В нелепом подобии яви

В нелепом подобии яви
Александр Николаевич Лекомцев

Совсем не важно, пёстрая бабочка ты или маленькая рыбка, главное всегда живёшь, меняя образ свой и предназначение в разных обителях Мироздания. Если не всё, то очень многое вокруг и в нас иллюзорно и абсолютно необъяснимо. Что ж, любая сказка, если она таковой является, имеет право считать себя реальностью. Ничего не поделаешь с тем, что, иной раз, правда и ложь условны, и между ними невозможно провести границу. Всему, что существует, выпало двигаться по вечной дороге, не имеющей начала и конца, к совершенствованию собственной духовной субстанции. Вера в конструктивные действия Высших Сил и Любовь придадут любому движению особый смысл. Он и есть озарение.

Александр Лекомцев

В нелепом подобии яви

Девушка меняет внешность

Нет, она не была выброшена на Землю из летающей тарелки в качестве балласта или кучи скопившегося на звездолёте мусора. Довольно симпатичная, по космическим меркам, и молодая жительница обитаемой, но угасающей планеты Дириндец по имени Будтузда культурно высадилась с помощью специального невидимого парашюта в самой обычной берёзовой роще, которая находилась рядом с новым московским микрорайоном и с небольшим живописным прудом.

Всё это происходило совсем не в нашей обители, но, вообще, в ином, так называемом параллельном Мироздании. Умные и осторожные в своих оценках, определениях люди почти хором и синхронно утверждают, что существует и такое. Не может же ничего подобного происходить на Земле, нами обитаемой, и в нашей Вселенной. А там – пожалуйста. У нас всегда имеется возможность порадоваться за тех гуманоидов, которым славно живётся на их белом свете.

В противном случае, мы можем и посочувствовать разумным существам, которые оказались не у дел и не слишком-то верят в грандиозное грядущее, которое базируется на таком, к примеру, понятии, как «справедливость».

Но многое станет понятным и объяснимым, если не только земное человечество, но и бесчисленные массы других гуманоидов окончательно и бесповоротно поймут, что всё происходящее – постоянно изменяющаяся иллюзия. «Умирая» и вновь «рождаясь» каждый из нас готов посчитать различного рода и вида и рода метаморфозы реальностью. Так ведь гораздо проще жить, воспринимая даже самые нелепые, трагические и комические, события, как нечто должное, обыденное и обязательное.

Конечно же, гораздо сложней представлять себя постоянным, вечным участником бесконечной игры в мирах и обителях, не имеющих предела. Но ничего не поделаешь, приходится существовать в разных формах и явлениях в нелепом подобии яви и считать её реальностью. Впрочем, возможно это и так. Различного рода гипотез множество, и почти у каждого своя точка зрения. Так что, напрасно иные господа и дамы находятся в конфронтации друг с другом и в постоянных спорах. В бесконечном пространстве Мироздания всё приемлемо и возможно. Потому и реальность можно считать иллюзией, и наоборот.

Внешне милая девушка откровенно и настойчиво напоминала большого океанского осьминога тёмно-серого цвета, не только, как и водиться, с восьмью щупальцами, но с двумя ногами сорок девятого размера, покрытыми густой и длинной чёрной шерстью. Подобные надёжные задние конечности очень удобны при быстрой ходьбе, кроме того, являются мощным украшением всякой юной девицы с Дириндеца. Практически у всех пареньков той планеты ноги раза в полтора больше. Но на то они и будущие мужчины, чтобы радовать дам своим несколько суровым внешним видом.

Переселение с таких планет, как Дириндец, на Землю и в другие, более или менее, пока ещё процветающие обители происходило систематически и постоянно. Гуманоиды стремились на Землю с тех мест, где им не хватало жизненного пространства, продуктов питания, воды и даже кислорода. Жуткое положение дел возникло на основе неуправляемого грабительского капитализма, где меньшинство пользовалась всеми благами, а подавляющее большинство вынуждено было погибать или за определённую, не очень высокую, плату перебираться на другие планеты.

Инопланетяне, которым суждено было стать гуманоидами второго или даже третьего сорта с большим удовольствием переселялись в города и веси России. Наибольшей популярностью у них пользовалась Москва, где по каким-то странным и необъяснимым причинам заработки и пенсионные выплаты у граждан в среднем были гораздо выше, чем в других местах страны.

Вероятно, бытовые и прочие потребности столичных жителей ежедневно росли стремительней, чем в любом из городов, расположенных от Москвы на расстоянии двух сотен километров и более. Но в эти и другие нюансы и «тонкости» рядовые россияне не погружались. Они ответственно понимают, что подобные явления происходили и ныне происходят во всех направлениях социального совершенствования общества демократично и, как будто, справедливо.

