Игра слов

– Хорошо, тогда я тебя спрашиваю, что важнее?

– Я уже не знаю, – искренне ответил я, хотя отлично понимал, что эти вопросы нужны шефы только для того, чтобы озвучить уже продуманный им ответ.

– Пойми, что твои идеи – это лишь повод встретиться с клиентом, – шеф ударил по шару и эффектно вколотил его в лузу. – Сегодня все решают не идеи, а техника продаж. Проще и дешевле всего договориться об откате с тем, кто имеет влияние на человека, который платит деньги. Дороже получается, если договариваешься с собственником бизнеса, тогда откат называется скидкой. В любом случае чрезвычайно важно произвести хорошее впечатление. Я про вчерашнего строителя знаю почти все. На прошлый День строителя он получил от нас удочки. Его жена в день рождения – золотую цепочку. Неделю назад мы были вместе в этой сауне. Чтобы встретиться с ним в нашем офисе и заключить выгодный контракт, мне был нужен лишь повод. Твои идеи – это лишь повод. В современном мире твои идеи уже не товар, а лишь красивая упаковка.

– Красивая упаковка для чего? – спросил я.

– Не понял?

– Если идеи уже не товар, а лишь упаковка, что тогда находится внутри упаковки?

Шеф плеснул себе виски. Он не хотел заканчивать этот разговор, но ему явно был нужен таймаут. Банкетный стол еще не был накрыт, в бильярд он уже всех обыграл, идти в парилку ему почему-то не хотелось…

– Все, хватит заумных разговоров. Лучшее средство против умных разговоров – болтовня раскрепощенных девчонок. Каждому по девочке!

Опять позвонил Стас. Он уже не говорит «привет». Его вполне устраивает мое молчание, потому что мое молчаливое согласие слушать Стас наверняка уже считает своим достижением и, пожалуй, так оно и есть.

– Когда у человека по-настоящему много денег, он перестает смотреть на ценники, – начинает Стас. – Понимаешь, такому человеку все равно, сколько стоит вон та бутылка вина, этот костюм или вот эта шуба для девушки. Представь, что для тебя ценники просто перестали существовать.

Одна из дверей открылась, и в холл быстро вошли семь или восемь девчонок, очень разных по росту и формам, но вполне симпатичных, в одних трусиках и лифчиках, а одна девчушка с обнаженной грудью, правда, на мой вкус, не очень красивой.

– А вот и девушки… Проходите, проходите… Ну, кто кому больше всего понравился?

Шеф явно был очень доволен своей идеей, и теперь, когда она стала столь эстетично материализовываться, он особенно чувствовал себя в своей особенной тарелке.

– Ты впервые в жизни купишь новую машину, а не подержанную, – слышу я голос Стаса. – Неужели тебе приятно каждый день садиться в кресло, пропуканное каким-то немецким бюргером?!

В ответ я сначала захотел обматерить Стаса, потом просто выключить телефон, а затем скорее почувствовал, чем понял, что Стас прав, и что мне и еще многим знакомым и незнакомым мне людям нечего из себя строить интеллектуалов и тонких натур, если такая грубость и зримость на самом деле производит наиболее сильное впечатление.

Краем глаза я еще раз взглянул на вошедших девчонок: самой высокой в этом гареме была Иринка.

– Человеку с большими деньгами никто и никогда не будет возражать, – будто гвоздь Стас вбил в меня эту фразу.

Иринка тоже увидела меня, повернулась чуть боком, словно стараясь чем-то прикрыться, и взглядом вылила на меня таз с помоями. Одной рукой я продолжал держать телефон, и голос Стаса продолжал звучать в нем, но уже не попадал вовнутрь меня, а второй я резко взял Иринку за руку, успел порадоваться тому, что никто не опередил меня, и повел ее по коридору, где, как мне казалось, должны были быть комнаты отдыха.

– Во Франции ты познакомишься с девушкой, которая похожа на Софи Марсо, а в Германии твоя подруга будет копией Клаудии Шиффер, – снова донеслось из телефона.

