Событие произошло
Александр Никонорович Калинин-Русаков
И всё-таки… Мы создаём события или события создают нас?Фото на обложке Дарьи Гусар.
Александр Калинин-Русаков
Событие – то, что, происходя в определённый
момент времени, изменяет состояние
материи или процесса.
(Квантовая статистика – термин.)
Событие произошло
(По заметкам из старого студенческого дневника)
С приходом весны карман Егорки окончательно истосковался по деньгам. Оскорбительное ощущение, будто зубная боль, преследовало его теперь повсюду – до занятий, после них, в автобусе, а больше всего – в магазине или столовой. Наконец, переслушав уйму советов и перелопатив все здравые варианты, он вспомнил о стройотряде, слухи о котором давно и настойчиво будоражили безденежный воздух в гулких коридорах и аудиториях института. В понедельник Егорка отправился на поиски.
Дверь с табличкой «ШТАБ ССО»* (студенческий строительный отряд) податливо распахнулась, развешенные вдоль стен графики, магически привлекая внимание, увлекли его в атмосферу роста чего-то из ничего… Всё выглядело не очень понятно, но вполне впечатляюще. Вроде бы вот он ноль на плакате. Пустота… Только нет… Глянь, а линия графика уже качнулась, потом скакнула куда-то вверх, а там – цифры с головокружительным рядом нулей. Богатство, стало быть… Причём совсем рядом.
Одолев первые впечатления, Егорка осмотрелся, даже попытался кое с кем заговорить – не получилось. Все были заняты какими-то суетными и непонятными делами. Чувство, которое неожиданно толкнуло его в грудь, была лёгкая тревога и некоторое уныние вокруг. Происходящее, хоть и выглядело впечатляюще, но было, мягко говоря, скучновато и ничем особым не предвещало начала финансового благополучия.
Усомнившись в торжестве происходящего, Егорка бесцельно бродил вдоль стен, рассматривал плакаты с выразительными комсомольскими лицами, призывами к скорейшему построению коммунизма, пока в узком проходе не столкнулся с черноглазым скуластым пареньком. Значок с барельефом вождя мирового пролетариата на лацкане пиджака свидетельствовал о принадлежности владельца к высокой комсомольской элите.
– Ага… Это, пожалуй, тот, кто мне нужен, – торопливо подумал Егорка и вцепился в паренька взглядом. – А что, похож…
Комсомолец, в свою очередь, так же уверенно оглядел Егорку, кивком головы откинул назад засаленные волосы и вдруг неестественным, каким-то громоподобным голосом пробасил:
– Вы по какому вопросу, товарищ?
– Чего это он, как в театре? – вздрогнул Егорка, но не растерялся и выпалил заранее подготовленный фразу.
– Хочу в стройотряд записаться. Это здесь?
– Цель? – прогудел басовой трубой комсомолец, буравя его цыганскими глазами.
– Какая цель… Денег хочу заработать.
– Идейные убеждения? Надеюсь, вы комсомолец?
– А это обязательно?
– Обязательно!.. – настоятельно и громко, будто раскаты кровельного железа, продолжал комсомолец.
– На стройках народного хозяйства нужны морально устойчивые, верные делу Коммунистической партии люди! Со случайными нам не по пути.
– А что, если… – украдкой проговорил Егорка.
– Если, не допускается, – ещё больше посуровев, ответил тот. – Стройотряд создаётся только для комсомольцев.
– Началось… – с разочарованием выдохнув в сторону, подумал Егорка.
Дело в том, что принадлежность к этой организации он никоим образом действительно подтвердить не мог, поскольку его комсомольский билет ещё в прошлом семестре безвозвратно сгинул, выскользнув в самый неподходящий момент из заднего кармана брюк в унитаз общественного туалета. Егорка помнил, как встрепенулся тогда, как электрическим разрядом пробежала в голове мысль: «Достать красную книжицу или не стоит?..». Помнил он и то, как, на удивление, не расстроился, а, напротив, испытал приятное облегчение, будто сходил куда. Решение нашлось быстро, да и место для размышлений оказалось не слишком подходящее, а потому, уверенно ухватившись за ржавую цепочку сливного бачка, он потянул… Окончательно и бесповоротно, будто приговор суда, прошумел водяной поток. Неопрятная глотка общественного унитаза легко поглотила всё его небогатое комсомольское прошлое. Даже смывной бачок зажурчал после так, будто ничего не случилось.
Егорка расценил это неказистое событие как логичное завершение комсомольской карьеры. Позже, вконец осмелев, он пропустил комсомольское собрание, потом ещё… Его пытались вразумить, требовали явиться на заседание комитета, он, как мог, уворачивался. «Кому интересно слушать, как утонула комсомольская гордость в унитазе общественного сортира, а по существу в дерьме. Неромантичная история…» – размышлял, убеждая себя, Егорка.
Только теперь, судя по всему, наступило время, когда красная книжица начала мстить обидчику за свою бесславную кончину в слишком общественном месте.
Отказ он и есть отказ. Обидно конечно. Вот только Егорке от этого, казалось бы, пустяка сделалось досадно и даже отчасти неловко.
– Ну, не гожусь я! Комсомольца им подавай… Кончились на сегодня все комсомольцы!
Было обидно, будто кто-то изловчился и щёлкнул его по носу. Первое, что приходило в такой ситуации в голову – найти достойное оправдание. И оно нашлось.
