Белый Волк

Как позже выяснилось, улики оставил не только я. Рунгерд в спешке тоже посеяла один из амулетов. Очень характерный. Впрочем, они здесь все – характерные. Ручная работа.

– Мое имя Хегин. Хегин, сын Бруни. Земля, на которой стоит этот (соседушка топнул ногой) дом, – моя!

Неожиданное заявление. Мне сразу захотелось сделать Хегину Брунивичу какое-нибудь непристойное предложение. Например, порадовать оральным сексом какого-нибудь козла. Но я сдержался. Здесь – правовое государство. Такие заявления требуют доказательной базы большей, чем три наставленных на меня копья.

Неужели старина Вальтев заложил свой надел соседу?

– Должно быть, ты заплутал в лесу, Хегин, сын Бруни. Я купил эту землю и всё, что на ней, у бонда Вальтева Кьервальвссона. И тому есть свидетели.

– Кто же?

– Свартхёвди Медвежонок и Рунгерд, дочь Ормульфа.

– Рунгерд – женщина! – задрав бороду, провозгласил Хегин. – Она не может быть свидетелем.

От такого заявления я, признаться, растерялся.

– Рунгерд – вдова, почтенный Хегин, сын Бруни, – пришел мне на помощь Хавчик. – Если женщина владеет землей, она может свидетельствовать при ее покупке или продаже.

– Это еще что за Глашатай Закона? – Хегин скроил грозную рожу, и Хавчик заметно струхнул. – Если раб открывает рот, вмешиваясь в разговор людей, ему следует вырвать язык! – вякнул один из «пристяжи».

Ну да, короткая стрижка, прикид из качественной, но – некрашеной шерсти. Рабский статус Хавчика очевиден для любого аборигена.

– Это мой трэль! – с нажимом произнес я. – И его язык – тоже мой. И язык этот сказал правду. Говори, что тебе надо, сын Бруни, – или убирайся!

Если эти парни пришли, чтобы меня убить, то сделают это по-любому. Попытаются, во всяком случае. А если это «пробивка», то тем более не стоит показывать слабость.

Незаметно для гостей я подал знак Хавчику: отойди подальше и не отсвечивай.

Что он и сделал. Его примеру тут же последовали остальные мои домочадцы.

Незваные гости им не препятствовали. Ну да, им нужен я. С остальными управиться будет нетрудно.

– Рунгерд скоро перестанет быть вдовой! – вторично удивил меня Хегин. – Поэтому у тебя только один свидетель. Этого недостаточно.

– Перестанет быть вдовой? – Я поднял бровь. – Ты что, оживишь ее мужа?

– Я сам стану ее мужем!

– Вот как?

Смелое заявление. Вот где собака-то зарыта! Теперь я понимаю, откуда моей подруге ведомо внутреннее устройство того лодочного сарая. Не иначе как старина Хегин вдовушку с ним и познакомил. А теперь ревнует, полагая себя законным женихом. Ух ты мой рогатенький.

– Да, так! И ты, чужак, больше не будешь с ней встречаться!

– А если – буду?

– Тогда я разрублю тебя пополам!

Еще более смелое заявление.

– Ты меня лучше забодай! – предложил я с усмешечкой.

Не понял. В этой стране другой набор атрибутов неверности.

– Значит, ты намереваешься жениться на Рунгерд? – кротко поинтересовался я.

– Для тебя, чужак, лучше считать, что это уже произошло!

Похоже, женишок решил, что я готов идти на попятный. Он даже вытащил руку из-под полы дохи.

Это радует. Если под полой всё же имеется швырковый нож, то дело могло закончиться неприятно. Уклоняться и маневрировать мне просто негде.

– Позволь, Хегин Брунисон, я расскажу тебе одну историю.

– Говори, – разрешил он.

И я рассказал ему анекдот. Один из моих любимых. Тот, где одна женщина говорит другой: «Удивляюсь, почему тебя не беспокоит, что твой муж бегает за другими женщинами». А та ей отвечает: «Знаешь, твоя собака тоже любит бегать за машинами, но это ведь не значит, что ее пустят за руль».

Разумеется, я внес в текст соответствующие поправки, так сказать адаптировал под местные понятия и заменил автомобиль на лошадь. Но суть сохранил.

Хегин выслушал внимательно. Опять не понял. Нахмурился, демонстрируя активную работу мозга.

В первые секунды я буду иметь дело только с Хегином, потому что остальным до меня не добраться – мешают стол и столбы. Сам Хегин выглядит и двигается неплохо, но в тесноте жилища ему будет не так– то просто драться – в дохе-то. А скинуть ее он точно не успеет, потому что я успею раньше.

Я пришел к нему на помощь:

– Бежал бы ты домой, Брунисон. На этой лошадке тебе проехаться не удастся.

Я всё рассчитал правильно.

Доброе норманское копье немедленно пронеслось у моего уха (я пригнулся, заодно подхватывая меч) и с сочным хряском воткнулось в стену. Оно еще гудело, когда мой Вдоводел освободился от ножен.

Как я и предполагал, старина Хегин доху сбрасывать не стал. Побагровел, как вареный рак, и цапнул рукоять меча.

У него была целая секунда, чтобы его вытащить и даже начать замах. За эту секунду я резко сократил дистанцию и нанес гордому жениху прямой и точный удар в правое плечо.

Для Хегина это оказалось неожиданностью. Скандинавы предпочитают мечом рубить, а не колоть. Рубящий удар – намного мощнее. Но и у моего укола хватило силы, чтобы пробить кольчугу и надолго лишить Хегина возможности пользоваться правой рукой.

Хорошо, когда твой противник крупнее тебя. Из него получается отличный щит. Хегин еще не успел понять, почему его рука повисла, как я уже сунул левую руку под его доху… Так и есть: изнутри нашиты кармашки для метательных ножей. И ножи в них имеются.

Подцепив пальцами кольца, я выдернул сразу два, оттолкнулся от Хегина и метнул оба разом в ногу одного из копейщиков. Попал только один нож. Но попал хорошо: воткнулся прямо в берцовую кость. Раненый взвыл, повалился на стол и выпал из реальности. Это называется – болевой шок. А я тем временем оказался рядом со вторым копейщиком. Да уж, этот парень точно не викинг. Охотник – возможно. Выставил копье, будто кабана принимал. Большая ошибка. Удар клинком наискось – и наконечник отлетел к стене. Парень тупо поглядел на палку, в которую превратилось его оружие, потом – на меня. Выпученными глазами. У вас бы они тоже выпучились, если ваш кадык железом пощекотать.

– На колени встань, – вежливо попросил я.

Парень бухнулся на коленки так быстро, что я его чуть по нечаянности не прирезал.

И тут глазенки у паренька расширились вообще до невозможности…