Я открыл дверь в небольшую комнату, в которой уставшая женщина в заляпанном халате резала что-то похожее на салат. Наверное, это была местная кухня. Я зачем-то хлопнул дверью, и резко потащил Иринку дальше по коридору. От рывка на мгновенье она споткнулась на своих высоких каблуках, но тут же длинным шагом догнала меня и уже сама крепко вцепилась в мою руку. Мы вместе будто от чего-то спасались.

– А еще я советую тебе обязательно хотя бы раз переспать с негритоской, – говорил Стас. – Уверен, что, если это однажды случится, твои дети будут мулатами.

В следующей комнате был только полумрак и одинокая постель возле высокого зеркала. Я закрыл дверь, и наши пальцы разжались. Иринка собралась что-то сказать или, быть может, закричать, и я почти с силой ладонью закрыл ей рот, ударившись о зубы. Не хватало еще, чтобы Стас сейчас услышал ее голос. Потом я тряс руку, чтобы усмирить резкую недолгую боль.

– Желаю тебе эротических фантазий, – сказал Стас и отключился.

Тишина накрыла нас с головой как одеяло. Такую тишину можно резать ножом. Мы стояли каменными истуканами. В этой маленькой комнате любым движением мы могли только приблизиться другу к другу, а это казалось невозможным.

В дверь негромко постучали, быстро, не дожидаясь ответа, она приоткрылась, и в узком дверном провале как в телевизоре показалось довольное лицо шефа:

– Тебя девушка устраивает? Или тебе еще одну подбросить?

– Устраивает, устраивает, – торопливо откликнулся я. – Предстоит бурная ночь.

– Надеюсь, вы найдете чем порадовать друг друга хотя бы час, а то комнат на всех не хватает, придется холл тоже занять…

Дверь быстро плотно закрылась, но глубокой прежней тишины уже не наступало. В комнату словно запахи постепенно стали проникать звуки музыки из холла, автомобильные гудки из-за плотно занавешенного маленького окна, и первое же мое движение откликнулось четко различимым шуршанием одежды.

– Я – свободная женщина, – Иринка с вызовом бросила в меня эти слова, как бросают булыжник, вывернутый из мостовой.

Я сел на кровать. Иринке пришлось сесть рядом, потому что в комнате не было стульев.

– Ты мне передние зубы чуть не выбил.

Она уже не злилась и, кажется, даже не жаловалась. Она просто начала говорить, заполнять пространство звуками, пытаться вслух понять, как вести себя дальше.

– Это просто работа. Деньги еще никто не отменял. Мне нужны деньги, чтобы после работы, в другой жизни, быть…

Иринка попыталась подобраться точное или просто уместное слово, но так и не смогла.

– Ты же знаешь, что Стас свою зарплату ночного сторожа почти полностью тратит на книги. И в Париж мы летали полностью на мои деньги, это мой подарок ему на день рождения. Я хочу иметь возможность делать такие подарки такому человеку как Стас! – почти выкрикнула Иринка.

Наверное, так отходят от наркоза: шок уже позади, но мысли еще путаются с образами, и новая реальность приходит всегда слишком медленно и почти всегда с болью.

– Я так еще и не решила, кем и какой я хочу быть. Пока я только постепенно узнаю, какой я не хочу быть. У меня была учеба, но я не хочу быть учителем труда у мальчиков. Я терпела два курса, а потом бросила институт. По-моему, так честнее. У меня был любовник, который меня почти боготворил, у которого есть деньги, за которым я была бы, как за каменной стеной. Но он не нравился мне. Я терпела, а потом ушла от него. Стас совсем другой. Он очень милый, блестящий эрудит. Кажется, что он помнит все книги, которые прочитал. Рядом с ним моя душа отдыхает. Какая разница, что делает мое тело?!

Иринка встала, обошла кровать, подошла к двери, постояла и помолчала немного, а потом, будто смирившись с чем-то неизбежным, снова села на прежнее место. Мы были заперты в этой комнате для свиданий как в тюремной камере.

