Гюнтер Шидловски

Мастер. – Откуда вам знать, Пфлюгер, вплотную или нет? Вы замахиваетесь на четвертое измерение – ощущение, не овладев толком и вторым. Давайте лучше не спорить. Двигайтесь! Двигайтесь ближе, вам говорят. Ну, ещё! Ну вот, это уже похоже на дело. Одного только не пойму.

Пфлюгер (сквозь слезы). – Что, Мастер?

Мастер. – Куда подевался старина Диц? Диц?

Пфлюгер и Мастер. – Диц!

Диц удивлен, он и так довольно плотно прижимается к Мастеру с другой стороны.

Диц. – Я здесь, Мастер!

Мастер. – Что значит «я здесь»?! Я не ощущаю тебя, Диц!

Диц прижимается еще плотнее.

Диц. – Мастер, ну зачем? Ну зачем эта унизительная проверка?

Мастер. – Прости меня, Диц, прости… Просто всегда… Я так боюсь остаться один. Кстати, а куда ушел Штаубе?

Пфлюгер. – Он не ушел, Мастер!

Диц. – Откуда такая уверенность, Пфлюгер? Ты замахиваешься на четвертое измерение – ощущение, не овладев и вторым.

Мастер. – Молодчина, Диц, молодчина. Когда встретите Штаубе, скажите ему, если он хочет услышать подробный рассказ про Гюнтера Шидловски, надо попасть в четвертое измерение.

Штаубе встает, подходит и прижимается к ним вплотную. Они все переплелись как черви.

Пфлюгер и Диц. – Мастер, он все понял!

Звучит основная музыкальная тема – например, Э. Григ «В пещере горного короля», и на экране появляются иллюстрации рассказа.

Мастер. – Я счастлив, друзья! Я счастлив! И вот теперь о Гюнтере Шидловски. Мне посчастливилось несколько раз присутствовать на его процедурах, и ни в одной, ни в одной из них не было повторений… Этот парень, скажу я вам, работал в шести измерениях. Он появлялся всегда в самых необходимых местах. Сам. Без особого знака, чьего-то отчаянного стона или специальной записи. И практически на все дело хватало его одного. Ни одна деталь, подаренная природой, не была упущена, а наоборот, как бы наоборот – подчинялась скорбному и деликатному расставанию. Ива, если она росла в окрестности, стараниями Гюнтера становилась плакучей. Безжалостно праздничные ромашки как бы схлопывали свои лепестки, и даже ручей звучал значительно тише. Я не говорю о родственниках и друзьях, которые выстраивались таким единственно правильным, ангельски грамотным полукругом, что тени накладывались как раз по ту сторону, где это и было больше всего необходимо, оттеняя слабые места и худшие из надписей на прощальных погребальных лентах. Вот почему саркофаг, даже если он был выполнен из среднего дерева, стараниями Гюнтера выглядел дорогим эвкалиптом, а самые неудобные места, ну, скажем, заросшие или каменистые территории, становились престижными по завершении процедуры. Даже если был один-единственный пучок жимолости на всю процессию, Гюнтер устраивал его именно так, что и одного букетика хватало, чтобы все провожающие могли насладиться ароматом этого замечательного растения. Вы же знаете, как трудно стало в округе с жимолостью.