Коллекционер безумия

– И как, работают?

– Да черт их знает, если честно, не проверял. Но с картами у них реальная магия какая-то.

– В каком смысле?

– Эти карты, они как бы раскрывают тебя, объясняют твою личность. И при этом, тебе уготована именно своя карта.

И хотя большая часть сознания Пауля еще оставалась под контролем скептицизма, что-то на задворках его разума начало затевать восстание. Оно извивалось подобно червю. Больно заманчиво звучали слова про карты, способные раскрыть личность. Но ведь это бред? Как какое-то гадание может раскрыть тебя? Психологи десятилетиями бьются над этим, а какие-то эзотерики справятся картонками? Нет, быть такого не может.

– Мне кажется, если и так, то это просто совпадение. Они всегда слишком туманно всё объясняют, эти гадалки.

– Вот только такие совпадения математически невозможны. Одна карта из двадцати двух. И чем больше раз подряд ты вытаскиваешь из колоды свою карту, тем меньше шанс на то, что это просто совпадение.

– И тем не менее, шанс никогда не равен нулю. Не знаешь, как их найти? Может мы с герром Шнайдером заглянем к ним, поговорить о произошедшем.

Оставшуюся часть разговора Пауль выяснял всевозможные детали в истории Фреда Шольца, бывшего пророка танцевальной веры. Не сказать, что он узнал что-то важное в ходе этого разговора. После того, как время их разговора закончилось, Пауль подошел к врачу, которая встретила его на входе. Он еле сдерживал волнение.

– Скажите, пожалуйста, – начал он, – не могу ли я еще немного здесь задержаться и побеседовать с еще какими-нибудь пациентами. Дело в том, что я веду исследования.

– Если кто-нибудь остался в гостиной, можешь с ними поговорить. Если они захотят. А так у тебя полчаса.

Пауль довольно улыбнулся и вернулся в гостиную, где осталась только одна девушка, с увлечением читавшая книгу про космос. Это была девушка невысокого роса с темными волосами, постриженными под каре. Она была одета в черной платье, белую рубашку и бурую жилетку. На глазах её покоились полукруглые очки. Психолог подошёл к ней и представился.

– Если ты не против, я бы хотел поговорить с тобой, видишь ли, я провожу исследование…

Не успел Пауль договорить, как девушка резко вскочила и в одно мгновение оказалась рядом с ним. Психолог отскочил от испуга, чем явно смутил девушку. Она мило заулыбалась в ответ на реакцию Пауля.

– Я тебя напугала? Прости пожалуйста. Позволь только, – она протянула руку и сняла волос, который лежал на плече у Пауля, – вот так гораздо лучше.

Когда она убирала волос, Пауль заметил, что у девушки ногти гораздо короче обычного. Где-то на пару миллиметров. Явно сгрызенные. Должно быть, это не очень приятно. Девушка тем временем села обратно на диван, после чего оставила в книжке закладку и положила её на стол.

– Поговорить хочешь? Давай. Давно я ни с кем из внешнего мира не общалась. Меня Кэри зовут. Кэри Гранберг. А тебя?

– Пауль Ларкин. Я психолог.

Он смотрел на неё и дивился её розовому ореолу. Он выглядел хаотично, словно вокруг её головы билось пламя.

– Круто! А что за исследование? – спросила она.

– Я пытаюсь выяснить как изменяется психологический портрет человека, проходящего лечение в местах подобного типа, – Пауль кратко и ясно описал предмет своего исследования. У него всегда хорошо получалось врать. Конечно же, никакого исследования не было, – если ты не против, я хотел бы расспросить тебя про твое пребывание в Желтом городке.

– Не против. Стыдиться мне нечего. А ты чего стоишь, присаживайся, – она похлопала четыре раза по дивану рядом с собой, – Вряд ли я расскажу тебе что-нибудь новое или интересное. У меня один из таких случаев, когда всю жизнь живешь себе спокойно, а потом внезапно накатывает. Иногда идешь по улице и кажется, что все прохожие на тебя пялятся, и им что-то от тебя нужно. Хочется убить кого-то или самому убиться.

Собеседник её заметил, что она нервно хлопает себя по колену во время рассказа. Хлопает по четыре раза.

