Дневники Чарльза Одиннела. Сериал

Запустив для пробы парочку из накопителей, я убедился, что она перегружена статическим полем, но информация пока сохранена. Мне пока адски везло, что уж там ни говори. Спасти данные было самым ценным для меня. Но дальше ехать нельзя. Иначе блески и точки появятся не только у аппаратуры, но и у меня в глазах.

Плюнув еще раз на все это перемещение и на этот проклятый реактор, который так и не оправдал возложенных на него обязанностей, я стал наблюдать за тем, как быстро меняется небо. Оно серело и приобретало багровый оттенок. Звезды плавно нарастали в своей яркости, что тоже было весьма неплохо. И все время меняющиеся созвездия. Как они вообще тут ориентировались, эти местные?…

Да, видимо, и никак вовсе. В чем то это даже было на руку.

Противно было то, что горы то постепенно удалялись. Самое ценное осталось в них. И в то же время мне пришла на ум одна мысль, которую я решил развить чуть – чуть позже.

А пока я бросил этот несчастный перегревающийся аппарат на краю леса и стал вычищать себе место под палатку. Заодно вынес все приборы. Животные к тому времени уже вовсю жаловались на отсутствие свежего воздуха и «ненужные» ощущения. Точнее они дописать не могли. Наверное, наглотались дыма от того самого болота, что так устойчиво окрашивало воздух в свой пряной аромат бесконечной сигары. Было понятно, что где то там вдали горит торфяник и все окрашивает в это странное полуприятное благовоние. Но было поздно, и надо было сматываться. И тут я остановился, как вкопанный.

Papavera Somnifera! Этот странный синевато – фиолетовый цветок я ни с чем не спутаю! Обыкновенные полусинтетические анальгетики ничего не имеют рядом с ним! И я стал собирать сумку для сборки препаратов. Это стоило собрать после того, как я перестал их видеть на Земле. Это редкий цветок надо было собрать для своей лаборатории и угодий. Будет расти на полянках.

И так я стал собирать ее, покуривая трубку, безо всяких отвлечений. Где то была созревшая, она пойдет на семена, несколько я вырвал с корнем, и стал садить у себя в вездеходе в пакетах. Остальные были незрелые и я собрал их головки, чтобы сделать себе настойку из их кашицы, что находилась внутри. Итак, я с Somnifera! Это было хорошее приобретение, наряду со всеми камушками и несколькими открытиями, которые я сделал на этой планете.

Например, я сделал открытие, что местный ученый, предполагавший, что я провалюсь, был прав почти по всем статьям. За исключением геомагнитного поля, тут было нечего собирать и нечем дышать. Одни миазмы, поля и леса. И совсем немного рек, в которых бы плескалась пригодная для питья вода. Странная вода. Вечно какая то со странными загрязнениями. И вызывала иллюзии и странные проявления разума, что у меня, что у местной фауны. Что касается флоры, то хоть она разумной не стала. Это уже радует.

Хотя горы… горы стали какие странные. Возможно, это стало из за обилия цветков на полянке. А, возможно, из за поляризованного света, который пронзил все ущелье. И я стал внимательно изучать все последствия сдвига почвы в этих местах. Кое где открылись жилы, в которых было полно драгоценных камней. Это было на руку моему проекту. Растения меня уже мало интересовали. Было ясно, что кое кто из землян уже побывал в дали на этой чудесной и незабываемо кроткой, но такой чужой и тесной планете. «Тут негде поселиться», мягко решил я, и стал собирать вещи для взлета. Пару алмазов успокоят вождя и дадут починить корабль, на котором я сюда приплыл. Закрытая повсюду планета меня немножко приводила в восторг и одновременно настораживала мое чутье следопыта.

Можно было ехать назад. Я запрыгнул на водительское сиденье вездехода и стал набирать код подвески, чтобы меня меньше встряхивало на перегибах почвы. Потом я заинтересовался у животных, как они там себя чувствуют. И поехал, что есть мочи. Капитан… Что же он там натворил, что ему отказали в ремонте судна?

Подпрыгивая на ухабах, я приехал туда за сто восемнадцать часов быстрого лета. Дорога была извилистой и только. И там меня встретили с цветами и провожающими. Видимо, им не терпело от меня избавится, хотя и встретить меня тоже были несколько рады. Что есть странно, как ни говори.

Капитан тоже был рад меня увидеть и сказал, что шаттл давно уже меня заждался. Я немного удивился, ведь он несколько месяцев меня не видел, и, в том числе, и мой корабль.

– С Богом, – только и сказали мне посетители нашего судна. Срок моего фрахта как раз истекал, так что я вполне называл его своим. Почти владелец. Но это ненадолго. Я направляюсь домой.

Финал

Конгресс Экологов

– Итак, господа, – послышалось с трибуны. – мы опять умудрились загадить нашу планету!

И торжественный рев послышался отовсюду.

