без вести пропал. С месяц назад извещение получили. Обо всех-то сразу и не расскажешь.

Засиделись до поздна. Лучины пучка два сожгли. Алёна начала всех укладывать. Разбросила на полу матрасы, набитые сеном для Григория и Васи, мелких загнала на печку, для себя и Андрея разобрала кровать.

На следующий день в дом потянулись деревенские бабы поглядеть, да спросить, не встречали ли где ихних. Мужики прыгали по избе на костылях, выходили на крыльцо покурить. Дважды садились за стол – так и день прошёл. К утру захолодало, инеем траву подернуло. Народ засуетился, капусту с огородов убирать начали. Васятка взял топор и тоже пошёл капусту рубить. К вечеру натаскали мешками в сени целую гору вилков. «Хорошая уродилась капуста, на всю зиму хватит. Завтра надо разобрать капусту: зелёные листья снять, в короба положить» – подумала Алёна перед сном.

Утром после завтрака, проводив в школу старших детей, Алёна вместе с мужиками принялась за капусту. Мужики с ножами сидели на скамейке, Алёна подавала им вилки капусты. Они отрезали от вилков зелёные листья, бросали их в огромный берестяной короб, а белую капусту Алёна складывала в другой свободный угол сеней, предварительно расстелив на полу рогожу.

На другой день Алёна с Васяткой, пока он не убежал в школу, затащили в избу три кадушки для квашения капусты и огромное трёхметровое деревянное корыто. Алёна в печи в чугунках накипятила воды, ошпарила кипятком кадушки и корыто, из сарая принесла тяпки.

– Андрей, поточи тяпки то, а я пойду баб на вечер собирать.

На рубку капусты обычно приглашались родные или соседки – человек шесть– восемь, в зависимости от количества выращенной капусты и длины корыта. Эта команда каждый вечер переходит из избы в избу, пока у всех изрубленная капуста не перекочует в кадки.

– Ну вот и всё, и Матрёна и Степанида, и Наталья, Марья с Катюхой вечером капусту рубить придут. Шестеро то до полуночи, чай управимся.

Алёна сняла телогрейку, повесила её на гвоздь у дверей, увидела тяпки, которые так и стояли у стены, куда она их приткнула.

– Андрей, а ты, что тяпки то не наточил?

– Да, я напильник не нашёл. Вроде везде поглядел.

– Да вот же он на запечке лежит.

Андрей попрыгал к печке. И правда, напильник и брусок лежали на видном месте, на том самом месте, где он их всегда держал до войны. Взяв напильник и брусок, он уселся на табуретку у печки.

– Гриша! Передай мне тяпки, а то ты с утра сиднем сидишь.

Григорий поковылял к стоящим у стены тяпкам, прихватил по одной к каждому костылю и принёс их к Андрею. Потом подтащив остальные, сел на скамейку рядом с Андреем.

– Давай, Андрюха, ты напильником тяпки точи, а я их брусочком править буду.

– Ладно.

Мужики быстро справились с задачей. Григорий со знанием дела правил бруском лезвия тяпок. Сразу было видно, что делает он это не впервой.

– Алёна! А что это у нас радиво не говорит?

– Васятко говорит, что какой-то проводок припаять надо. Да ему всё некогда.

– А давайте я погляжу –вмешался в разговор Григорий.

Он снял со стены чёрную тарелку, повертел её в руках.

– Мне бы гвоздь большой. Я его в печке накалю и припаяю проводок. Олова тут целая лепёшка.

Алёна пошла в сени, поковырялась там в ящике и вернулась с огромным гвоздём. Григорий положил гвоздь на конфорку. А когда гвоздь накалился, прихватил его сложенной в несколько слоёв тряпкой и принялся ковыряться в тарелке.

– Ну вот и готово! Сейчас будем проверять.

Григорий повесил тарелку на стену, вставил вилку в розетку. Тарелка хрюкнула, но не заговорила.

– Так, рано ещё. Радиво включат в шесть часов – отозвалась Алёна. – Мужики надо ещё ножи наточить, а то чем капусту то резать будете?

– Давай, давай, конечно, наточим.

Вскоре ребятишки прибежали из школы. Все сели обедать. Молча гремели ложками. Проголодались. Когда щи и каша были съедены, защебетали. Наперебой начали рассказывать, что было в школе, кого встретили по дороге домой. Старшие с умилением смотрели на них. Потом Нюрка встрепенулась, собрала со стола пустую посуду и понесла её в упечь мыть.

Вечерело. Управившись со своими делами в избу к Сазоновым потянулись бабы. Каждая переступая порог крестилась на красный угол, здоровалась с мужиками.

– Разболокайтесь вот здесь, – каждую встречала Алёна, – да присаживайтесь пока на лавку.

– Васятко! Неси из упечи табуретки, корыто будем ставить.

Табуретки поставили посреди избы, на них водрузили корыто. Алёна начала распределять обязанности:

– Мужики, вы садитесь за стол, вилки резать будете. Васятка неси из сеней стиральное корыто, резаные вилки в него складывать будем. Нюрка, Глашка! Подтаскивайте тяте с дядей Гришей вилки капусты.