Тетради 2016 года

Невидимый и шумный листопад
вдоль вертолётов клёна в сто голов
летящий через прятки и распад
в знак умножения, уложенный в тавро,

где кролик кувыркнётся через сад,
приветствуя пыльцу, а не цветы,
нору во мне раздвинув, как лицо,
чтобы глазеть, кто в той норе летит,

чьи лопасти, под воздухом звеня,
становятся смородиной в воде
и водят, как слепые, и стучат —
продольно сквозняку или дыре

впадая в детство, наготу и взгляд,
которые – сквозь кашель – унесёт
на щель похожий, голый листопад
сквозь кролика, похожего на вход.

    (21/04/2016)

«Сбор майский нарциссов, трамваев и птиц …»

Сбор майский нарциссов, трамваев и птиц —
стрекоз [деревянных, как утро]
солдаты, идущие в небе, без лиц,
в дожде, что вокруг парашютом
ложится и ест ледяных червяков,
чьи тени прозрачнее яблонь,
стоящих в окружности, без берегов,
похожих на темень и якорь,
похожих на этот протянутый стол,
в котором, как дым, оживает
разбухший от влаги, как смерть, мотылёк
и – словно паром – догорает.

    (10/05/2016)

Подкидыш

Ты дом покинешь – развернётся он
на стаи и сады, где из ворон
был выбран или собран, как пятно
цветное и, где в скудное зерно
постукивает свет и, близоруко
ощупывая сердца погремуху,
горит, на нефть похожий, чернозём,
где речь моя глухонема, слепа
и только ночь моргает, как звезда,
и источается до линии – предела,
где лай лягушек вырастает в белый,
развёрнутый, как майский свёрток, мёд.

    (11/05/16)

Крыжовник

Хруст воздуха, дающий имена
своим пещерам, ящерам, домам,
не достигающий из пены и воды
своих шагов, что ангелам страшны.

Коснись меня, мерцая – словно хруст
сглотнул тебя здесь, светом наизусть
исчерпывая ямы и людей
водой, преувеличенной на дне,

чей шмель из хромосом, как май, двойных,
в пролёт пророс, пружинами скрипит,
из смерти сада, в рыжий глинозём,
въезжая кварцем через белый склон,

через крыжовник, тёмную петлю,
которого я, если повторю,
то стану частью хруста и стеблей,
пейзажа, горя и других корней.

    (15/05/2016)

«[цитата луга] бабочка летит…»

[цитата луга] бабочка летит,
петли воздушной роет лабиринт,
которым так природа хороша,
что дышит, как повозка, не спеша.
Мы возле этой бабочки стоим,
что в бронзе света чашею летит: