Кто поставил Горбачева?

«Еще в марте 82 г., – пишет Р.Г. Пихоя, – КПК при ЦК КПСС подал в Секретариат записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Эту записку направили на перепроверку… 31 мая 82 г. уже с участием отделов ЦК была подготовлена новая справка, подтверждающая первоначальные данные КПК»[751 - Пихоя Р. Советский Союз: история власти. 1945–1991. M., 1998. С. 423.].

20 июля Ю.В. Андропов довел эту информацию до членов Секретариата ЦК КПСС и сообщил, что по обвинению в коррупции в крае арестовано более 150 человек, С.Ф. Медунов отзывается в Москву[752 - Пихоя Р. Советский Союз: история власти. 1945–1991. С. 423.]. На этом же заседании по предложению Л.И. Брежнева было решено рекомендовать его на пост замминистра, после чего С.Ф. Медунова почти сразу же отправили на пенсию[753 - Семанов С.Н. 7 тайн генсека с Лубянки. С. 195.]. Первым секретарем Краснодарского крайкома стал Виталий Иванович Воротников[754 - Пихоя Р. Советский Союз: история власти. С. 423.].

Симптомы грядущих перемен

Как явствует из дневника A.C. Черняева, летом 1982 г. в окружении отдыхающего Л.И. Брежнева два его помощника А.И. Блатов и Н. В. Шишлин «организовывали и оформляли многочисленные записки Генсека в Политбюро – по экономике, сельскому хозяйству, Китаю, международным делам, принципам управления (с упором на местную инициативу) и т. д.». По словам A.C. Черняева, в основе этих записок лежали новые идеи, отражающие взгляды Ю.В. Андропова[755 - Черняев A.C. Совместный исход. С. 504.].

В каком именно направлении работала тогда его мысль, мы пока можем только предполагать. Однако обращают на себя внимание следующие факты.

С.С. Шаталин вспоминал, как в 1982 г. вскоре после смерти М.А. Суслова Ю.В., но еще до переезда с Лубянки на Старую площадь Ю.В. Андропов обратился к нему с просьбой дать характеристику состояния советской экономики, причем «без всякой цензуры», т. е. совершенно откровенно. С.С. Шталин направил ему три записки на эту тему. Зная взгляды С.С. Шаталина, нетрудно представить, как в них характеризовалось состояние советской экономики. Говоря о реакции Юрия Владимировича на эти записки, С. С. Шаталин писал: «Он звонил мне, благодарил, и я чувствовал, что он создает плацдарм для совместной работы»[756 - Шаталин С.С. Прерванный диалог. С. 138.].

Тогда же, видимо, с подачи Ю.В. Андропова в ЦК КПСС была направлена «записка Арбатова и Богомолова», которая тоже содержала критическую характеристику состояния советской экономики и была воспринята в ЦК как «очернительство»[757 - Черняев A.C. Моя жизнь и мое время. М., 1995. С. 439–440.].

Это дает основание думать, что Ю. В. Андропов вернулся в аппарат ЦК с надеждами на перемены.

К лету 1982 г. необходимость перемен во всех сферах жизни осознавалась довольно широким кругом людей на самых разных этажах власти. Причем этот круг со временем становился все шире и шире.

В связи с этим заслуживает внимания свидетельство A.C. Черняева о том, что когда 18 января 1977 г. на заседание Секретариата были вынесены вопросы «планирования и стимулирования», он увидел в этом возвращение «к идеям экономической реформы»[758 - Черняев A.C. Совместный исход. С. 262.].

Это свидетельство перекликается с утверждением Я.М. Уринсона о том, что «сначала Новиков и Кириллин, а потом вместе с ними Байбаков, Гвишиани и другие попытались под лозунгом научно-технического прогресса вернуться к косыгинским реформам». Когда именно это произошло, Я.М. Уринсон не указывает, но из его слов вытекает, что «это вылилось» в «так называемый широкомасштабный эксперимент и реформу 1979 г.»[759 - Уринсон Я.М. Экономические реформы: взгляд из Министерства экономики. С. 6.].

По свидетельству Н.И. Рыжкова, в 1979 г., «при Косыгине», была предпринята «вторая попытка реформировать тяжело, если не сказать смертельно больную экономику». Причем этой «реформой занимался его заместитель Владимир Новиков»[760 - Рыжков Н.И. Перестройка: история предательства. С.46. Имеется в виду Новиков Владимир Николаевич (Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений. М.,1995. С. 46).].