– Не вписываюсь я в их картину, не вписываюсь и всё тут. Ну, не по пути нам, – утвердительно заключил для себя Егорка и стал готовится покинуть негостеприимное заведение.
Хотелось есть, денег на столовую не было… Чтобы отвязаться от неудобных расспросов черноглазого, Егорка нарочито пространно затеял рассуждения о свободном труде, достойной оплате… В итоге наговорил столько, что сам запутался. Однако это помогло. Комсомолец замолк, его растворившиеся в бездне зрачки превратились в пустенькие дырочки… Какое-то время он с непониманием смотрел на Егорку, потом отошёл к окну и с отсутствующим видом отвернулся в сторону стекла.
– Зацепило… – подумал Егорка и, укутанный в кокон безрадостных мыслей, направился к выходу, но выйти не успел…
Дверь распахнулась. На порог бесовским вихрем влетела девица с выбеленными донельзя волосами, повелительным блеском очков в золотистой оправе и невозмутимым отстранённо-оптимистическим выражением на лице. Она настолько остервенело стучала каблуками о паркетный пол, что, казалось, уже начала вколачивать сваи на самой ударной комсомольской стройке.
Грудь её, не производя в данной обстановке ни на кого должного впечатления, хоть и призывно, но бесполезно подпрыгивала в такт ударов стальных каблуков, напоминая о плоти, которая в суровой, можно сказать революционной ситуации, предпочла существовать как бы отдельно, отстранившись от плана строительства светлого будущего, поселившегося в воздухе штаба ССО.
Отодвинувшись подальше от прохода, Егорка принялся вспоминать, где же он её видел?.. Наконец, перебрав в памяти множество знакомых лиц, вспомнил.
– Девица эта, а может ей подобная, изображена на плакате в коридоре кафедры физкультуры, где она призывает сдавать нормы ГТО или что-то вроде этого. Да, весьма годятся такие дамочки для агитационных плакатов типа: «Позор прогульщикам!», «Вступайте в ряды…», «Сдавайте …», а что – безразлично.
Из-под оправы очков грозно поблёскивали холодные рыбьи глаза, на кармане рубашки мышиного цвета красовался значок с мастерком, киркой, одиноким японским солнцем и надписью «Член штаба ССО».
– Вы представляете, Владлен Маркович, кирпичный завод согласовал изначально сто двадцать рабочих мест, а подтвердил пятьдесят! – выпалила, ещё не остановившись, активная дамочка.
– Мелиорация просила шестьдесят человек, а подтвердила только двадцать! Кирпичный завод вообще отказался от нашего участия! Швейная фабрика с пошивом затягивает! Объясняют отсутствием ткани и перечня размеров. Форменный саботаж вокруг?! Какая-то ползучая контрреволюция! Необходимо экстренное заседание штаба с расширенными полномочиями! Задачи, поставленные партией, требуют безотлагательного и срочного решения! Нельзя допустить даже малейшего срыва!
Для уверенности она ухватилась худенькой ручонкой за перекладину стула. Костяшки на маленьком кулачке угрожающе побелели…
Егорка, пятясь спиной, почувствовал вскоре холод крашеной стены и понял… Такими они и были, пламенные революционеры Роза Люксембург и Клара Цеткин. Вот только вздымающаяся грудь начальника штаба со значком на оттопыренном кармашке отчего-то не волновала его сегодня должным образом. Может, революционный напор мешал правильному восприятию, может, несоответствие между формой и содержанием. Только в данной ситуации он готов был поспорить с кем угодно, хоть с самим Фрейдом, и объявить, что в эпоху развитого социализма, которую двигают такие вот дамочки со значками на груди, первичны не сексуальные инстинкты, как он утверждает, а общественная идея, которая, по убеждению революционных масс, сделает народ счастливым, а не теория сексуального влечения.
Неожиданно Егорка задумался о пролетариате, обделённом утончёнными радостями любви, а заодно и о старике Фрейде, заблудившемся в наивных постулатах взаимного влечения, поскольку все они были перечёркнуты всего лишь появлением активной дамочки с обесцвеченными волосами и значком ССО на безразличной груди.
От напора девицы начальник штаба ССО, которого витиевато звали Владлен Маркович, приготовился поморщиться, но тут неожиданно и тревожно, будто удар гонга на ринге, зазвонил телефон. Градус ситуации повысился до критического.
– Слушаю… Да… Подготовка практически завершена. Бригады, – отвечал весьма учтиво Владлен Маркович, – укомплектованы. Да, уже направляем. Да, да, да…
Скованно распрямляясь над столом и не переставая повторять «да», он вскоре даже неестественно прогнулся в обратную сторону, на пухлых щеках его проступил испуганный румянец… Излишне усердствуя он, похоже, приготовился в следующий момент воспарить к потолку. Понятно, звонят «сверху», требуют отчёт. От волнения, из его дрожащей руки выпала авторучка. Неловко повернувшись, он наступил на неё, с хрустом раздавил, после чего ещё больше покраснел и занервничал.
В это самое мгновение Егорка окончательно осознал несвоевременность и безуспешность собственных попыток влиться в стройные ряды комсомольских стройотрядовцев. Оглянувшись на дверь, он продолжил пятиться, чтобы своим присутствием не помешать развитию эпохальных событий. На выходе ему повстречалась группа девчонок в одинаковых серых рубашках, со знакомыми значками на бойко выступающих местах.