Земля мертвых

– Так что, Инга, – предложил Росин, – если всех принцев порубаем, на князя согласишься? У меня княжны нет…

– Много вас таких, умных, – хмыкнула девушка и отвернулась к дядюшке: – Ты «Лето» помнишь?

Игорь кивнул и ударил по струнам:

Холодные тучи по небу плывут,
На крыльях печали разлуку несут
Еще одно лето простилось со мной,
Взмахнув на прощанье косынкой цветной
Зачем это лето в снегах я ждала,
Зачем это лето рябиной цвела…

Хотя темп песни был весьма бодрым и веселым, Росин почувствовал, как у него слипаются глаза. Сегодняшний день получился долгим и трудным, выпитая пополам с «тархуном» водка оказалась последним штрихом, уже неподъемной для организма тяжестью.

– Как хочешь, – с деланной обидой поднялся на ноги мастер, ушел в свою палатку и, не обращая внимания на продолжающийся за столом спор, рухнул на незастеленную раскладушку.

Кельмимаа

Шея болела так, словно ему свернули голову, и в первый миг Леша подумал, что он умер, и его бездыханное тело лежит на сырой земле. Правда, уже в следующее мгновение он осознал полную несуразность этой мысли: если он умер, то кто ее думает? Именно поэтому младший сержант Алексей Рубкин, сотрудник кировского РУВД, оперся руками о влажную от росы траву, оторвал голову от корня и осторожно выпрямился. Вывернутую из-за неудобной опоры голову удалось благополучно вернуть в обычное положение, милиционер попытался оглядеться, и сознание захлестнуло новым испугом: ослеп! Все вокруг словно задернула матово-белая пелена, сквозь которую не удавалось разглядеть ничего дальше трех-четырех метров. Младший сержант далеко не сразу осознал, что туман вокруг самый настоящий, природный, сочный и густой; свидетельствующей о наступлении теплого солнечного дня. За прошедшие секунды Рубкин раз пять успел дать себе слово насухо завязать с выпивкой, если с глазами все обойдется и на этот раз. Такое обещание он давал себе довольно часто – но выполнить его все как-то не удавалось.

На земле всхрапнули – это Никита Хомяк наслаждался объятиями Морфея, подложив под голову туго свернутый тулуп, и накрывшись куском потертого брезента. При взгляде на собутыльника немедленно прорезалась острая головная боль, и Леша стал пробираться к реке, чтобы засунуть башку в прохладные воды.

Сориентироваться в тумане оказалось не так-то просто. Вскоре патрульный обнаружил, что идет вдоль берега – сперва он наткнулся на загородку рыцарского поля для поединков, а чуть дальше – на спящего на надувном матрасе под шерстяным пледом ливонца. Рядом с ландскнехтом лежали короткий широкий меч и бутылка «Тархуна». Милиционер подобрал и то, и другое, откупорил бутылку и выпил ее в несколько глотков. На душе стало немного легче – Леша воткнул меч в землю рядом с головой безмятежно спящего воина и двинулся дальше, приняв значительно левее.

Однако вскоре со стороны стоящего на взгорке поселка ему померещились странные звуки: какие-то стуки, испуганные и торжествующие выкрики, трудно различимые из-за расстояния. И вряд ли в пять часов утра это были звуки от строительных работ. После короткого колебания Рыбкин быстрым шагом направился на звук. Но когда он миновал индейские вигвамы и стал продираться сквозь неожиданно густые заросли кустарника, впереди раздался самый настоящий жалобный бабий вой – и патрульный рванулся вперед. Несколько десятков шагов – он пробежал мимо плетня и низкого сарайчика, на углах которого плясали языки пламени и увидел четверых одетых в доспехи бородатых мужчин. Они разложили прямо на низкой стоптанной траве жалобно скулящую обнаженную девушку. Двое держали ее за руки – точнее, просто наступили на руки около запястий, один деловито насиловал, а еще один молча наблюдал за этим зрелищем.