«Я, – вспоминает Л.И. Абалкин, – участвовал в разработке тех проектов по экономической реформе, осуществление которых предполагалось еще во второй половине 70-х годов… Приходилось сидеть и в Кремле в составе рабочих групп… Работа продолжалась целыми месяцами»[761 - Ненашев М.Ф. Последнее правительство СССР. Личные свидетельства. Диалоги. М., 1993. С. 46–47.].

Результатом этой работы стали «постановление ЦК КПСС «О дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма и задачах партийных и государственных органов», а также постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы», принятое 12 июля 1979 г.[762 - Бовин А. Курс на стабильность породил застой //Л.И.Брежнев. Материалы к биографии. М., 1991. С.96. Си ротки н В. Кто разворовал Россию. С. 135–136.].

«Помню, – писал Павел Волин, – сколько надежд возлагалось на знаменитое 695-е постановление 1979 года, которое было задумано как переломное в предоставлении предприятиям хозяйственной самостоятельности. Некоторые ученые говорили мне тогда с надеждой, что вложили в него годами выношенные мысли. Помню, три научные группы готовили его, а на заключительном этапе чиновники так обкарнали, что остались рожки да ножки». Л. Абалкин: «Я, кстати, тоже участвовал в его разработке и был единственным, кто не завизировал его окончательный текст»[763 - Абалкин П., Волин П. Лекарства для экономики. Диалог ученого и публициста //Литературная газета. 1988. 2 ноября.].

Особое место в этом постановлении занимали три положения: во-первых, предполагалось составление годового плана начинать снизу – «с производственных объединений (предприятий) и организаций»; во-вторых, допускалось иметь в планах следующие показатели: а) «производство основных видов продукции в натуральном выражении», б) «рост производительности труда», в) «лимит численности рабочих и служащих»; в-третьих, планировалось «для развития хозяйственной инициативы трудовых коллективов» перейти «в 11-й пятилетке к образованию фондов материального стимулирования»[764 - В Центральном Комитете КПСС и Совете Министров СССР // Известия. 1979. 29 июля].

В. Сироткин характеризовал это постановление как «капитуляцию» Кремля «перед региональными баронами» и утверждал, что на основании этого постановления «с 12 июля 1979 г.» до 40 % прибыли оставалось в распоряжении предприятий, «причем 16–17 процентов этой «халявы» шло в так называемые «фонды экономического стимулирования предприятий», т. е. в карман директората»[765 - Сироткин В. Кто разворовал Россию. С. 135–136.].

Есть основания предполагать, что постановление № 695 рассматривалось лишь как один из шагов на пути дальнейшего реформирования экономики. Не исключено, что именно к тому времени относится предложение H.A. Косыгина «о ликвидации отраслевых отделов ЦК» и перенесении центра тяжести управления из ЦК КПСС в Совет Министров, о чем пишет бывший зять М. А. Суслова – Л.Н. Сумароков[766 - Сумароков Л.Н. Встречи с интересными людьми. Февраль 2006 г.// Сайт «Vi-person.ru» (http://demografia.viperson.ru/wind.php?ID=249344&soch=1).].

Этот факт нашел отражение и в мемуарах М.С. Горбачева. «В свое время, – пишет он, – Косыгин попросил передать в правительство отделы, созданные в ЦК КПСС для курирования практически всех отраслей народного хозяйства»[767 - Горбачев М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 350.]. По существу, А.Н. Косыгин повторял то, что еще в 1964 г. предлагал Ю.В. Андропов. Однако «Брежнев и его окружение восприняли это как попытку лишить партийное руководство рычагов управления, оставить его с одной идеологией»[768 - Там же. С. 350.].

В октябре 1979 г. у Алексея Николаевича случился обширный инфаркт», и он оказался в больнице[769 - Воронин А. На ниве внешней политики // Премьер известный и неизвестный. Воспоминания о А.Н. Косыгине. С. 69. Бацанов Б.Т. Всем чертовски хотелось работать… Беседа со старожилом Кремля. Вел беседу В. Снегирев // Труд. 1992. 22 апреля.]. Одна из причин этого несомненно заключалось в том сопротивлении, которое встретили его усилия по реформированию советской экономики[770 - Бовин A. XX век как жизнь. С. 366–367.].

Если верить Л.Я. Брежневой, Леонид Ильич осознавал неустойчивость положения и заявлял: «Да вы что, какие реформы. Я чихнуть даже боюсь громко. Не дай бог, камушек покатится, а за ним лавина… Экономические свободы повлекут хаос. Такое начнется. Перережут друг друга»[771 - Брежнева. Племянница генсека. С. 399.].

