Игра слов

– За эти десять лет твоя грудь станет только красивее. После беременности она станет чуть больше, но не изменит своей практически идеальной формы, – нагло фантазировал я.

Кристина молчала, но, видимо, не потому, что в этот момент туго соображала: просто речь шла о слишком важных для нее вещах. Но я никак не мог понять, что в этот момент было для нее важнее: гипотетическая беременность от меня или форма ее груди через десять лет независимо от факта моего существования.

– У нас будет ребенок? – заторможено спросила Кристина.

– Понимаешь, если мужчина и женщина долго живут вместе, то у них обычно появляются дети, – говорю я так, будто уже объясняю своему будущему ребенку то, как он появился на свет.

– У нас будет много детей? – с легкой опаской спросила Кристина.

– У нас будет детей столько, сколько ты хочешь, – начал я успокаивать Кристину, хотя точно не знал собственно по поводу чего ее надо успокаивать.

Я погладил ее волосы, как гладят маленького ребенка, чтобы он не плакал, поцарапав коленку. Я потрепал ее за щеку, как когда-то делала наша соседка, отправляя свою дочку в школу. Я чмокнул ее в щеку, как когда-то впервые в классе в пятом чмокнул одноклассницу вместо того, чтобы дернуть ее за косичку. Ничего не помогало… Кристина молчала по-взрослому сосредоточенно как вулкан перед извержением. Когда женщина не может говорить даже глупости, надо срочно предпринимать какие-то экстренные меры.

– Слушай, Кристина, выходи за меня замуж! – выпалил я и только потом подумал: «Лучший способ успокоить женщину – это позвать ее замуж. Даже если она ответит категорическим отказом, в душе она, безусловно, будет благодарна за это предложение».

– Кристина, ты совершила невозможное! Ты примирила меня с существованием розового цвета и научила дарить цветы и другие бесполезные вещи! Теперь как порядочная женщина ты просто обязана выйти за меня замуж.

В ответ резкий порыв ветра сорвал ветку и треснул ею по лобовому стеклу.

– Ради тебя я даже готов в день нашей свадьбы впервые после выпускного вечера надеть костюм и галстук.

Крупные капли дождя дробью расстреляли крышу автомобиля.

– Нет, давай лучше организуем свадебную церемонию прямо на пляже Финского залива. На мне будут плавки и бабочка, на тебе купальник и фата. Об этой свадьбе заговорит весь Петербург. Ты ведь мечтаешь именно об этом, я угадал?

– Ты это серьезно? – настороженно спросила Кристина.

– Я никогда не был таким возбужденным как сейчас. Я возбужден даже сильнее, чем во время секса с тобой, – не соврал я.

Хотя свадебная церемония в любой форме меня раздражала и пугала как визит к стоматологу, но перспектива свадебного путешествия мне казалась все более соблазнительной. Я действительно давно не был в отпуске.

– Ты – красивая женщина! Я – умный мужчина! Мы с тобой идеальная пара!

– Нет, еще не идеальная: ты вечно забываешь чистить ботинки, – начала оттаивать Кристина.

– Я только что понял: нам действительно надо срочно пожениться, чтобы наши отличные отношения стали идеальными. Понимаешь, жениться – это значит навсегда. Пойми смысл слова «навсегда» и ты поймешь смысл слов «выходить замуж». Перед словом «навсегда» мелочи теряют всякий смысл. После свадьбы я перестану тебя ревновать, потому что ты – моя жена, и это навсегда. Я гораздо охотнее буду покупать тебе все, что нужно и не нужно, потому что после свадьбы я это буду покупать не для тебя, а для семьи, и значит и для себя тоже. А наш секс будет в два раза длиннее, потому что я перестану торопиться, во мне умрет ощущение, что каждый поцелуй, возможно, последний…

Чем активнее я звал Кристину замуж, тем искреннее верил в то, что я действительно этого хочу. Все-таки у моих слов парадоксально сильное влияние на мое поведение.

– Почему ты молчишь? Ты не хочешь выходить за меня замуж? – в эту минуту эта простая мысль показалась мне крамольной и невероятной.

– Я хочу, но не могу тебе поверить, – отозвалась Кристина. Последние несколько минут она смотрела на меня прищуренным изучающим взглядом, как будто видела меня впервые. Пожалуй, так оно и было на самом деле.

– Кристина, я прямо сейчас докажу тебе серьезность моих слов!

Я выскочил из машины, открыл багажник, вытряхнул все содержимое сумки с инструментами и какими-то железячками, многие из которых остались еще от прошлого владельца, и в тусклом свете принялся разбрасывать их во все стороны. Я знал, что я ищу. Я был уверен, что я это найду. Но не находил.

– Ты скоро? Мне холодно… – донесся голос Кристины.

Я собрал все железячки в левой стороне багажника и стал по одной перекладывать на правую сторону. Нужную штуковину я сначала почувствовал, потом нащупал на ощупь, только потом увидел…

– Кристина! Я прошу тебя стать моей женой и в честь этого принять обручальное кольцо! – пафосно, но очень серьезно, произнес я и надел Кристине на палец большую гайку. На тонкий палец Кристины гайка села идеально, но все-таки она была толстовата, и потому пальцы оказались чуть растопыренными.

