Неукротимая Лея

– Девочка ты наша родимая, надо же, умничка какая, ты прекрасно справилась, да еще сама, без посторонней помощи! – восторженно восклицал Ицхак.

– Вы знаете, ребята, – Лея отставила пустой стаканчик из-под кофе в сторону, – к сожалению, я вынуждена заявить, что случись это в другое время и в другом месте, где я бы не ожидала нападения, да еще и без средств этой вашей защиты, я не знаю… Боюсь, он сумел бы добиться своего, тем более, что физически наш «клиент» уж очень силён.

– Да, тут выяснилось, – махнул какими-то листками Ицхак, которые он держал в руке, – что он там, в СССР, был спортсменом, мастером спорта по тяжелой атлетике. Конечно, теперь, когда ему сорок два и он не тренируется, уровень подготовки уже не тот, но все-таки… А самое главное, что в этом, именно твоём случае он использовал клейкую ленту, что является новым в его поведении и характеризует как хладнокровного насильника с трезвой головой, идущего на преступление, используя для этого разные новшества.

– Теперь, думаю, это поможет нам в суде против него, так как адвокаты не смогут заявить, что он действовал в горячке, шоке, во время всплеска тестостерона, полнолуния, или по какой-то там еще причине.

– Такие вещи надо бы предусматривать, если не хочешь, чтобы случилось что-либо неожиданное, – сказала Лея. – Это я не вам, себе в упрек говорю, ведь я-то свои силы знаю, а противника всегда лучше переоценить, чем недооценить.

В полдень следующего дня она в здании мэрии в торжественной обстановке получила из рук самого мэра памятный подарок, а также чек на энную сумму. Подарок она позднее аккуратно уложила в багажник своего автомобиля, а чек с приличной суммой, указанной в нём, переадресовала в фонд помощи больным деткам.

К вечеру того же дня Лея вернулась домой, где обняла своего супруга Александра, а позднее они уже вместе отправились домой к родителям Леи. А спустя всего неделю после этой истории, сверив все исходные данные, Лея поняла, что беременна.

Турецкий променад

– А почему эта девка у тебя в наручниках? – спросил «покупатель» по имени Каракюрт у Серкана, старшего охранника, указав на высокую хорошо сложенную брюнетку в ободранной одежде, стоявшую первой в группе испуганных девушек, жавшихся к стене трюма; кисти её рук спереди были густо перехвачены клейкой лентой.

Тот глубокомысленно улыбнулся, собираясь промолчать, но охранник Тургай, работник новый и еще не умеющий сдерживать свои эмоции, прыснул от смеха.

– А он хотел её отвести в душевую комнату и там с ней поразвлечься, так она врезала ему ногой по челюсти. После чего ему это самое сразу расхотелось. Хи-хи-хи.

– Ногой по челюсти, говоришь? – спросил Каракюрт, хватая Серкана пальцами за подбородок, на котором действительно имелся свежий кровоподтёк. – А ведь она могла ударить ниже пояса и всё «хозяйство» тебе повредить.

– Да оставь, я просто воспитать её хотел, чтобы коллектив не мутила, – сказал тот, сморщившись от боли.

– Да, девка видная, – сказал Каракюрт, еще раз взглянув на девушку. – Я бы, её, пожалуй, в гостевой двор свёл, в наш VIP-клуб, всё лучше, чем отдавать этим мясникам, жаль только, что это пятно у неё на лице всё портит.

Последние слова он проговорил еле слышно, как бы про себя.

– Вроде как родимое пятно, – сказал Серкан. – Вся щека до самого глаза мясом заросла.

– А ты всё уже успел рассмотреть? – пробурчал Каракюрт.

– Работа у меня такая, товар оценивать, – не растерялся Серкан. – Зато вашему бизнесу такое пятно не помеха.

Каракюрт согласно кивнул.

Часом позже, с наступлением темноты, его команда переправила девиц, числом около сорока, из трюма стоявшего на приколе корабля, где они находились прежде, прямиком в специальный автобус, в котором в Турции обычно возят рабочих. А перед этим им дали двадцать минут на туалет. Автобус, в который их погрузили, был не простой, окна в нём были толстые, армированные, а еще затонированы так, что снаружи сквозь них ничего не было видно. Да и изнутри видимость была так себе, словно сквозь туман. Кабина водителя была отгорожена от салона толстым пластиком так, что доступа к нему не было. Сам водитель находился внутри. Второй водитель раздал девушкам пакеты с лепешками, наполненными чем-то, напоминающим гороховую кашу, и по бутылке воды, строго-настрого предупредив, чтобы те не пачкали и не сорили. Этот же парень, лицом злой и неулыбчивый, подойдя к девушке, о которой мы говорили выше, ножом разрезал путы на её кистях. После чего автобус тронулся. У каждой двери, спереди и сзади, сидело по охраннику с толстой дубинкой в руках.

