Самая страшная книга 2025

Мужики тем временем соорудили волокушу и переложили на нее слабо стонущего старика.

– Куда его, Лизавета Андревна?

– Домой меня несите… – просипел староста. – Там помирать буду…

– Далеко, не растрясти бы дорогой…

– Все одно дома легче…

Носильщики подняли глаза на Лизу. Та судорожно вздохнула, однако согласилась:

– Несите… Я скоро подойду…

Крестьяне торопливо, но аккуратно вынесли старосту из конюшни. Один остался в ожидании дальнейших распоряжений от барыни. Не успела Лиза открыть рта, к нему подошел Павел. Сунул в руку мятую ассигнацию:

– Вам с мужиками на водку! Скажи, Пал Сергеич выпить за здоровье старосты велит! Все! Марш отсюда!

Косясь то на барыню, то на револьвер в руке барина, крестьянин попятился. Лиза развернулась и широко зашагала к выходу.

– Куда! – зашипел Павел сквозь стиснутые зубы. Тонкие пальцы вцепились в руку чуть выше локтя. Лиза поморщилась от боли, но вырваться не пыталась.

– Надо знахарок собрать, следом за Архипом отправить. Даст бог, выходим.

Павел скривился и выпустил руку жены:

– Проще его, как коня, было… Забот меньше…

Едва получив свободу, она вышла на улицу.

– Ты-то чего с ними возишься? Новых бабы нарожают! – донеслось вслед. Лиза на мгновение замерла, но тут же ускорила шаг. – Беги! Вечером чтоб дома была!

* * *

Солнце почти коснулось синеющего вдали леса, когда пролетка с барыней, скрипнув рессорами, встала у крыльца. Павел встречал ее в расстегнутой рубахе и со спущенными подтяжками. Шумно дохнув в усы, он молча развернулся и вошел в дом.

Откинув со лба выбившуюся прядь, Лиза поднялась по ступенькам и вопросительно посмотрела на выглядывающую из-за крыльца Глашку, похожую на перепуганного зверька.

Та, мельком посмотрев на двери, шепотом протараторила:

– Пал Сергеич напился пьян сегодня… Ругался сильно, по матери…

– Тебя не обижал? – нахмурилась Лизавета Андреевна.

– Да не то чтобы обижал… – Глаша опустила глаза. – Вроде бы как по-доброму… Пощупал только за огузок, когда я стол накрывала… – Девушка покраснела так, что даже в наступающих сумерках стали видны пунцовые щеки. – Вы ж только барину не скажите, что я пожаловалась… Да и не жаловалась я… Просто к слову пришлось…

Лиза кивнула и, подняв край платья, вошла в дом.

В гостиной за неубранным с ужина столом сидел Павел. Над тарелками и плошками возвышалась толстостенная бутыль с чуть белесой жидкостью.

– Как дела у больного? – вальяжно откинувшись на спинку стула, спросил он.

– Плохо. – Лиза скинула с плеч платок и сняла передник. – Но если в ближайшие три дня не помрет, то, даст бог, выхожу.

– То есть в ближайшие три дня ты от мужа будешь к сельскому старосте бегать? – Муж высоко вскинул бровь и цыкнул зубом. – Не успел я, значит, приехать…

– Как убил коня и едва не отправил на погост старосту! – выпалила Лиза, но тут же осеклась, испугавшись собственной смелости.

Вскочивший было Павел замер с занесенной рукой:

– С-сучье племя… Видно, заговорила меня твоя бабка-ведьма, что не могу тебя отпороть как следует для воспитания… Предупреждали ж меня не связываться с вашим родом… Даром что холопы…

Покачиваясь, он подошел к жене вплотную и, изо всех сил рванув за грудки, едва не повалил ее на пол. Сарафан треснул, лямки не выдержали, и правая грудь выскользнула из-под одежды.

Дыхание Павла стало прерывистым. Грубо стиснув оголенную плоть, он сорвал едва держащиеся лямки и со второго плеча, оголив грудь полностью. Отступив на один шаг и разведя руки, прохохотал:

– Хороша чертовка! – И подойдя к жене вновь, стянул разорванный сарафан на бедра, а затем и до коленей. – А так еще лучше! Марш в койку!

Лиза, все еще прикрывая лицо руками, переступила порванную одежду и, семеня, поспешила в спальню.

Муж, стянув через голову рубашку, вошел следом.

– Куда под одеяло полезла?! – прорычал он, откидывая покрывало в сторону.

Грубо навалившись сверху, Павел с силой раздвинул ноги и, харкнув себе на пальцы, провел между ног жены:

– Чего сухая такая? Али не люб я тебе?

Лиза уткнулась лицом в подушку, стараясь не смотреть на супруга.

– Не люб, значит! Смотреть на меня не хочешь? – Он слез с жены и, дернув за лодыжку, стянул Лизу с кровати. Развернув к себе задом, навалился на спину. – Может, так тебе понравится?! – прорычал он в прикрытое разметавшимися волосами ухо. – По-собачьи?

Высунув язык, Павел часто задышал ртом, словно пес на жаре.

С каждым толчком Лиза все сильнее впивалась пальцами и зубами в покрывало. Чем дольше продолжалось насилие, тем сильнее сохли глаза. Время от времени Павел со всего размаху лупил по ягодицам.

– Ори, сука! – хрипел он. – Не молчи!

Но Лиза лишь крепче стискивала зубы, не желая ни единым стоном доставить мужу удовольствие.

Павел продолжал сильнее и злее. Запустив пальцы в ее волосы, он потянул так, что голова запрокинулась и из горла вырвался крик боли.

А затем содрогнулся всем телом и в изнеможении навалился сверху.

– Пошла вон… – влажно прохрипел он, сползая на кровать боком.

Кое-как выбравшись из-под мужа, Лиза, пошатываясь, вышла в гостиную, где лежало изорванное платье. Едва она наклонилась, чтобы поднять его, скрипнула дверь. Барыня, отупевшая настолько, что даже не догадалась прикрыться, тупо уставилась на Глашу.

– Лизавета Андревна! Да что ж это делается?! – со всхлипами пробормотала та. – Что делать-то будете?