Трибуны у широкой реки

Сталина Прогрессовна: – Сигнал красной ракеты – и все приступим к наблюдению. Дед Селивёрстов даст знать. Он дисциплинированный. У него всегда при себе ракетница имеется. Работящий старик Никифор Степанович. Молодец!

Никита (Сталине Прогрессовне): – Какое-то у вас странное отчество. Прогрессовна. Надо же! Извините, конечно. Но имя… я понимаю. Сталиной вас назвали в честь Иосифа Сталина. Я книжки про такие вещи читал. А вот Прогрессовна…

Сталина Прогрессовна: – Чего странного? Мой покойный папа Прогресс Захарович получил такое имя от своих родителей, от моих бабушки и дедушки. Им тоже царство небесное, как и отцу моему! (крестится). Страна в то время… прогрессировала. Развивалась, по-человечески. А вот сейчас… не наблюдаю. Только отдельные личности и процветают.

Михаил садиться, но снова встаёт с места, ходит по сцене. То и дело прикладывает к глазам бинокль, смотрит в сторону противоположного берега.

Сталина Прогрессовна: – Ну, что ты перед глазами мельтешишь, Миша, как вчерашний снегопад? Успокойся! Дай своей заднице сена!

Никита: – Как это понять? Дай заднице сена.

Михаил: – Чего тут не ясного, Никита? Сталина Прогрессовна предлагает мне сесть и спокойно ждать (заламывает руки). Но не могу спокойно! А вдруг они сегодня не поплывут. Я имею в виду на этом участке. А если кто-нибудь из плывущих вдруг выберется на сушу. Я этого не переживу! Утоплюсь!

Сталина Прогрессовна: – Миша, мальчик мой, они обязательно поплывут. Они же особенные и принципиальные. Суровые такие, горные бараны. Возьми себя в руки. Никто ещё нашу реку не переплывал. Успокойся! Представление будет интересным. Я и сама волнуюсь.

Никита: – А вдруг представление сорвётся. Но я, как-нибудь, это переживу. Мне всё такое – в новинку.

Сталина Прогрессовна: – И ты, Никитушка, будь спокоен. Они, в общем-то, добрые люди, потому что нас, простых людей, веселят. Потому и поплывут. Им сам господь приказывает: «Плывите, господа! На вас смотрит вся Россия!». Им не только денег мало, но и бандитской славы.

Никита: – Как в древнем Риме получается. Своеобразный бой гладиаторов. Хлеба и зрелищ!

Сталина Прогрессовна: – Про Рим ничего не знаю. Но у нас летом почти весь город на этом берегу собирается. Птичьей какашке с неба некуда упасть. Разве что на головы. Бинокли и подзорные трубы люди скупают пачками. У нас богач и негодяй Самлюков на продаже биноклей не один миллион долларов сделал.

Никита: – Сейчас ваш Самлюков, наверное, отдыхает где-нибудь на Канарах с тёлками.

Сталина Прогрессовна: – Нет, не отдыхает.

Никита: – Неужели летом он ещё и работает!

Михаил (садится): – Он, как и многие нормальные здешние и приезжие богачи, ещё прошлой весной утонул. Как полагается. Не удержался и поплыл. Решил показать перед иностранными капиталистами, какой он замечательный пловец.

Сталина Прогрессовна: – Да, утонул. Хоть и негодяй, но хороший был человек. Улыбчивый. Молодой и не такой толстый. Очень красиво под воду уходил. Просто сказочно. В стиле… баттерфляй.

Появляется сержант полиции Фенист Макаров. Он в летней форме, как полагается. В фуражке. В приподнятом настроении, но, как всегда, серьёзен. На шее, на синем шнурке висит большой бинокль.

Фенист Макаров: – Сказочно не то слово, Сталина Прогрессовна. Анджел Свиридович Семлюков тонул, как народный артист России. Люди на стадионах, да и на всём берегу, с балконов домов ревели, словно буйволы, рычали, как амурские тигры. Активные в России болельщики. А ведь никто не знал, что у него, Семлюкова, такой мощный актёрский талант. Из воды выпрыгивал, будто дельфин. Я сам видел, как он лбом сшиб чайку. Она с ним за компанию и утонула.

Все встают при виде представителя и блюстителя правопорядка

Михаил: – То, Феникс, была совсем не чайка, а говорят, что шпионский английский дрон. Беспилотник, если проще говорить.

Фенист Макаров: – А ты бы помолчал, Мишаня, и не распространял ложную информацию! То была чайка. Причём, сизокрылая. Я знаю, потому что в полиции служу второй год. На этом самом месте. Семлюков тонул именно в данном квадрате.