Но сторонники перемен не складывали оружия. В 1979 г., пишет Н.И. Рыжков, первый заместитель председателя Госплана Виктор Лебедев «написал подробную и честную записку, в которой проанализировал состояние экономики, написал и отослал в ЦК. Что же потом было? На заседании Политбюро эту записку чихвостили и обвиняли автора в грязной клевете»[772 - Рыжков Н.И. Перестройка: история предательства. С. 34–35.]. В. Лебедев был освобожден от занимаемой им должности, его наследником стал бывший директор Уралмаша Николай Иванович Рыжков[773 - Зенькович H.A. Самые скрытые люди. С. 499.].

«15 октября, – вспоминал А.Е. Бовин, имея в виду 1979 г., – к нам приехал Николай Павлович Лебединский, заместитель председателя Госплана… Несколько тезисов из его выступления. Уже снижаются не только темпы, падают абсолютные приросты, абсолютные уровни. Поскольку темпы снижаются неравномерно, усиливается разбалансированность, растут диспропорции. Резко ухудшилось положение на транспорте. Поехала вниз группа «Б». Растут денежные сбережения и неудовлетворенный спрос, что снижает заинтересованность в результатах труда. Появляется «теневая» экономика: «серая» (чтобы работать, надо нарушать порядок) и «черная» (чтобы работать, надо уйти в подполье). Снижается дисциплина, растут безответственность и коррупция… Госплан лишен возможности выступать в роли Генерального штаба управления экономикой»[774 - Бовин A. XX век как жизнь. С. 366–367.].

По свидетельству С. Шаталина, в 1979 г. Политбюро ЦК КПСС «поручило комиссии под руководством председателя ГКНТ СССР заместителя председателя СМ СССР академика В. А. Кириллина» подготовить «доклад» с предложениями «по резкому повышению экономической эффективности народного хозяйства»[775 - Шаталин С. Прерванный диалог. С. 132.].

В эту «работу», писал С. С. Шаталин «были втянуты сотни людей». Руководили ими Б.З. Мильнер, В.Л. Покровский и он. 20 ноября 1979 г. A.C. Черняев записал: «Вчера вот прочел выступление Брежнева на ПБ (перед предстоящим пленумом ЦК о экономическом положении и планировании на 1980 г.). Поразился откровенности. Но и встревожился еще больше: ситуация-то аховая… В тексте речи уже для пленума (которую я сегодня прочел) – подано все это в ослабленном виде… но названы «поименно» виновники – министры»[776 - Черняев A.C. Совместный исход. С. 382.].

После этого в следующем 1980 г. Политбюро ЦК КПСС поручило Комиссии В.А. Кириллина подготовить второй доклад на эту же тему, разработкой которого руководил С.С. Шаталин. «Первый доклад, – вспоминал он, – был атомной бомбой, второй – водородной, даже госплановские снобы говорили – да»[777 - Шаталин С. Прерванный диалог. С. 132, 134–135.].

«Второй доклад был всего в трех совершенно секретных экземплярах – один у председателя Госплана СССР Н.К. Байбакова, второй – у президента АН СССР А.П. Александрова и третий – у В.А. Кудряцева». После подготовки второго доклада В.А. Кириллин уехал в Болгарию, а когда вернулся неожиданно для многих «написал просьбу об отставке с поста вице-премьера», чего до этого никогда не было[778 - Там же.]. По всей видимости, это было связано с тем, что предложения возглавляемой им комиссии были отвергнуты.

«В конце 1981 г., – пишет В.И. Болдин, который именно в этом году из редакции «Правды» перешел на должность помощника секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, – у меня состоялся… разговор с Михаилом Сергеевичем… Горбачев откровенно высказался сам и предложил мне подумать, кого можно было бы привлечь для выработки новых концепций развития экономики. Тогда был составлен список экономистов и хозяйственников». Михаил Сергеевич предложил действовать осторожно. «Но встречи с учеными и специалистами начались и продолжались довольно долго. Горбачев напрямую или через меня приглашал экономистов Госплана, Министерства финансов, Комитета по труду и заработной плате, многих других специалистов. В общем скоро подобные встречи вошли в практику и собрания экономистов у Михаила Сергевича стали своеобразным ритуалом»[779 - Болдин В.И. Крушение пьедестала. С. 31.].

По всей видимости, события в Польше стимулировали разработку Советом Министров СССР постановления № 125-37 о создании Межведомственного совета по анализу опыта стран – членов СЭВ в области планирования и управления народным хозяйством, принятого 29 января 1981 г.[780 - ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 147. Д. З.Л. 1.].