Как только автобус тронулся, Лея, а девушка с родимым пятном, как вы уже догадались, была именно она, стала исподволь разглядывать своих попутчиц. Девицы разных национальностей, в основном тёмных оттенков кожи, были совсем молоденькими, от 15 до 25 лет. Кроме неё и еще двух девушек из Украины, непонятно как сюда попавших и сейчас сидевших вместе, сцепив руки, словно неразлучные близняшки, все остальные были африканками. Они, голодные, испуганные, негромко переговаривались между собой на разных языках и наречиях. Пёстрые одежды, в которых они прозябали бессменно, кто несколько дней, а кто уже неделю, давно потеряли вид и свежесть, отчего запах в автобусе стоял тот еще. Лея понимала состояние девушек и сопереживала им: оторванные от своих семей, близких, привычного образа жизни, при отсутствии элементарных санитарных условий, полуголодные, они все поголовно были без преувеличения на грани умопомешательства.

Все они были из того неуправляемого потока беженцев, направлявшегося из Африки и стран Ближнего Востока, преимущественно из Сирии, к обещанной им новой жизни в Европу, сытую, мирную, размеренную и богатую. Но, как известно, добирались до турецкого берега не все. Часть перегруженных, зачастую ветхих корабликов, снующих от одного материка до другого, так и не достигала цели; они переворачивались и нередко тонули, случалось – что совсем недалеко от берега, к которому беженцы так стремились. И вот тут люди Серкана не дремали: они, имея в своём распоряжении мощные и быстроходные катера, подбирали болтающихся в воде, по сути тонущих несчастных девушек, зачастую «не замечая» мужчин, а также стариков и раненых. Им нужны были именно беженки, молодые и здоровые, пережившие крушение, растерявшие членов своих семей, то есть не знавшие, жив ли кто из родственников, их попутчиков, или погиб. Такой вот проводился отбор. И только благодаря своему возрасту – молодому, а кое у кого и юному, когда люди имеют свойство быстро приспосабливаться к любым жизненным передрягам, а также условиям и обстоятельствам, девушки еще как-то держались. Беда была в том, что никто из них не знал, куда и для чего их сейчас везут. А знала только Лея, и знала, увы, слишком хорошо. Их везли даже не в публичные дома, чего девушки, скорее всего, опасались. Нет, их везли в неофициальный блок большого больничного комплекса в глубине страны, где им предстояло стать не по собственной воле, конечно, донорами для обеспеченных граждан Европы или арабских государств. И донорами не крови, увы. У кого-то из этих несчастных изымут сердце или часть печени, а то и всю целиком, или же почку, а у кого-то, вполне вероятно, сразу обе… После тщательных медицинских проверок, которые им вскорости предстоят, окажется, что какому-то реципиенту-миллионеру подойдет сердце или печень той или иной из девушек, и тогда…

А вообще у человека, если он, конечно, молод и здоров, можно изъять множество органов: сердце, печень, обе почки, лёгкие, поджелудочную железу. Весь такой комплект на чёрном рынке тянул уже на миллион евро… А тело несчастного донора потом будет или сожжено или захоронено втайне где-нибудь в песках…

Под кожей руки Леи, справа под мышкой был вживлён миниатюрный передатчик, который, когда на него подавался запрос извне, сообщал свои координаты. Эти данные поступали на компьютер к серьезным людям из Интерпола, а те знали, что и как дальше с этой информацией делать. Конечно, это была не бог весть какая подстраховка лично для Леи, так как в создавшейся обстановке с ней в любую минуту могло произойти что угодно, а помощь ведь могла и запоздать…

Заданием для Леи, – а в настоящий момент она была агентом Интерпола, – было обнаружить этот самый неофициальный, или подпольный медицинский блок, расположенный, как подозревали, в каком-то больничном комплексе в качестве отдельного частного подразделения. А что делать далее, решал уже сам Интерпол, по требованию которого в дело вступала готовая сотрудничать полиция Турции.