– Но это все время от времени случалось. Первый раз я сюда попала, когда пыталась в институт поступить. Я хотела пойти на литературу. Но не смогла пройти вступительное испытание. Нужно было написать сочинение. Я на половине работы такую кляксу поставила, что у меня все тело задрожало, а ноги вообще дергаться начали. Взяла я чистые листы и с самого начала, да вот из-за трясущихся рук в самом начале опять кляксу поставила. На третей попытке у меня была опечатка. Думала, в обморок упаду, или расплачусь. Я вышла из аудитории, пошла в туалет, а там в раковине начала просто мыть руки. Мыла. Мыла. В один момент я поняла, что у меня кровь из рук идет. Я намыла руки до крови. Из-за того, что я застряла в туалете с окровавленными намыленными руками, я так и не успела дописать и сдать сочинение. Не поступила. Но литературу не бросила, вот, до сих пор стараюсь читать.

Она улыбнулась и постучала пальцем по книжке. Снова четыре раза.

– Это у тебя ритуал такой, стучать четыре раза? – спросил Пауль, – тебе помогает?

– Да-да. Успокаивает. Это вынужденный компромисс, кстати. Или так, или полчаса расчёсывать волосы.

– Давно в твоей жизни появилась потребность в них?

– Да сколько себя помню. Я думала, это нормально, пока не попала сюда.

– Хм, ясно. А зачем тебе, собственно, быть здесь? В том, плане, так ли надо тебе оставаться в Желтом городке под постоянными присмотром врачей?

– Я тоже задавалась этим вопросом первый раз, когда побывала здесь. Признаться, сама атмосфера этого места давила на меня. Мне было страшно, что, когда я вернусь в Город, на меня будут смотреть как на сумасшедшую, побывавшую в дурке. Через некоторое время меня выписали, и недолго мне правда стало лучше. Но мысли продолжали меня преследовать. Маленькие зверьки, крадущиеся в моей тени. Но это правда, даже в семье я видела, какие косые взгляды устремлены на меня. Из комнаты выходить не хотелось, ведь за дверью мир, утыканный пялящимися глазами. Успокаивала уборка. Три или четыре раза в день. В доме всегда были бесящие грязные места, которые надо было прибирать.

– И со временем психоз возвращался.

– Да. Только все стало еще хуже. Смотри!

Кэри расстегнула рукав рубашки и обнажила руку, на которой было налеплено множество пластырей.

– Там были мои родинки, грязные мерзкие родинки. Я смотрела на себя в зеркале и видела на себе лишь грязь.

– Неужели ты…

Пауль присмотрелся и увидел на её лице несколько шрамов.

– Выжгла я их, – с улыбкой ответила Кэри Гранберг, – взяла спички и всё. Было очень больно. Плакала, жглась, но продолжала “чистить” свое тело.

Когда она говорила это, розовый огонь вокруг её головы усилился и начал биться, разбрызгивая вокруг пылающие искры. Может, воображение разыгралось, но Пауль отчетливо услышал треск огня и какой-то посторонний шум, будто режут ножовкой металл.

– Тогда меня и отправили сюда повторно. И пока решили не выпускать. Слишком опасна я для самой себя. Но тут не так уж и плохо. Вот, как видишь, читаю.

– Да, не мог не заметить, интересуешься космосом?

– Конечно! В наш век только темный может не интересоваться им. Скоро на луну полетим. А может и на Одина потом…

Её взгляд покинул помещение и полетел в голубую даль неба, пробивая её и уходя в открытый космос.

– Знаешь, я ведь выросла на научной фантастике. Другие миры, инопланетяне. В детстве я долга верила, что за мной однажды придет космический человек и заберет меня с собой в долгое путешествие по вселенной. Это глупо, наверное.

– Нисколько, – Пауль улыбнулся, – глупо считать детские мечты глупыми. Они, часто и создают нас.

– А ты о чем мечтал в детстве? – Кэри задала, казалось бы, простой вопрос. Но он смутил Пауля. Он впал в замешательство.

– Тяжело сказать… наверное даже не помню. Видимо ничего грандиозного не было.

– Надо же… а сейчас о чем мечтаешь?

"А ведь тоже хороший вопрос. Шейла мечтает победить прозопагнозию, Йенс мечтает дожить до пенсии. А я?"

– Думаю, что в настоящий момент хочу побольше узнать себя.