– Со Стасом мы вместе, возможно, потому, что у нас много общего: мы оба ничего не умеем делать. Если женщина ничего не умеет, она идёт работать проституткой. Если мужчина ничего не умеет, он идёт работать охранником.

– Но ведь Стас любит тебя! – вырвались у меня первые слова.

– А я, представь себе, не знаю, что такое любовь, – перебила меня Иринка. – Дружба, привязанность – да, я это понимаю. А любовь? Нет, не знаю… Я не могу полюбить. Не получается. Ни один мужчина еще не волновал меня настолько, чтобы мне показалось, что я в него по-настоящему влюблена. Я уже подумала, что я лесбиянка, но и женщины тоже меня не волнуют. Но я знаю другое: секс – это естественно. Оргазм – это всего лишь рефлекс, что-то вроде чихания. Более того, секс является одной из естественных и полезных вещей, которые можно купить за деньги. Секс можно и иногда нужно покупать как картошку в магазине. Представляешь, однажды я сама пригласила мальчика по вызову, а он напился пива, и у него не встал…

– Но ведь Стас любит тебя! У него, кроме тебя, никого нет.

– Неужели ты всерьез считаешь, что этого достаточно, чтобы полюбить? Представь себе, но у меня, кроме меня, тоже никого нет. А все его и твои слова о чувствах – только сотрясение воздуха. Слова яркие и не очень – сотрясение воздуха. Слова с одним, двумя или тремя смыслами – только сотрясение воздуха. Заповеди Христа и ругань бомжа у помойки – сотрясение воздуха. Я уже разучилась слушать их. Я пропускаю их мимо ушей, потому что за ними ничего не следует. Ничего не меняется. Что Стас сделал для меня? Что Стас для себя сделал? Я давно поняла, что слова ничего не меняют. Поэтому я рассчитываю только на себя.

– Но ведь должен быть в человеке какой-то стержень. – И после паузы решился добавить: – Чтобы его не имели все время.

– Намек поняла, но не поняла другого: с чего ты взял, что это меня имеют. А я уверена, что это я всех имею. Получаю от мужиков все, что считаю нужным получить: деньги, удовольствие, независимость… Меня не напрягает спать с двумя-тремя мужчинами в день, даже если они мне противны. Есть возможность получить удовольствие – получаю, нет такой возможности – терплю, как ты терпишь общение со своим шефом. Но я всегда получаю больше, чем даю.

Сначала мне хотелось просто уйти, потом хотел наорать на Иринку, ударить ее, может быть, даже побить, потаскать за волосы, позвонить Стасу или не звонить, а просто увезти отсюда Иринку и высадить ее где-нибудь в темном переулке. И забыть… Все забыть. Но я сидел, молчал, слушал, и все еще никак не мог понять, что это тоже один из возможных вариантов поведения.

– А что мне все эти заповеди и проповеди?.. Моя природа – получать от жизни удовольствие. Природа всегда сильнее принципов. Моя природа – это своя квартира, своя машина, возможность уехать в любой момент в любую точку света, не просыпаться по будильнику и купить любую тряпку, которая приглянется. Вот моя природа! И какие принципы могут этому противостоять? Ни поцелуя без любви? Половина замужних женщин имеют любовников или время от времени изменяют своим мужьям. А потом, как ни в чем не бывало, приходят к своим мужьям, ложатся в постель, сюсюкают типа «сладкий мой, не могу без тебя жить»… И продолжают с ними жить, иногда счастливо. В чем разница – один любовник или сто?

Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но Иринка перебила меня: ей уже не были нужны ни вопросы, ни, тем более, ответы.

– Я понимаю, когда к нам приезжают одинокие мужики. Я понимаю, что плохой секс, как и плохая еда, лучше, чем никакой. Но ведь больше половины наших клиентов женаты. Но если мужчина женат, это ведь означает, что у него есть хотя бы плохой секс. Я что, как-то по-другому устроена? У меня больше дырок или есть еще одна грудь? Может, я особенная, только этого не замечаю? Хочешь проверить?