***

Неделю тому назад миниатюрная подводная лодка благополучно доставила Лею из Израиля через акваторию третьих стран на место массовой отправки беженцев в Африку, в компании с которыми девушка без труда попала на корабль, следующий в Турцию, заплатив довольно крупную сумму капитану судёнышка. Надежда отправивших её людей была на то, что даже благополучно достигнув турецкого берега, девушка найдёт способ попасть в лапы этих самых серканов, торгующих людьми на органы. И она, конечно же, сумела. Как именно? – это тема для отдельного рассказа.

Переезд автобусом на новое место занял около трех часов, большую часть пути он ехал без остановок вначале по побережью, затем виляя по извилистым гористым дорогам, после чего, прибыв к месту назначения, он заехал в какой-то подземный бокс, из которого девушек там же, не выводя наружу, препроводили в новое для них место, по сути в тюрьму. Впрочем, условия тут были вполне приемлемыми, особенно по сравнению с трюмом корабля: в огромном помещении, очень похожем на бомбоубежище, разделённом на отсеки с помощью передвижных ширм, было множество топчанов, составленных по три, и уставшие девушки, обессилевшие за эти последние часы, попросту повалились на них и почти все сразу уснули. Лея тоже заставила себя вздремнуть, силы надо было экономить, однако её всё это время, очевидно из-за просмотренных ранее, пару лет назад, исторических художественных фильмов, не оставляло ощущение, будто они находятся в каком-то гареме.

Желая сменить направление своих мыслей, она вспомнила недавно прочитанную ею газетную статью, называвшуюся «Италия расследует смерть 26 нигерийских женщин».

«Итальянские следственные органы начали расследование смерти 26 нигерийских женщин, в основном подростков, чьи тела были обнаружены в Средиземном море. Предположительно, погибшие женщины могли быть изнасилованы и убиты при попытке пересечь море и добраться до Европы. В портовой городе Салерно по этому делу уже задержаны пять мигрантов. Большинство погибших женщин находились на надувной лодке, на которой было еще 64 человека. Как сообщают итальянские СМИ, тела женщин содержатся в морозильной камере корабля. Большинству из них было от 14 до 18 лет».

Несмотря на весь ужас, который пробирает любого нормального человека при прочтении или даже рассказе об этом или другом подобном случае, Лея заставила себя расслабиться и вздремнуть.

Разбудил её часом позже какой-то шум: двое охранников в гражданском, вооруженных лишь дубинками, но очень грозных на вид, пришли и забрали каждый по две девушки и куда-то увели. Вначале девушки сопротивлялись, не желая подчиняться, но потом один из охранников, видимо, полиглот, сразу на трех языках объяснил девушкам, что их ведут всего-навсего на анализы, после чего сразу же вернут на место. И действительно, спустя пару часов все, включая и Лею, прошли эту процедуру, затем девушкам было устроено вполне приличное купание в душевых кабинках, после которого их впервые за всё время сытно покормили.

– Надо же, откармливают перед забоем, – невесело пошутила про себя Лея, тем не менее заставляя себя съесть всё принесённое.

Наступила ночь. Освещение было на минимуме. В помещении было довольно спокойно, лишь изредка кое-кто из девушек вскрикивал во сне, а после полуночи охранники куда-то увели двух девушек-украинок. Лея, всполошившись было, заставила себя успокоиться, расслабиться, и вскоре вновь задремала, так как действовать именно сейчас было преждевременно, а изменить что-либо практически невозможно. И вдруг, уже во втором часу ночи, она резко проснулась, так как перед ней возник… Серкан.

– Ну что, куколка моя, ты готова принять меня этой ночью, – пробормотал он, хватая её за руку. Мужчина, как Лея поняла, был подшофе, то есть пьян.

Не понимая слов, лишь улавливая их смысл, Лея кивнула головой, словно соглашаясь с ним, затем встала со своего топчана и, продолжая движение, резко ударила мужчину пяткой снизу в челюсть.

