Игра на грани фола

– Не мочи. Я ж не по злобе, работа такая.

– Да вредная у тебя работа для здоровья. Очень вредная. Не обнажай свой меч, если не уверен, что сможешь напоить его кровью. Кто заказчики, выкладывай или извини, я тороплюсь и мне некогда тебя исповедовать.

– Не знаю.

– Ну что ж. Передавай там привет господу Богу, хотя скорее дьяволу, кто ж тебя в рай пустит.

Денис резко опустил рукоятку пистолета на макушку гиганта и оглушил его. Полюбовался добытой в бою беретой и обшарил карманы бесчувственного Беса. Не колеблясь, положил двести зеленых в свой бумажник. Навряд ли, очухавшись, Бес побежит в ментовку писать заявление об ограблении, и за нанесенный моральный ущерб платить надо, хотя этой суммы явно недостаточно. Декоративные презервативы – голубые с красными усиками, сигареты, зажигалку, грязный носовой платок он оставил без внимания, захватив на всякий случай только связку каких-то ключей, сотовый телефон и пачку визитных карточек на имя Пукова Олега Ивановича – видимо так величался в миру Бес. Бросив удовлетворенный взгляд на распростертого Беса, казавшегося то ли пьяным, то ли спящим, то ли спящим пьяным, Денис отряхнулся и покинул чердак.

Глава 3

Встреча в верхах руководителей двух преступных группировок была посвящена вопросу раздела сфер влияния. Велась бескомпромиссная борьба за место под столичным солнцем. Объектом разногласий стал новый универсам, открытый в районе на прошлой неделе. Владельцем универсама являлся концерн Лопухновкого, который трудился и развивался под крылом нижнегорской группировки, но район, где открылся универмаг, контролировался Васей Толченым. Естественно концерн не желал платить дважды, и по универсаму возникли некоторые трения. Менты с интересом наблюдали за развитием конфликта, прикидывая какой из его исходов для них наиболее предпочтителен. Сходка проходила на нейтральной территории в ресторане «Жареный какаду». Представитель концерна Эдуард Шпильман, второе лицо нижнегорской группировки Алексей Жапов, по кличке Джип, и Толченый собственной персоной уединились в небольшом и уютном банкетном зале, в предбаннике которого напряженно отдыхали телохранители, находящиеся на постоянной сотовой связи с шефами, по десятку другому с каждой стороны.

На столе красовалось несколько восклицательных знаков: авакадо, лягушачьи лапки, мясо фондю, итальянский торт "Черный лес". На невысокой эстраде зарабатывал себе на жизнь импозантный музыкальный коллектив в составе гитариста, ударника, скрипача и тенора-солиста. Репертуар составлял шедевры Битлз и Роллинг Стоунс, Бабкиной и Гребенщикова, а также блатной фольклор. А что поделаешь, публика в ресторан хаживала разная. И любой отдыхающий в «Какаду» индивидуум имел право отведать музыкальные деликатесы в соответствии со своими эстетическими запросами. Волей-неволей приходилось быть музыкальными энциклопедистами.

Переговоры протекали в деловой, но далеко не дружественной обстановке, с употреблением порой отнюдь не дипломатических выражений.

– Господа, – начал представитель концерна – мы понимаем, что в наше время любому серьезному бизнесу требуется охрана. До настоящего времени мы плодотворно сотрудничали с уважаемой нижегорской организацией.

– Пока не сунулись на мою территорию, – процедил Толченый, – В своем огороде я сам грядки окучиваю, мне помощники не нужны.

Василий недобро зыркнул в направлении Жапова.

– Да вчера к нам приходил ваш представитель и настойчиво предлагал заключить долгосрочный контракт.

–  Ну и чего вы дергаетесь, что вам непонятно. Вам объяснил мой мальчик, как в нашем районе неспокойно.

Жапов решил, что ему пора вступить в дискуссию.

–  Василий, подожди, не гони так, это ж наша коровка. Мы ее кормили, растили, поили…

–  Ага, и доили, блин.

– Ты погоди, когда ты на них наехал, ты знал, что это наши клиенты, – Жапов начал раздражаться, сквозь натянутую вежливость сочилась злость.

–  А хоть бы и знал. Может мне у вашего Хана на каждый чих разрешение спрашивать.

–  Спрашивать, не спрашивать, а поговорить бы мог.

–  О чем! – взвился Толченый – Вы со мной согласовывали открытие этой забегаловки? А завтра вы тут понастроите публичных домов и казино, и опять Толченый побоку? Еще и моих шлюх и наперсточников без работы оставите. А потому мое слово такое, крутишь бизнес на моей земле – плати налоги, а иначе процедура глубокого банкротства с потерей здоровья и имущества.

Испуганный явным отсутствием конструктивных признаков в переговорах представитель Лопухновского попытался хоть как-то смягчить ситуацию. Он плеснул в бокалы коньяк имени французского императора и предложил тост.

– Давайте выпьем и закусим, дела от нас никуда не уйдут, а шашлычок остынет. Предлагаю выпить за успешное сотрудничество!

–  А ты уже решил с кем?

–  Я уверен, разумный компромисс мы найдем. Не стрелять же вам в друг друга. Я не думаю, что наши переговоры настолько затянутся, что их придется переносить на площадь перед рестораном. И в знак первого шага к согласию предлагаю, как говорят кандидаты государственной думы, консолидированно выпить.