Сталина Прогрессовна: – Семлюков, когда… погружался, то не только провожающим его людям приветливо махал руками, но и громким голосом свою матушку вспоминал. Хороший сын. Отзывчивый.

Фенист Макаров: – Не совсем точно, Сталина Прогрессовна. Анджел Семлюков, конечно, выкрикивал всякие выражения, где часто употребляется слово «мать». Но то были очень замысловатые русские маты. Настоящий артист. Почти что, по Станиславскому… Я сразу поверил, что он тонет.

Сталина Прогрессовна: – Незабываемые дни. Я просто живу и работаю здесь с великой радостью. Мне кажется, что я не старею, а с каждым днём молодею и молодею.

Фенист Макаров пристально смотрит на Никиту. Подходит к нему. Прикладывает руку к козырьку.

Фенист Макаров (представляется): – Сержант полиции Фенист Макаров! Предъявите ваши документы! Напоминаю, что посещение всякого рода прибрежных полян у нас в городе не приветствуется законом! Запрещено распитие спиртных напитков и курение! Я жду документов и объяснений!

Никита в растерянности

К ним подходит Михаил, отталкивает Фениста Макарова в сторону

Михаил: – Ты, Фенист, ясный сокол, не приставай к человеку! Это Никита, мой друг из Москвы! Кто здесь курит и пьёт? Покажи! Ты что обалдел, Макаров?

Фенист Макаров (отходит в сторону): – Понаехали тут всякие! Что у них своих, что ли, утопленников нет?

Сталина Прогрессовна: – Так они же, Фенист, ихние буржуи да чиновники, многие сейчас здесь и находятся. Да ещё по заграницам всяким шастают, как бичи-бродяги! А тут у нас, сам знаешь, места почти что святые. Притягивают. Даже тонуть приятно.

Никита: – Ты сержант, Феникс Макаров, больно уж суровый какой-то!

Фенист Макаров: – Не обижайся. Я к москвичам неплохо отношусь. Они ведь тоже люди. Я понимаю. Не дурак. А то, что я злой чуток, то, наверное, ты уже знаешь. Этот хмырь, твой дружок Миша, у меня невесту увёл, мою Маргариту. А я, между прочим, её никак забыть не могу.

Михаил: – Сам ты хмырь, Фенист! А Рита любит меня, и сейчас тоже сюда придёт с подругой.

Сталина Прогрессовна: – Ой, ребята! Неизвестно, кого ваша Маргарита любит. И её подруга вертихвостка Селена такая же. Верно. Минут через пять здесь будут обе. Подруги – не разлей вода.

Никита: – Я уже с ними познакомился. Вроде, нормальные и симпатичные девушки.

Сталина Прогрессовна: – У вас, столичных, совсем всё по-другому.

Михаил: – Никита прав. Хорошие девушки. Особенно моя Маргарита.

Фенист Макаров: – Это моя Маргарита, а не твоя!

Михаил: – Было ваше, стало наше.

Фенист Макаров: – Если бы не эти славные и весёлые утопленники, которые, как-то, радуют, уехал бы я, к чёртовой матери, из нашего города, чтобы забыть обо всём! Навсегда забыть!

Сталина Прогрессовна: – Вот и я так же! Родственники зовут меня и мужа моего старика, получается, Ермилу Тарасыча, в Краснодарский край, а я не могу ехать. Но как я буду там жить без этого всего? Здесь моя малая родина, и она так красиво изменяется. Да и теперь уже без этих… утопленных мне не выжить. От тоски могу заболеть. А Тарасычу моему все утопленники по барабану. Он часами в Интернете голых девок рассматривает и всё курит и курит задумчиво свои большие сигары. При этом таинственно говорит: «Вот оно как интересно в природе получается. Всё у них совсем не так, как у мужиков».

Никита: – Значит, он у вас натуралист.

Сталина Прогрессовна: – Нет, он у меня нормальный мужик. Не из этих… самых, не натуралист. К мужикам только по-товарищески относится, без всяких извращений.

Михаил: – Молодец Тарасыч! Только зря он не приходит сюда прощаться с утопающими. Это ведь увлекательно, да и познавательно. Учиться никогда не поздно.

Никита: – А если ему такое не интересно?

Михаил: – Ну, этого я не могу понять. Как же такое зрелище может быть не интересным? Что-то у Тарасыча, видно, в мозгах произошло.

Сталина Прогрессовна: – Я вот и сама думаю, почему это мой старик от народа отделяется. Странно. А так ведь, мужик он работящий. Даже на скрипке играет. Правда, по ночам.

Никита: – Наверное, его не все соседи понимают.