Примерно тогда же, пишет О.Р. Лацис, Л. И. Брежнев направил в Политбюро записку, в которой «предлагалось создание общего рынка стран СЭВ со свободным движением товаров, капитала и рабочей силы»[781 - Лацис О. Тщательно спланированное самоубийство. М., 2001. С. 166–169.].

Руководство разработкой проекта подобной перестройки было возложено на Н.В. Талызина[782 - Там же.], который с октября 1980 г. был заместителем председателя Совета Министров СССР и постоянным представителем СССР в Совете Экономической Взаимопомощи[783 - Зенькович Н. Самые закрытые люди. С. 564.].

Работа велась в рамках СЭВ на протяжении трех лет, т. е. до 1983–1984 гг., и была завершена при К. У. Черненко. Проект был представлен В. И. Долгих, но реализации не получил[784 - Лацис О. Тщательно спланированное самоубийство. С. 166–169.], так как при его составлении Комиссия Н.В. Талызина столкнулась с проблемой: как создать «общий рынок» «со свободным движением товаров, капитала и рабочей силы» при сохранении монополии государства на средства производства и плановой системе хозяйства.

По свидетельству В.М. Фалина, тогда же, в конце 70-х – начале 80-х годов, он участвовал в неофициальных переговорах с Эгоном Баром, в ходе которых рассматривалась возможность создания единого технологического, экономического и правового пространства на территории двух Германий[785 - Запись беседы с В.М. Фалиным. Переделкино. 19 октября 2009 г. // Архив автора.].

Некоторое представление о том, в каком направлении уже тогда работала реформаторская мысль, дают воспоминания бывшего замминистра внешней торговли В.Н. Сушкова о его беседе с Н.В. Талызиным[786 - Зенькович H.A. Самые скрытые люди. С. 163–165..].

«Однажды я был в гостях у Николая Владимировича… Он разоткровенничался… Речь шла об экономических реформах: о свободе предпринимательства, о частной собственности, законе о земле, правовом государстве, правах человека, справедливости»[787 - Сушков В.Н. Заключенный по кличке «Министр». М., 1995. С. 195.].

Может быть, подобные разговоры имели тогда только доверительный характер? Нет, по свидетельству Н.В. Сушкова, «о необходимости политических и экономических реформ» Н.В. Талызин говорил и с А.Н. Косыгиным. «И премьер прекрасно его понимал»[788 - Там же.]. Это, по всей видимости, не было случайностью. Имеются сведения, что Алексей Николаевич с тоской вспоминал о временах нэпа[789 - Бацанов Б. Он мог бы сделать примерно то же, что Дэн Сяопин. Алексей Косыгин глазами человека, который проработал с ним 14 лет// Независимая газета. 2000.14 декабря. С. 15.].

Подобные идеи давно уже витали среди интеллигенции. Известный советский экономист И. Бирман утверждал, что высказывался за допущение частной собственности в СССР еще в конце 60-х годов[790 - Бирман И. Я – экономист. О себе, любимом. М., 2001. С. 276.].

Рассадником этих идей был созданный в 1963 г. ЦЭМИ. «ЦЭМИ – вспоминал С.С. Шаталин, – стал питомником рыночников, антимарксистов… оптимальщиков всех мастей и оттенков, экономометристов и макроэкономистов. И, конечно же, он прочно занял первое место в СССР по экспорту сотрудников в страны со свободно конвертируемой валютой»[791 - Шаталин С.С. Прерванный диалог. С. 128.].

Тогда же в самиздате получила распространение брошюра

А.Д. Сахарова «О стране и мире», которая была написана им еще в 1975 г. и затем опубликована за границей. В ней он прямо высказался за «частичную денационализацию всех видов деятельности, может быть, исключая тяжелую промышленность, главные виды транспорта и связи», а также поставил вопрос о «частичной деколлективизации» и «ограничении монополии внешней торговли»[792 - ЦРУ против СССР. 3-е изд. С. 290.].

Чем представляла интерес эта брошюра? Во-первых, тем, что идея приватизации исходила от представителя советской элиты – академика, Героя Социалистического Труда, известного ученого. А во-вторых, она была высказана не в тиши кабинета, а на весь мир.

Бывший с 1971 по 1981 г. сотрудником Научно-исследовательского института экономики при Госплане СССР[793 - Экономика развитого социализма: административный рынок, застой и нефть. Интервью с Виталием Найшулем//Неприкосновенный запас. 2007. № 2(52).С. 57.] Виталий Аркадьевич Найшуль[794 - Найшуль В.А. Типология дифференциальных уравнений в комплексной области. М., МГУ, 1982. 11 с; Найшуль В. Бюрократический рынок // Независимая газета. 1991.26 сентября.] утверждает, что в конце 70-х – начале 80-х его коллеги начали осознавать «приближение фатального кризиса» советской экономики[795 - Найшуль В. «Традиции – это детали, из которых можно собрать что угодно» (беседу вел С. Шил кин) II Новое время. 1997. № 42. С. 26.]. В связи с этим, вспоминает В.А. Найшуль, «мы стали думать, как обществу из всего этого выходить», в результате чего он сам и еще двое его коллег приходят к выводу о том, что единственный путь – это переход к рынку и реставрация прежней частной собственности[796 - Там же.].