Прежде чем десантироваться в одной из подмосковных берёзовых рощ, славная девушка Будтузда, лишившаяся на Дириндеце почти всех своих родственников и даже многих близких знакомых, тщательно подготовилась к ответственному и срочному переселению. Она выбрала для постоянного места жительства эту незнакомую планету, конкретно, столицу России или, в крайнем случае, ближние или дальние её окрестности. Планировала в короткие сроки найти работу, определится с жильём, выйти замуж и стать москвичкой.

Конечно же, на Дириндеце она относительно успешно прошла краткие курсы по изменению своей внешности и физического состояния. В принципе, это не такой уж и сложный процесс. Ведь, по сути, материя в Мироздании однородна, всё зависит лишь от её плотности и форм, которых бесконечное количество. Так что, любого рода метаморфозы не только возможны, но и естественны.

Красавицу Будтузду встречал её троюродный дядя Жипуз. Он не просто имел человеческое обличие, но был в чёрном костюме, лакированных туфлях, в белой рубашке с цветистым галстуком и в корневой фетровой шляпе. Одним словом, перед ней стоял элегантный землянин мужского пола лет пятидесяти, с паспортом во внутреннем кармане пиджака на имя гражданина России Аркадия Матвеевича Ерникова. В руках он держал объёмный кейс.

Поприветствовав свою племянницу на почтительном расстоянии движением правой руки, он предупредил её, что живёт в Москве уже более десяти лет и считает себя не просто россиянином, а русским. Поэтому он предупредил родственницу, чтобы она нигде и никогда не называла его Жипузом, прибывшим на Землю с планеты Дириндец. Он – Аркадий Матвеевич, женат, у него двое детей, кроме того занимается пусть средним, но бизнесом. Владеет специальной мастерской по пошиву обуви

– Но почему, дядя, ты не хочешь обнять меня, – поинтересовалась она у Жипуза, – свою красивую, обворожительную племянницу?

– Потому, что я уже основательно отвык от подобной красоты, – пояснил он. -

Не обижайся, но тебе срочно надо принимать человеческий вид. Я принёс на первый случай одежду для тебя. Соберись с мыслями, Лиза, и преображайся.

– Ты, что забыл господин Ерников. Я никакая не Лиза, а красавица Будтузда.

– У меня в кейсе имеется ещё и паспорт на твоё имя. Ты сейчас и навсегда – Елизавета Ануфриевна Грелкина. Работаешь у меня в мастерской – раскройщик верней части обуви. Режешь по готовой разметке выделанную, выкрашенную и обработанную кожу. Не так сложно.

– Позволь же мне, Аркадий Матвеевич, ещё немного побыть красавицей Будтуздой. Вон видишь, в кустах лежит мужчина с корзиной в руках и, как я понимаю, в соломенной шляпе. Он потерял сознание потому, что увидел, как я, прелестная и бесподобная, опускаюсь с помощью невидимого парашюта на землю. Скоро это мужчина очнётся и выразит восторг.

– Чего стоят только твой нос в виде клюва, восемь щупалец и волосатые ноги сорок девятого размера.

Тяжело вздохнув, Ерников подошёл к лежащему мужчине пенсионного возраста, раскинувшему морщинистые руки в стороны. Он знал этого уважаемого человека, москвича в пятом поколении, это был грибник Никифор Газарович Матуськин.

С тревогой Ерников взял несчастного за руку, прощупал пальцами второй руки его пульс. Похоже было на то, что старик уже больше никогда в этой земной жизни не выберется в лес за белыми грибами и маслятами. Огромные волосатые ноги летающего существа-осьминога могли запросто привести к тотальному исходу даже спецназовца средней степени отважности.

– Очень жаль, Лиза, что преображаться мы можем, – выразил сожаление Аркадий Матвеевич, – а вот оживлять ни людей и никого другого не в состоянии. Нам это не дано. Всё во власти Высших Сил.

– Его внезапная смерть, – Грелкина была заметно обижена, – глубоко оскорбила меня. Как же можно не суметь оценить такую красоту!

– Иди быстрей в кусты и преображайся, потом уж и переодевайся. Если ещё помедлишь, то будут ещё трупы. Можешь не сомневаться, Грелкина. Даже у меня по спине бегут… мурашки. Какая мерзость! Я уже отвык от такой… красоты.

– Странные у вас тут вкусы.

– Не переживай, Лиза. Возможно, всё нам только кажется. Материализованная иллюзия. Допустимо нами придуманная реальность скрыта в наших духовных субстанциях, которых никогда не было в наших оболочках. Души далеко отсюда.

– Я в такие… тонкие материи нее собираюсь вникать, дорогой дядя. Пока жива – и слава богу.