–  Ладно, твое здоровье, миротворец – Толченый звонко чокнулся с Эдуардом и лениво качнул бокал в сторону Жапова, демонстрируя принципиальное согласие на консолидированный тост.

Шпильман выдержал паузу, в течении которой высокие договаривающиеся стороны уделили неформальное внимание шашлыку и другим ресторанным разносолам, и продолжил свою дипломатическую миссию.

– Господа, давайте посмотрим на вещи реально. Я понимаю позицию Василия Яковлевича. Он за порядок, он за соблюдение правил, которые должны быть для всех одинаковыми. Если он не добьется их выполнения, он продемонстрирует свою слабость, а этого он себе позволить не может.

–  Головастый мальчик! Дошло до тебя, что платить все равно придется.

–  Учитывая серьезную репутацию вашей фирмы, мы безусловно вступаем с вами в деловое партнерство.

– С самого начала бы так. И нечего было таскать с собой адвокатов. Не боюсь я Хана со всеми его Жаповыми.

Лицо Жапова стало покрываться пятнами, руки нервно комкали салфетку.

–  Очень ты стал крутым, Вася, очень! Только зря ты надуваешь щеки и строишь из себя Аль Капоне, мы от своей доли все равно не откажемся. А ты, Эдуард, если хочешь, можешь платить любому блатному, проживающему в этом районе, это твои проблемы.

Толченный вцепился в скатерть и медленно потянул на себя, жаповский бокал упал, недопитый коньяк окровавил светложелтую скатерть.

Шпильман отважно бросился ликвидировать новый виток напряженности.

– Господа, прекратите кусать друг друга! Платить любому желающему мы не собираемся, зря вы Алексей Спиридоныч так интерпретируете мое предложение Василию Яковлевичу. Но наладить нормальные партнерские отношения с хозяином района и сохранить при этом возможность участия в распределении получаемой прибыли для организации, помогшей нам сделать первые шаги в бизнесе – это наша обязанность.

– Значит и нашим и вашим, – буркнул Толченый.

– Василий Яковлевич, не надо противопоставлять себя друг другу. В плане уважения я различий между вами не делаю и еще раз повторяю мы готовы сотрудничать со обоими, но сделать это по обычной таксе немыслимо, да и невыгодно, в конечном счете нам всем.

– Квакаешь, как бисером пишешь. Кончай в лужу булькать институт конченный, Леонардо ты недовинченный. Не пойму, куда ты клонишь – Жапов всегда очень нервничал, когда чего-то не понимал.

–  Если мы будем отдавать вам, – Шпильман кивнул в сторону Жапова, – и вам, – реверанс Толченому, – то, что вы требуете, наше новое предприятие будет нерентабельно. Нам придется его прикрыть, и тогда вы уже совсем ничего не получите. Поэтому я предлагаю не резать курицу, которая несется и учесть, что она тоже должна клевать зернышки. А поэтому я прошу вас пересмотреть ваши финансовые претензии в сторону понижения, и надеюсь на ваше понимание необходимости такого шага.

– Да так все потребуют снижения стоимости наших услуг. Ныть начнут, сопли распустят, слезу начнут вышибать байками о своей трудной жизни. Мне эти концерты не к чему, – процедил Толченый набитым ртом.

Вечер выдался нервным, а психические нагрузки всегда пробуждали у него волчий аппетит.

– Василий Яковлевич, я гарантирую, что наше соглашение о скидках останется глубокой тайной. Для всех ваших подопечных мы будем фирмой, отстегивающей неформальной администрации района стандартную мзду.

Толченый сосредоточенно гипнотизировал коньяк в своем бокале, как будто решал почти гамлетовскую проблему в не совсем философской интерпретации: “Пить или не пить?” Он начинал понимать, что Штильман прав. Да, он действительно не боялся Хана, он мог выстоять в этом конфликте, но Толченый не хотел новых жертв. В последний год поднялась волна разборок, в которой смерть собрала богатый урожай молодых и крутых, думавших, что свинцовые мухи дырявят только дерьмо, избегая встречи с настоящими парнями. Беда шла широким фронтом, головы гроздями падали с плеч. Толченый не был сентиментальным, но тоска брала за горло после очередного поминального вечера. Наступало время разумных компромиссов. Слишком дорого стоила возможность плевать мимо урны на лакированные ботинки блатных лидеров и коррумпированных чиновников. Тем более, что при предлагаемом варианте его реноме не пострадает. У подведомственных бизнесменов не появится информация о существовании поблажек и послаблений во владениях Толченого.

– Хотелось бы знать мнение другой стороны.

Жапов усердно мастерил из салфетки самолетик, мучительно соображая, если он согласится на предложение Шпильмана, а он был готов на это, как на это прореагирует Хан – яйца оторвет или обнимет. Сам Жапов считал, что урвать хотя бы горсть ягод в малиннике Толченого – это безусловно скорее победа, чем поражение.

– Хотелось бы что-нибудь услышать о том, что реально нам предлагает Эдик в денежном эквиваленте.

– Могу я интерпретировать эти слова, Алексей Спиридонович, как ваше принципиальное согласие, – Шпильман нажал курок пистолета-зажигалки и глубоко затянулся.

– Интерпретируй, – милостиво разрешил Жапов.

– Ваше слово, Василий Яковлевич.