Вспоминая о своей работе в ВНИИСИ начала 80-х годов, Е.Т. Гайдар пишет, что именно тогда он пришел к выводу, что советская экономика исчерпала возможности своего развития, что «без глубоких рыночных реформ кризис ее будет углубляться». Поэтому необходимо было создать «предпосылки для постепенного эволюционного поворота экономик на западный путь», чтобы «с наименьшим ущербом выйти из социалистического эксперимента^.

Характеризуя настроения, существовавшие на Старой площади, A.C. Черняев утверждает: «В аппарате уже была довольно большая группа людей, которые понимали, что Советский Союз катится куда-то не туда. Все эти люди были готовы к реформам»[797 - Черняев A.C. «Хочу сказать правду» // Еврейское слово. 2005. № 18 (241) (электронная версия: http: /www.e-slovo.ru).]. «Если брать круг людей, с которыми я непосредственно работал, то все воспринималось острее. Понимали, что у нас нет свободы и что она нужна нам как воздух. Понимали, что у нас нет рынка и что он тоже нужен как воздух». Однако о возврате к частному капитализму никто не говорил, речь шла о социализме с «человеческим лицом»[798 - Там же.].

По утверждению Я.М. Уринсона, в 1982 г. «в ЦЭМИ АН СССР с участием Шаталина, Петракова, Федоренко, Майминаса, Коцеленбогена, Ясина и еще нескольких людей была сформулирована концепция, которую в сегодняшних терминах можно было бы назвать осторожно рыночной». Кроме того, институт разрабатывал «СОФЭ» – систему оптимального функционирования экономики, «за которую консервативно настроенные советские экономисты и ученые очень ругали ЦЭМИ, а в ЦК КПСС эту концепцию оценили как прямо антисоветскую»[799 - Уринсон Я.М. Экономические реформы: взгляд из Министерства экономики. С. 6.].

«Косыгинские реформы, – писал B.C. Павлов, – именно потому и были потихоньку сведены на нет, что встал вопрос о реформировании общественного строя, грубо говоря, о том, что частная собственность должна получить во всем нашем общественно-политическом устройстве такое же право на жизнь, как и государственная. На Старой площади сидели не дураки, и они прекрасно понимали, что этой реформой создается определенный слой людей – не будем пока называть его классом – который будет кровно заинтересован в изменении общественного строя в стране»[800 - Павлов В. Мы пошли бы другим путем // Десять лет, которые потрясли… 1991–2001. М., 2002. С. 100.].

Показательно, что именно в это время заведующим сектором тяжелой промышленности НИИ труда Г.А. Явлинским[801 - Явлинский Г.А. Совершенствование разделения труда рабочих химической промышленности. М., 1978.] была подготовлена книга, в которой делался такой вывод: сложившаяся в экономике ситуация требует или возвращения назад к той системе управления народным хозяйством, которое существовало при Сталине, или же предоставление предприятиям полной хозяйственной самостоятельности, т. е. перехода к рынку.

В данном случае Г.А. Явлинский выражал не только свои взгляды, так как в 1982 г. его книга была издана, правда, только для служебного пользования. Как утверждает Григорий Алексеевич, книгой сразу же заинтересовался КГБ и она была изъята из обращения[802 - Колобова В. В. Григорий Явлинский. Ростов-на-Дону, 1998. С. 31–32.].

Если верить В.А. Найшулю, то в начале 80-х годов среди экономистов обсуждался не только вопрос о том, можно или нельзя переломить негативные явления в экономике без перехода к рынку, но и том, как осуществить этот переход. Решить эту проблему можно было двояко: или путем предоставления возможности создания рядом с государственным частного сектора, или же путем ликвидации государственного сектора и создания частного сектора на его основе.

По свидетельству В.А. Найшуля, он «с двумя коллегами» склонялись к предпочтительности второго сценария. И уже тогда, в начале 80-х годов, «родилась идея ваучеризации», т. е. раздела государственной собственности[803 - Найшуль В. «Традиции – это детали, из которых можно собрать что угодно» (беседу вел С. Шил кин) II Новое время. 1997. № 42. С. 26.].