Сейчас я пробовал на себя роль эколога. Это древняя профессия, почти такая же древняя, как проституция и шаманизм, но легальная, почти без бубнов и с куда большим засильем коротких обтягивающих юбок. Это привлекало внимание и заставляло думать, куда бы девать глаза от всех этих девушек, которые с полоборота становились мастерами науки. Они легко поддаются обучению, чего уж там.

Я сказал почти без бубнов? Ну, это явно не касалось оратора, урожденного аборигена Новой Австралии. Новая Австралия образовалась после затопления Старой Австралии, но да не будем о грустном. Бедные кролики. Они были единственными выжившими животными после великого коллапса овец и кенгуру.

И это тоже было дело рук наших Вселенских Экологов.

Вообще эколог – профессия классная. Космическая. Ах да, наш выступающий – шаман из древнего рода Нью Австралийцев вышел на сцену под торжественный грохот бубнов и там-тамов. Он был похож на классического Австралийца, такой же ярко выраженный череп и то же стремление убивать кенгуру на завтрак. Но кенгуру вымерли и потому его предкам пришлось в свое время переучиваться охотится на кроликов. Но так как убивать кроликов последние две тысячи лет стало жутко популярно, то наш оратор решил заодно назваться экологом. И продолжать убивать кроликов, но уже с чистой совестью. Он и в самом деле спасал планету, но это халяльное мясо… он очень любил бутерброды с мясом.

То есть, как вы видите, экологи – это чистая профессия, почти такая же чистая и непорочная, как дворник, но без метлы и с мощными компьютерами. Но рано или поздно ты возьмешься за метлу, аэростат и компьютер.

Я с наслаждением слушал докладчиков. Вообще, стремление слушать конгрессы и концерты у меня зародилось еще в глубоком детстве. Правда тогда было сложно высидеть при жаре.

Когда я вырос, я стал ходить на такие конгрессы только с нательным кондиционером. В первых, это было стильно и выглядело почти так же круто, как профессиональные авиационные очки. Во вторых, это было так же удобно, как галстук – шарф. И в третьих, согласно новым правилом проведения конгрессов это было просто в духе времени.

Ну хватит обо мне, вернемся к докладчику. Он делал потрясающие пассы руками, а иногда и ногами, буквально вытанцовывая в ритм своим мыслям. Но не смотря на всю его внешнюю серьезность, он был буквально пронизан чистой энергией мысли. И он сделал потрясающее предположение!

– Надо взорвать холодную атомную бомбу, – кричал он. Тысяч на пятьсот градусов не больше. И тогда мы не только накормим отборной крольчатиной всех зверей (животный корм), но и решим проблему глобального потепления. Тем более, у меня недавно сломался нательный кондиционер. Так что для меня эта проблема как никогда актуальна.

Тут на сцену понеслось сразу несколько корреспондентов. Все они несли на руках перед собой новенькие нательные кондиционеры. Свои.

– Уважаемые корреспонденты, – начал наш докладчик, – я принципиально не беру подарков во время… оу, Тракал! Спасибо огромное! Дамы и господа! – Обратился он, моментально примерив нательный кондиционер на себя. – Мне только что подарили Тракал! Эту потрясающую компанию полупрофессионалов знают только здесь! Надо признать? что это лучшая компания полупрофессионалов, которые профессионально профессионалят за дополнительную плату, которую взимают со всех своих пользователей через уйму прекрасных услуг, которые стоят и так недешево. … Спасибо!

Он учтиво поклонился довольному корреспонденту. Еще бы – за такую прекрасную рекламу ему отлично заплатят в редакции! И диктор доволен! Точнее диктатор. Ну этот, как его… короче, наш дорогой докладчик и комментатор!

Теперь докладчик стоял в новом сверкающем нательном кондиционере, стилизованном под древне-русское жабо. Или древне – французское. Ну знаете, эту, из истории Древней Земли. Кто еще в школе проходил историю моды, те знают. Меня больше интересовала женская мода, особенно купальники конца тридцатых годов двадцать первого века от рождества Христова. Хотя зря, как я понял. Нательные кондиционеры в те годы определенно были круче! И Тракал. Древняя фирма, которая стала продавать механизированные кроссовки, галстуки-бабочки и нательные кондиционеры. Их больше никто не любит. Все всем надоело. И потихоньку перешли на старые вязанные зонтики, к чаю взяли старые добрые плюшки, и просмотр новостей по вечерам. Это мудро, но скучно.

– …. Как я уже говорил, – сказал наш докладчик, горделиво поправляя своей красной рукой новенький нательный кондиционер. – Я не беру подарки во время выступлений. Только покупаю за дополнительную рекламу. Могу я теперь с чистой совестью попросить у аудитории бутерброд? …. Вот, – произнес он, с довольным видом уплетая новенький бутербродик. – Я рекламирую его так: это прекрасная крольчатина сделана по последнему писку моды. С кракозябрами и аркебузаторами. А еще самую толику хинина, чисто так, для вкуса. Если у кого есть десять кредиток, я ему не только дам укусить мой бутерброд, но и познакомлю с тем, кто его сделал!

С трибун послышался одобрительный рев. Нам, экологам от души, такое по определению нравилось! Новые НЕЗНАКОМЫЕ СЛОВА.

