Балкания

Стефан повернулся было спиной к продавцу, а тот продекламировал вдруг:

– «В собранье песен, верных юной страсти,

Щемящий отзвук вздохов не угас

С тех пор, как я ошибся в первый раз,

Не ведая своей грядущей части.

У тщетных грез и тщетных мук во власти,

Мой голос прерывается подчас,

За что прошу не о прощенье вас,

Влюбленные, а только об участье.

Ведь то, что надо мной смеялся всяк,

Не значило, что судьи слишком строги:

Я вижу нынче сам, что был смешон.

И за былую жажду тщетных благ

Казню теперь себя, поняв в итоге,

Что радости мирские – краткий сон».

Удивленный Стефан снова повернулся к довольному произведенным впечатлением юноше:

– Здорово! – и почему-то спросил: – А Библия у вас есть?

Парень покачал головой:

– Что вы, давно закончилась. Все обещают новую партию. Очень ждем! С точки зрения сторнации всем интересно!

– Сторнации?..

– Ну да! – лицо парня несколько напряглось. Он недовольно поморщился, затем махнул было рукой, но тут же его глаза радостно блеснули: – «Око за око, зуб за зуб»… «Не судите, да не судимы будете»… «Время разбрасывать камни, и время собирать камни»…

Стефан усмехнулся:

– Это я тоже знаю…

Еще раз посмотрел на привлекательное лицо молодого человека и шагнул за порог книжного магазинчика, продолжил свой путь по той же улице. Вскоре трехэтажные многоквартирные дома закончились, и начались особняки с личными земельными участками. Во дворах слышались детские голоса, кто-то чем-то стучал, где-то негромко играла монотонная балканская музыка, резавшая с непривычки слух пронзительной гайдой – местной волынкой. Пахло инжиром, домашней выпечкой, свежевыстиранным бельем, которое сушилось за невысокими заборами.

Редкие прохожие расслабленно проходили мимо, добродушно приветствовали на балканском, как соседа или знакомого:

– Здраво!

Стефан отвечал тем же, стараясь спрятать акцент, чтобы не вызвать удивление, не разрушить эту спокойную местечковую атмосферу:

– Здраво!

Прошел еще немного, и улица совсем опустела, поэтому, поворачивая в переулок, чтобы двинуться обратно к центральной площади, заметил фигуру идущего за ним в полусотне шагов мужчины. Не присматривался, идет себе человек и идет, но удивился, когда, выходя на улицу, которая должна вывести его к театру и церкви, снова увидел того позади. Едва ли здесь еще кто-то праздно прогуливается… Или действительно им по пути?

Мужчина шел со скоростью Стефана: не отставал и не обгонял. Пришлось остановиться, чтобы как бы завязать шнурок на ботинке и рассмотреть шедшего следом. Но и мужчина остановился. Причем остановился в тени дерева, за стволом – так, что разглядеть его хорошенько было просто невозможно.

Стефан вышел на также довольно-таки знакомую ему улицу Святого Иосифа и прочитал на одном из домов уже другое название – Новой демократии. Современных домов на ней не прибавилось, но какими большими стали деревья! Разросшиеся ветвистые черешни и сливы. Раскидистые орехи, крепко вцепившиеся корнями в землю. Только чинара, кажется, осталась той же. Этому дереву, говорили, больше пятисот лет. ЧтО ей еще два десятка!

В трехэтажках наглухо закрыты окна. От солнца? Людей совсем нет. Улица, в отличие от той, с которой он только что вышел, как будто затаилась. Стефан оглянулся: мужчина по-прежнему шел за ним. Кто и зачем будет делать такой крюк? Очевидно, что следят именно за заезжим гостем. Благодушное настроение покинуло Стефана. Он вспомнил записку: «Уезжай туда, откуда приехал!» Марк, прочитав ее, сказал: «Да, тут еще осталось несколько… староверов… Эти только и могут что – пугать. На большее они не способны…» Может быть, на большее они действительно не способны. А если способны? Доверять Марку смешно…

Стефан прибавил шаг и почти выбежал на центральную площадь. Мужчина, прячась за деревьями, не отставал. Стефан оглянулся по сторонам. Привлекать внимание людей на тротуаре, у магазинов, в ресторане было глупо. Что им сказать, крикнуть? Расслабленные теплым солнечным спокойствием своего города, они только переглянутся: «Ку-ку? Крыша поехала?»

Сделал еще несколько шагов и дернул за дверь церкви – открывается. Нырнул в прохладный полумрак. В тусклом свете свечей не сразу заметил мужчину средних лет в джинсовом костюме и с розовым хохолком на голове. Тот стоял у столика под иконами и рассматривал какие-то бумаги.

Когда глаза привыкли к полумраку, Стефан увидел, что в церкви больше никого нет. Сделал шаг в сторону и замер на месте, ожидая, что если за ним действительно идут по пятам, то кто-то войдет, и тогда он рассмотрит своего преследователя.

Но прошла минута, другая, тяжелую церковную дверь больше никто не открыл. Стефан вздохнул с облегчением. Отвел взгляд от двери. Обвел им стены, своды. Все та же старинная кладка с блеклой росписью на какие-то религиозные темы, закопченные иконы. Но на некоторых новые, блестящие золотом оклады.

Стефан подошел к алтарю. Двадцать лет назад к нему он должен был вести… Снова вздохнул. В этот раз так громко, что мужчина в джинсовом костюме и с розовым хохолком оторвал взгляд от бумаг, обернулся:

– Вам чем-нибудь помочь? Выслушать, дать таблетку, продать свечу? Если нет денег, я дам бесплатно…

Ответил:

– Спасибо!.. – и добавил: – А Библию, можно купить у вас Библию?

Мужчина хмыкнул и развел руками:

– В данный момент в нашей церковной лавке Библии нет. Но скоро обещали завезти из нового тиража…

Стефан вспомнил того, с кем они договаривались о том, как предстанут пред алтарем:

– А ранее здесь был другой…

Мужчина тряхнул розовым хохолком:

– Отец Паисий уже не служит. Годы, знаете ли… Теперь вместо него я – отец Ариэл.

Стефан снова глянул на джинсовый костюм отца Ариэла, на розовой хохолок:

– Вот как…

Тихо прошелся вдоль стен и икон, шагнул было в сторону выхода, но в это время отец Ариэл чем-то щелкнул. Тут же вспыхнул яркий свет, направленный в угол церкви возле двери. Стефан прищурился, а «осветитель» объяснил:

– Готовим выставку «Экология души».