Серкан со стоном повалился на пол, а спустя минуту его подхватили под руки и увели куда-то охранники, а Лее вновь связали руки, только теперь уже пластиковым жгутом. «Если бы я согласилась пойти с ним куда-либо, он по дороге мог ведь брызнуть мне в лицо какой-нибудь гадостью, чтобы я отключилась, и тогда всё моё дело пошло бы насмарку, не говоря уж о надругательстве над телом», – подумала она, оправдывая свои действия. Когда суматоха вокруг неё утихла и девушки, отдыхавшие по-соседству, ворча и пожимая плечами, то есть не вполне понимая её поведение, вновь улеглись на свои топчаны, Лея отправилась в туалет, где, сев на крышку унитаза, поднесла руки к лицу и пальцем одной руки развернула перстень обычного дешевого металла, на который не позарились даже жадные охранники, розочкой внутрь. Затем не без труда провернула камешек по часовой стрелке и из розочки возникло узкое голубоватое пламя длиной в сантиметр. Легко перерезав огнем толстый армированный пластик, сковывающий её руки, она обратным поворотом камешка выключила лазерную горелку. Потом, нащупав у себя подмышкой едва заметную выпуклость, Лея сильно сжала её двумя пальцами левой руки, тем самым подавая сигнал, что она находится на месте, в самом медицинском центре.

Охранник у двери весьма удивился тому, что связанная по рукам беженка, ударившая накануне его начальника ногой в голову, сама пришла позвать его, то и дело повторяя: «Серкан, Серкан». «Странно, – подумал он, бесцеремонно разглядывая бесстрашную девицу, уродливое родимое пятно которой так портило столь хорошенькое на его взгляд, личико, – вначале дерётся, а после сама же приходит прощения просить». Однако он должен позвать своего непосредственного начальника, чтобы тот, не дай Аллах, не рассердился на него. Он стукнул в дверь пяткой ботинка два раза, как было у них с напарником условлено, и тяжелая металлическая дверь, какие обыкновенно бывают во всякого рода бомбоубежищах, отворилась.

– Чего колотишь? – едва успел спросить его напарник, которого звали Огюз, как из-за двери ему навстречу шагнула девица с каким-то странным родимым пятном на щеке, казавшимся в неверном свете подземелья каким-то неестественно пугающим. Но охранник не успел отвести свой взгляд от этого уродства, так как девица нанесла ему удар ногой в солнечное сплетение, от чего Огюз беззвучно опустился на пол. Вытащив у него из кобуры пистолет и передёрнув затвор, Лея еще раз глянула на лежавшего неподвижно за дверью внутри помещения первого охранника, затем выбралась в коридор. Свет тут был скудный, лишь дежурные лампы, расположенные одна от другой на довольно большом расстоянии, освещали длинный коридор. Увидев через три десятка шагов от себя дверцу светящегося лифта, Лея подошла, открыла её нажатием кнопки и вошла внутрь. Кабинка засветилась изнутри ярким светом, однако вместо цифр на маленьком экране загорелись какие-то буквы в трех уровнях. Нажав наугад на нижний из них, она почувствовала движение, а спустя секунд двадцать лифт остановился. Выйдя наружу, она увидела поблизости слева от себя освещённые двери и осторожно, крадучись, отправилась в ту сторону. Направо же был коридор, уходящий в темноту. Заглянув в прозрачный круг, имеющийся в центре двери, она поняла, что попала именно куда хотела – в медицинское учреждение: перед ней, судя по всему, была приёмная, вслед за которой, вероятно, следовала операционная.

«Над же, преступники тут работают по нахалке, в открытую, без „боюсь“», – подумала Лея, мысленно составляя план действий. Ей было предписано после подачи сигнала находиться в каком-либо безопасном месте или помещении и ждать, когда свою часть работы выполнит турецкая полиция, направляемая специалистами из Интерпола, однако бездействие для неё было хуже пытки. Она боялась, что полицейские, прибыв на место действия через какое-то время, могут упустить с места событий врачей – главных действующих лиц в этой клинике, занимающихся преступным бизнесом.

Лея дернула ручку двери на себя, затем поискала какую-либо кнопку на стене, но дверь была заперта и она не видела способа её открыть.

Тогда Лея решила действовать по обстоятельствам, на свой страх и риск. Направив на замок двери дуло пистолета, она несколько раз выстрелила. Звуки выстрелов, сопровождаемые эхом, были весьма громкими, зато казавшаяся непреодолимой дверь после сильного удара ногой растворилась настежь. Лея осторожно заглянула внутрь помещения, оттуда ей навстречу уже бежал охранник, на ходу достававший из кобуры пистолет. Когда он, не сбавляя скорости, показался в срезе двери, Лея поняла, что перед ней пожилой человек, поэтому просто шагнула ему навстречу и в два-три движения, используя инерцию и силу самого охранника, отобрав у него оружие, уложила лицом в пол. Держа в каждой руке по пистолету, она стала пробираться далее по помещению осторожными шажками. Перед ней маячили шкафы и полки с каким-то оборудованием, ей не очень понятным. Конечно, она бы предпочла сейчас иметь на себе наряд ниндзя со всем набором хорошо знакомого ей вооружения, но выбора не было, а пистолет, как-никак, тоже вещь серьезная, особенно для боя внутри помещений.