– От блин, – тяжело ругнулся Алексей, расстегивая кобуру и доставая своего «Макарова». – Значит, на подвиги все-таки потянуло? Ну-ка, бросьте свои железяги и поднимите руки.

Наблюдавший за сценой насилия воин повернул голову на голос, хмыкнул и двинулся навстречу милиционеру, неторопливо вытаскивая из ножен меч. Одежду его составляла длинная кожаная куртка с большими сверкающими дисками на груди и несколькими металлическими пластинами на подоле. Ноги до колен прикрывали серые сапоги, а выше белела голая кожа. Нечесаная голова насильника настолько поросла волосами, что из черных кудрей выглядывали только кончик носа на лице, да сверкали глубоко посаженные узкие глаза.

– Стоять! Руки вверх, – повысил голос Рубкин и передернул затвор. – Стой, брось оружие! Стрелять буду!!!

Воин все равно приближался, играя узким, чуть изогнутым обнаженным клинком. Патрульный поднял пистолет над головой и выстрелил. Мужчина недоуменно остановился, потом двинулся дальше. Леша выстрелил еще раз. Мужчина опять остановился, вглядываясь в странное оружие, а потом рывком метнулся вперед, вскидывая саблю. Рубкин торопливо выстрелил ему в грудь два раза подряд. От сильных ударов воина откачнуло – но он удержал равновесие и снова тронулся в наступление. Алексей направил оружие на него и принялся давить на спусковой крючок, пока боек сухо не щелкнул в пустое место.

От каждого выстрела мужчину откидывало на шаг, еще на шаг, и в конце концов он все-таки упал на спину, широко раскинув руки. Алексей, видя как двое удерживающих девушку насильников сошли с ее ног, торопливо поменял обойму, передернул затвор:

– Лежать, лицом вниз! – и, не дожидаясь ответа, сделал несколько выстрелов им по ногам.

Оба врага повалились, а последний, сильным ударом в лицо сбив девушку на землю, поднялся, вынул саблю, небрежным движением вспорол обесчещенной жертве живот и повернулся к Рубкину. В этот миг в голове того и вспыхнули слова местного «мастера»: «В голову стрелять надо!».

Милиционер, раздвинув ноги, словно на тренировке, вкинул пистолет, поймал на мушку переносицу убийцы, и плавно нажал на спусковой крючок.

Тах! От головы в стороны полетели кровавые ошметки, а насильник медленно осел вниз.

– Вот так! – Рубкин спрятал оружие, оглянулся на вовсю полыхающий сарай, но в первую очередь подошел к раненым бандитам и, грубо перевернув их на живот, быстро завел заскорузлые руки за спину и сковал наручниками. – Сказал бы я вам про ваши права, но вы их теперь не имеете.

Послышался топот – патрульный повернул голову на звук и увидел еще одного бандита, в металлическом шлеме, кольчуге из больших плоских колец и обмотках. В руках преступник сжимал точно такую же прямую саблю, как и предыдущие.

– В магазине они их что ли покупали? – пробормотал Рубкин, доставая штатное оружие.

Из-за полыхающего сарая на дорожку выскочило двое пареньков в замшевых штанах и куртках. С тем же презрением к человеческой жизни, что и предыдущий бандит, этот полосонул ближайшего мальчишку своим клинком. Бедолага, так и не успев понять, в чем дело, схватился за горло и рухнул в пыль. Его друг, ловко извернувшись, с разворота ударил воина пяткой в голову. Тот небрежно подставил под удар железную шапку, после чего с силой рубанул поднятую ногу клинком. Второй индеец упал на землю рядом с предыдущим.

Алексей, не дожидаясь продолжения, вскинул «Макарова» и с пяти метров несколько раз выстрелил бандиту в лицо. После третьего выстрела тот взмахнул руками и свалился поверх своих жертв.