Тут к докладчику снова подошел корреспондент от нашей газеты, вручил ему новенький кракебузатор и попросил его сфотографироваться для нашей колонки о старомодных кракебузаторах, с оттенком лилового и желтого вкусов. Синева. Я почувствовал синеву и посмотрел на небо. Оно становилось фиолетового оттенка. Надвигалась буря.

Кракебузатор был новенький, только с механической фабрики, с прожилками благородной плесени. Дорогая вкусняшка.

Докладчик вежливо откусил кусочек и вернул механизм-блюдо корреспонденту. Вспышки фотоаппаратов не смолкали.

– Итак, – продолжил докладчик. – вы увидели рекламу на тему этого да сего. Спонсор нашего сегодняшнего доклада – «Счастливая шиншилла» Счастливая шиншилла – самая красивая и толстая белка на свете! А посмотрите, как они летают!

Тут на сцену выкатилась огромная клетка, в которой находились летающие шиншиллы. На самом деле это просто были обычные стероидные шиншиллы, огромные отважные зверюшки с ласковым норовом быка, размножающиеся словно кролики, а потому их прочили на замену кроликам после Великого Конгресса Экологов. Ну, он у нас запланирован на следующий год, а пока у нас обычный конгресс экологов. Бывшие космонавты собрались покушать. Вот наш секрет. Я ж говорил – у нас своя тайна;)

– Оу, Чарльз, привет! – Мне издали помахали рукой. Две юных девушки помахали мне издали рукой. Я помахал им вслед.

Мне было о чем подумать. Например, как в родовом имении завести несколько летающих шиншилл.

Но эти девицы явно решили со мной поболтать. Агнес и Долорес. Так их, кажется, звали. Я точно не помню. С этим нововведением выбирать себе дополнительные имена…. Чего только не придумают.

Я откусил кусочек кракебузатора. Это как печенье, только механическое. Оно пытается удрать, пока ты его ешь и сопротивляется, пока ты его жуешь. Когда то давно кракебузаторы были выведены при скрещивании генов птеродактиля и аркебузатора. Технологии. Генотип, тупо развлекаются с печеньем, чтобы оправдать то ненавистное мне, что осталось в этом мире. А ненавижу я печенье, которое со мной разговаривает и убеждает меня в том, что я глуп, если разговариваю с ним.

Ну, чтобы там не говорили люди, есть и извращенцы, которые не едят кракебузаторы, а дружат с ними и содержат в качестве слуг. Таких я никогда не понимал. Ну как можно дружить с печеньем?! Кракебузатор же все равно ничего не чувствует и не соображает. Но рано или поздно ты начнешь думать о еде во время еды. Разговаривать с ними. Ты галлюцинируешь, скажет тебе твой бутерброд и улыбнется «Я такой вкусный…».

А еще в интернете есть сообщества кракебузаторов. Это те, которых угораздило остаться в живых после покупки. Так вот, эти твари мало того, что непрерывно тюнингуют друг дружку, так и против того, чтобы их ели! Для них смысл стать самым сложным изделием природы. Точнее пекарей, но кто стал чьим развлечением еще ясно.

Так я думал, дожевывая своего неуместно счастливого кракебузатора. Реклама во время выступления сделала свое дело. Я тоже поддался.

Но хватит о еде. Ведь это вредно, есть много еды, разговаривать о ней и составлять истории о том, какой едой закусывать какую еду. Это глупо. Это просто символ.

Хотя совсем недавно появилось новое блюдо! Тоже живое, но вместо механического разума (как у галлюциногенных грибов) в него записаны воспоминания людей. Ешь его, и вспоминаешь то, что произошло с другими.

Хотите верьте, хотите нет, а многие из наших блюд имели особенность комментировать нас во время своих посиделок. Самое хитрые блюда притворялись сытными, и устраивали групповое отомщение, посредством того, что заставляли невинную девушку съедать себя в большем числе, чем планировалось. Тогда она толстела и долго не могла отойти от того, что какая то наглая разумная килька заставила ее съесть кусок вон того глупого торта. Толстый и глупый торт! Ты всех нас самих хочешь сделать толще!

Только свадебные торты хранили целомудрие, и после каждого укуса невесты транслировали «Горько!» всем присутствующим. Тогда невеста либо до самого конца ужина почти оставалась без сладкого, либо почти все время целовалась с новоиспеченным мужем.

Но новые мыслезаписи!.. Это было нечто! Их можно было есть горстями и запивать водой с лунного Моря Ясности. Вино из мира Моря Бурь было тоже неплохим, но доставалось слишком дорогой ценой. А потому было непопулярно среди разумного творения человека, которое сомневалось в адекватности своего творца.

Я думаю, что оно в свое время почти полностью заменят обычное вино, настолько удачным оказалось смешение воспоминаний первой любви и горьковато-сладкого вина. Потом один открыл вино со вкусом затяжной депрессии и сделался знаменитым, прописывая всем желающим попробовать новые ощущения в кратчайшие сроки. Бывали и такие, которые пристрастились к «депрессивному» вину.