Едва подумала об этом, как ей пришлось пустить оружие в ход, так как навстречу ей бежали сразу трое мужчин с автоматическими винтовками в руках. На мгновение мелькнула мысль, что, может, это и есть полицейские, прибывшие сюда по наводке Интерпола, но нет, эти оказались бойцами в какой-то странной униформе, мало похожей на полицейскую. Двое из троих с ходу открыли огонь, едва завидев Лею, поэтому она упала за один из медицинских шкафов и из положения лёжа произвела несколько прицельных выстрелов по нападавшим. К слову, в стрельбе из пистолета ей раньше приходилось упражняться не так уж часто, но вот два последних месяца, она, словно чувствуя, что ей это понадобится, упорно тренировалась вместе с работниками Интерпола по нескольку часов в день.

Двое мужчин, получив по пуле в ногу – один в голень, другой в бедро, – крича и стеная, закрутились на полу коридора, побросав оружие.

С третьим охранником Лее пришлось повозиться подольше: перестрелка с ним длилась минуту или две, в результате чего оба они, истратив почти все патроны, буквально столкнулись лбами, выскочив навстречу друг другу. Первым делом выбив из рук охранника оружие, Лея перешла с ним в рукопашную схватку и спустя двадцать секунд уложила противника на пол несколькими мощными ударами ног по корпусу. Оглядевшись по сторонам, Лея решила продвигаться дальше, тем более, что еще ни одного человека в белом халате она тут не встретила.

Но вот, войдя в очередное помещение, на этот раз действительно похожее на предоперационную, она увидела врача, правда, тот был в голубом халате. Опустив пистолет, Лея направилась было к нему, но тут перед ней неожиданно возникла женщина в спортивном костюме.

«Спортсменка», – решила Лея, поняв это по атлетической фигуре и гибким быстрым движениям. Она успела увидеть странную, коварную улыбку на лице доктора, но не поняла его радостного настроя.

Подняв пистолет, она уже хотела было выстрелить в ногу этой дамочке, и лишь тогда увидела, что патроны в нём закончились. Не слишком опытный стрелок, она не успела проверить его. Странно, её новая противница будто предчувствовала это, а может, имея в этом деле немалый опыт, смогла, несмотря на расстояние, увидеть.

Тем временем женщина крадучись мягко, словно пантера, двинулась ей навстречу, попутно выхватив из-за пояса нунчаки.

…Ёе имя было Гертруда. Эта женщина была немкой по рождению, недавно ей исполнилось 29 лет. Несколько лет тому назад она, живя в Германии, вела довольно таки свободный образ жизни, легко встречаясь с самыми разными мужчинами и также легко с ними расставаясь. При этом она не забывала вполне серьезно заниматься спортом, её видом был тхэквондо. Являясь четырехкратной чемпионкой страны в этом виде единоборства, Гертруда была финалисткой чемпионата Европы, получив серебряную медаль, а один раз участвовала в чемпионате мира, где, дойдя до четвертьфинала, уступила будущей чемпионке. Всё было бы хорошо, но как раз в тот период времени она имела сексуальную связь с каким-то миллионером из Саудовской Аравии, от которого подхватила какой-то малоизученный вирус. Пока врачи, разводя руками, пытались поставить диагноз, болезнь в ней развилась не на шутку и первым делом поразила печень; Гертруда стала стремительно худеть и хиреть. От её внешности, которую друзья, любовники и знакомые оценивали как вполне достойную, почти ничего не осталось, о спорте тоже можно было забыть. Поначалу Гертруда думала, что всё как-нибудь само наладится и придёт в норму, стоит только придерживаться диеты, назначенной докторами, но, как оказалось, всё было гораздо серьёзнее и сложнее. Диагноз, наконец, был установлен, но, как признали врачи, несколько запоздало, и теперь дело шло к тому, что она стала остро нуждаться в пересадке печени, – иначе ей грозила смерть.