– Сколько же тут этих сумасшедших? – милиционер извлек обойму. В ней оставалось два патрона. Еще один в стволе. Рубкину стало по-настоящему страшно.

Близкие выстрелы разбудили в лагере далеко не всех. Из палатки выскочили милиционеры, принялись крутиться, пытаясь понять в тумане, куда бежать и что происходит. Следом за ними вышел сонный Росин. Поднял голову с тулупа Хомяк. Кто-то зашевелился у костра на берегу, поднялись несколько человек в стане ливонцев. От индейских вигвамов доносился шорох кустов – встревоженные мужчины лезли на холм.

Еще несколько выстрелов разорвали утренний покой. Все одновременно повернули головы в сторону холма.

– Пожар!!! – откинул брезент Никита и со всех ног кинулся к своему дому.

Следом устремились патрульные. Костя чуть поотстал, доставая телефон и пытаясь вызвать пожарных – но сотовый почему-то никак не хотел подключаться к линии.

Туман продолжал стелиться по поляне и реке, но верхушку холма не скрывал – короткая схватка индейцев с чужим латником произошла фактически у всех на глазах.

– Серый, Мишку и Вареника убили! – заорали со склона индейцы, начисто забыв, что их вождя зовут Длинное Перо. – Насмерть!

– Черт! – Росин убрал телефон и кинулся догонять ментов.

Из сарайчика высунулось двое бородатых мужчин.

– Стоять! – скомандовал Рубкин, вскинув пистолет. Неизвестные не подчинились и теперь, после трех совершенных у него на глазах убийств, патрульный выстрелил без малейших колебаний.

Тах! – один из бандитов осел вниз. В дверном проеме стал виден испуганно мечущийся в сарайчике поросенок. Тах! – второй, опять же, не поднял руки, а побежал с топором на Алексея. Патрульный выждал, тщательно прицеливаясь, и нажал на спуск: тах! Воин споткнулся и упал. Все, патроны кончились.

Распахнулась дверь избы, на улицу выскочило сразу трое бандитов – все бородатые, в округлых металлических шлемах. Двое в доспехах, один в бордовом ватнике. Эти тоже были с топорами.

– Вот и все, – понял Рубкин, убрал бесполезный пистолет в кобуру и машинально застегнул.

Разбойники, похоже, считали, что кроме них и Алексея в деревне больше никого нет – а потому пробравшиеся вдоль дома индейцы, сняв с плетней длинные слеги, смогли подкрасться сзади и нанести удары по головам двум бандитам. Третий развернулся навстречу к новому врагу – индейцы кинулись бежать. Разбойник попытался их догнать – но навстречу ему поднималось сразу двое вооруженных мужчин, причем один – в пластинчатых доспехах.

Леша кинулся к плетню и схватил с него тяжелую слегу.

– Никита, брось топор, – посоветовал мастер, глядя, как заметался попавшийся в ловушку враг. – Топорище у тебя короткое, не достанешь. А он тебя срежет. Кистень возьми. Да меться в руку, каску ты ему не пробьешь.

– А-а! – бандит кинулся на Хомяка, но милиционер метнул ему в ноги слегу, и сбил врага с ног. Все трое навалились на взбесившегося участника фестиваля, прижали к земле. Рубкин застегнул наручники:

– Все! Вот только что с теми двумя делать? – он кивнул на оглушенных слегами грабителей. – У меня «браслетов» больше нет.

– У индейцев ремешки спроси.

Со стороны реки послышалась беспорядочная стрельба. Все трое кинулись на звук, но их помощь уже не потребовалась – перед двумя милиционерами валялись еще трое бандитов, причем двое подавали признаки жизни.

– Степа, дай наручники, – попросил Леша. – У меня там еще двое лежат.

Патрульный с лычками сержанта молча протянул подчиненному блестящие «браслеты», а сам повернулся к Росину:

– Ну и как вы все это объясните, гражданин мастер?