Он сунул ей в руки кейс и порекомендовал спрятаться во время необходимой процедуры и одевания, как можно надёжней, чтобы не попасть в поле зрения какого-нибудь любителя и обожателя природы.

Новоявленная Лиза Грелкина удалилась в заросли орешника. С трудом, но она, всё-таки, начала понимать, что выделяться своей неземной красотой от других не стоит. Везде и всюду масса завистников и недоброжелателей. Да ведь с волками жить, как утверждает определённая часть землян, по-волчьи выть.

Вызвать полицию и скорую помощь Ерников не спешил. Всё можно спокойно сделать потом, когда Будтузда преобразиться, примет человеческий вид. Они же, в конце концов, не убивали пенсионера Матуськина. Просто с ним случился, наверное, сердечной приступ. Чего поделаешь, если у Никифора Газарович уже возраст «призывной».

А Москва, конечно же, с каждым днём и часом хорошела и обрастала столичными льготами. Наверное, по этой житейской причине больше половины её населения состояло из гуманоидов из разных планет Вселенной и на процентов тридцать из эмигрантов ближнего, да и дальнего, зарубежья. В общем, лет за десять-пятнадцать так и сложился облик и менталитет столицы. Впрочем, не только её, но и всей страны.

Вот и красавица Будтузда в этот светлый день сюда явилась. А вместе с ней, наверное, ещё пару тысяч гуманоидов. В общем, жизнь продолжалась и подвергалась коренным преобразованиям. Но Аркадий Матвеевич не особо радовался этому громко и отчётливо ворчал, говорил в пустоту: «Поприлетали тут всякие!». В наши дни можно смело подвергнуть мудрость пословицы: «Рыбак рыбака видит издалека». Почему? Ответ прост.

За несколько минувших столетий людьми и прочими гуманоидами была абсолютно утрачены способность и технология распознавания себе подобных даже если регулярно они смотрят на вас в упор. А что касается коренных москвичей и эмигрантов из разных зарубежных стран, то те всегда готовы считать и наспех преображённых инопланетян и других, не совсем адекватных существ, за людей. Как же иначе? Ведь все нации равны.

В общем, с самых дальних уголков и окраин Вселенной представители некоторых из них летели сюда на постоянное место жительства, а не просто вдоволь поесть свежих турецких помидоров. Это самые серьёзные намерения.

Наконец-то, из кустов вышла высокорослая и элегантная блондинка, в которую можно было влюбиться сходу, если бы ни одно «но». Вместо человеческих ног, по неопытности, Елизавета свои задние волосатые конечности, в спешке или по неопытности, поменяла на такие же огромные, но птичьи. Получилась не избушка на курьих ножках, а блондинка, держащая в изящных и холёных руках пару элегантных туфелек ярко красного цвета.

Если, конечно, вовремя поджать огромные птичьи когтистые лапы под подол симпатичного платья, то можно было на определённое время, скрыть от посторонних глаз эту существенную недоработку после не совсем удачного преображения.

– Чему тебя, Грелкина, в школе учили, мать твою за ногу? – вспылил Аркадий Матвеевич. – Нормальные человеческие ноги женской конфигурации не можешь сотворить.

– Так эти же намного красивей, Аркадий Матвеевич, – попыталась возразить Лиза. – Есть, на что посмотреть.

– И резко сойти с ума. А сейчас быстренько садись на камень возле того вон пруда и задумчиво смотри на воду. Куринные лапы подожми под себя и срочно… меняй на человеческие ноги. Ориентируйся на тридцать шестой размер обуви, которую я тебе сюда принёс. Туфли положи рядом.

– Почему организовалась такая спешка, дядя?

– Да потому, что пенсионер Матуськин, оказывается, жив. Не трудно было это понять. Он шевелиться и матерится. Сейчас встанет и пойдёт сюда. Если он увидит прекрасную блондинку с голубыми глазами с огромными птичьими лапами, то уж точно отдаст концы.

Послушно и торопливо Елизавета Грелкина села на кусок армированной бетонной плиты, лежащей на берегу если не лесного пруда, то уж точно большой лужи, поджала под себя птичьи лапы. Получилось примерно так, как это выглядело на известной картине «Алёнушка» великого русского художника Виктора Михайловича Васнецова.

А пенсионер Матуськин оказался лёгок на помине. С широко раскрытыми глазами и с корзиной в руках, наполненной грибами, в сером матерчатом костюме при шляпе и в коротких резиновых сапогах он слегка напоминал какого-нибудь рядового столичного доктора биологических наук. Но внешность всегда обманчива. Ни одного дня из своей долгой жизни Никифор Газарович не занимался зоологией или, к примеру, ботаникой.