Кристина очумела посмотрела на гайку, потом на меня, потом сжала руку с самодельным обручальным кольцом в кулак. Я напрягся, и у меня впервые зародилась мысль, что я все-таки делаю что-то неправильно. Кристина попыталась посмотреть на свою руку с кольцом как обычно она смотрит на руку после посещения маникюрши. Видимо, что-то ей не понравилась, причем, настолько, что ее нижняя губка дрогнула.

Машина вдруг заглохла. Стало глубоко тихо. Ощущение беззащитности пришло быстрее, чем разумное понимание того, что никакой серьезной опасности нам не угрожает. На секунду показалось, что капли дождя стучат прямо по мозгу и растекаются дальше по извилинам.

– Ты специально так делаешь мне предложение, чтобы я отказала, – тихо в тишине сказала Кристина. Она сняла с пальца гайку, но не бросила ее в меня, к чему я был почти готов, а аккуратно положила перед собой.

– Я мечтала об этих твоих словах… Но почему именно сейчас? Почему ты не сказал мне тоже самое в ресторане. Или хотя бы на белых простынях в нормальной постели. Почему даришь эту гайку? Мне не нужны бриллианты, пусть хотя бы маленькое золотое колечко…

– Какая разница? Зачем вешать ценник на чувства? Это кольцо стоит рубль – значит, ты меня не любишь. Это кольцо стоит сто долларов – значит, сегодня я разрешу тебе со мной переспать. А вот это кольцо с бриллиантом, похожим на кубик льда в коктейле, позволит тебе трахать меня пока тебе не надоест.

– Ты специально так поступаешь, чтобы я тебе отказала. На самом деле ты не хочешь на мне жениться. Ты хочешь избавиться от меня. Ты играешь мною.

– Неправда.

– Я не принимаю это всерьез. Уходи.

– Куда уходить? Совсем уходить?

Кристина задумалась.

– Давай выбираться отсюда. Найди кого-нибудь, кто нам поможет.

– Только мы сами можем себе помочь.

– Ты достал меня своими глупыми образами и тупыми несвоевременными мыслями! – сорвалась Кристина. – Просто найди тракториста. Вместе с трактором. Я говорю только об этом. Мне надоел этот дождь и эта тесная машина.

Впереди показалась очередная толпа с сумками, детьми и руганью по поводу того, что мы перегородили дорогу. За тысячу рублей мужики, которые громче всего ругались, вытащили нам машину.

– Странная какая-то у тебя машина, – сказал мне на прощание мужик с погасшей папироской в зубах. – Китайская, наверное…

Я был готов убить его, потратил все силы на то, чтобы сдержаться, и поэтому эмоций сердиться на Кристину у меня уже не осталось.

Минут через десять мы уже мчались в Питер по освещенной трассе.

Я получил отказ? Вроде бы нет. Кристина забралась на сиденье с ногами, положила мне голову на плечо и спокойно дремлет, как делает обычно после наших удачных загородных поездок. Или она действительно не хочет выходить за меня замуж, и просто воспользовалась той неромантической обстановкой как поводом для отказа, который, тем не менее, не сжигает все мосты? Или действительно я просто не попал в интонацию, и стоит мне через пару дней повторить в каком-нибудь ресторанчике и с подарком настоящего колечка приглашение жить и умереть в один день, и я получу счастливое согласие? Мне не сказали «да». Мне не сказали «нет». Но во время всего этого разговора ни я, ни Кристина ни разу не сказали ни слова о любви. Но тогда я этого не заметил.

Место проведения нашей очередной корпоративной вечеринки зависело исключительно от того, с кем были заключены рекламные договоры по бартеру. Подозреваю, что если бы у наших клиентов хватало денег и желания расплачиваться с нами только деньгами, то вечеринок у нас не было бы вовсе. Чаще всего мы ходили играть в бильярд: шеф был большим любителем этой игры. Играл он так себе, но все равно обычно выигрывал. Это не удивляло никого из его друзей и моих коллег, но самым странным для меня было то, что это не удивляло и самого шефа. Иногда мы ходили в боулинг. Однажды мы получили бесплатные билеты на три сеанса подряд нового американского блокбастера: говорят, несколько человек из нашего агентства действительно посмотрели его трижды. В этот вечер мы собрались отмечать последние удачные сделки в сауне, в которой шефу больше всего понравился бильярдный стол.

На вечеринку шеф позвал всех, кто зарабатывал ему деньги. Главный бухгалтер на такие вечеринки никогда не приглашалась, потому что считалось, что бухгалтерия деньги только тратит, но, скорее всего, потому, что главным бухгалтером у нас была пожилая женщина. Она явно не вписывалась в мужской интерьер этих посиделок с непременной батареей бутылок из-под виски и обжираловкой, в конце которой любые блюда и даже соусы можно было брать руками. Явка на эти вечеринки была строго обязательна, как на партийные собрания. Пропускать их разрешалось только нашему незаменимому компьютерщику Веничке, и это была одна из множества причин моей зависти ему.

Когда я с опозданием приехал в сауну, шеф еще ни разу не был в парилке, но уже выиграл в бильярд у всех, кто умел держать кий, и гонял шары по столу в одиночку.

– Вот ты спрашиваешь, что важнее – идеи или техника продаж?

– Я не спрашиваю…