Кто на дереве сидит?

– А этот, этот прям герой, прям ты, Колюшка в детстве. Иди сюда поближе, сядь, не бойся, зови меня бабушкой Машей, можешь бабулечкой, я не обижусь! – сказала она, гладя Димкину руку и заглядывая в его глаза.

– Хорошо, бабушка! – ответил мальчик.

– Ну и молодец! – она полезла одной рукой под подушку и вытащила две смородиновые карамельки.

– На-ка вот, бабушкины конфетки, поешь, посластись с дороги! – сказала тётя Маша, передавая Димке угощение.

– Спасибо, бабулечка! – вспомнив договорённости поблагодарил её Димка.

– Вот молодец. Ну, гости дорогие, рассказывайте, как там столица? Как вы поживаете.

– Тёть Маш, давай мы сейчас всё сготовим, а то не ели ещё ничего с дороги. А там и поговорим, хорошо?

– Да я и не спорю, – махнула бабулечка рукой, – располагайтесь, распоряжайтесь! Всё ты здесь знаешь, ничего не изменилось. Колодец во дворе. Печку не пропустишь, вон какая огромная, да с лежанкой. Вот Димку туда на овчинку положишь на ночь, сладко там спиться, а сны какие? Ты в столице такие и не видал! Слышишь, внучок?

Димка с любопытством разглядывал печку, вытаскивал какие-то металлические пластины, открывал дверки. Даже заглянул в топку, измазав руки угольной сажей.

– Хорошо, бабулечка, – я только сейчас одним глазком взгляну, – сказал он, залезая по лесенке приставленной к стене печки на лежанку. Он выглянул из-за трубы и крикнул взрослым:

– Ку-ку!

Тут в часах открылись дверцы, и кукушка тоже начала куковать:

– Ку-ку!

– Ну надо же, была у меня одна кукушечка, а стало две, – ласково произнесла тётя Маша.

Взрослые рассмеялись, а Димка меж тем, соревновался с кукушкой, кто громче.

– Теперь и не понятно сколько время, пока на часы не посмотришь. Ну, сын, сколько времени на часах?

– Большая и маленькая стрелка на двенадцати, значит… двенадцать часов!

– Ну, слава Богу, – произнесла мама, – а то я уж думала, что двадцать три ноль ноль!

– Почему? – спросил папа.

– Столько нам кукушки накуковали, – рассмеялась мама.

– Олюшка, – позвала тётя Маша, – ты вот что… Скатерть у меня в комоде, там же и утварь всякая: вилки, тарелки ложки. Самовар внизу у стола. Давно им не пользовалась, а вам может быть в диковинку. Колю попроси, он растопит.

– Коль, а Коль! Небось забыл, как самовар сапогом раскочегаривать?

– Да нет, тётя Маша, помню, сделаю. Димка, – обратился он к сыну, – давай-ка одевайся, пойдём, принесём вещи из машины. Натаскаем воды, затопим печь и самовар. На всё про всё у нас час, да и пообедаем!

За полчаса мужчины семейства Краськовых разложили все вещи в доме, принесли шесть вёдер воды и затопили печь. Димка сидел у топки печи, розовощёкий, довольный тем, что он всё делал вместе с папой. Родители суетились над чугунками, которые надо было поставить в печь.

За это короткое время, проведённое в Избах, мальчик узнал много новых «старых» слов: «Чугун» – фигурная кастрюля из толстого железа; «Ухват» – длинная палка с металлической рогатиной на конце, чтобы ставить чугун внутрь печи; «Лежанка» – место на печи, где можно спать и греться.

Через час тяжкий запах валерианы заглушил аромат щей из кислой капусты. На столе была постелена свежая скатерть и подан чугунок с гречневой кашей. Мама сама удивлялась насколько просто было готовить в печи.

– А ещё, если б раздобыть настоящего, не пакетного молочка и потомить его в печке, в чугунке образуется карамельная такая корочка из сливок. Вкуснятина редкая! – мечтательно произнёс папа за столом.

Тётя Маша от приезда гостей заметно повеселела, на её щека заиграл здоровый румянец и она, хоть и с трудом, но тоже села за стол.

Мама разлила по глубоким тарелкам щи. Все заработали ложками. Настолько вкусным показалось это блюдо для Димки, что он потребовал ещё добавки, чего никогда не было дома. Потом была томлёная гречневая каша, с кусочком масла сверху.

Тётя Маша рассказывала, как обедали в старину, рассказ стал убаюкивать Димку, тепло было в избе, тепло было внутри самого мальчика, он стал клевать носом и поплыл.

Николай взял сына на руки и положил на лежанку. Снял с него одежду, прикрыл простынкой и старым овчинным полушубком. Сын шевелил сладко губами во сне и уже путешествовал в другом лесу. Выйдя там на опушку, он увидел бабушку Маню. Она была в нарядном сарафане, беленьком платочке с корзинкой брусники в руках.

– Внучок, Димка-картинка, иди сюда!

Димка подошёл. Она взяла его за руку и направилась к дому, стоявшему на опушке леса. Во дворе дома за жердевым забором происходили чудеса и чехарда. Зайцы, настоящие зайцы, играли в пятнашки, лисички бегали в догонялки, медведи весело боролись и кувыркались друг с другом, волки, подняв морды вверх, завывали какую-то песню. Никто никого не ловил, не кусал и не пытался съесть.

Тётя Маша с Димкой через всю эту круговерть прошли в центр двора.

– Ну-ка, ребятушки, внимание! – тётя Маша хлопнула в ладоши, отпустив Димкину руку и положив корзинку с брусникой на землю.

Все звери выстроились в ряд по периметру забора

– Знакомьтесь, это Дима, теперь он будет за вами доглядывать, если нужна помощь кому. Поднялся удивительный гвалт, зайцы барабанили лапками по земле, медведи ревели, лисички вились у Димкиных ног, волки, как дворовые собачки радостно виляли хвостами.

– Так тому и быть! – сказала тётя Маша и трижды хлопнула в ладоши.

От этих хлопков Димка проснулся. Он встал на локотки и выглянул из-за трубы. У печки стоял папа с дровами.

– О, проснулся мой звоночек! – с улыбкой сказал он.

– Доброе утро, папочка. Где мамуля?

– Вон, на улице, любуется природой! Давай просыпайся, умывайся, водичку налил ледяную, но думаю сейчас согреется.

– Я хочу в туалетик, – смущённо сказал сынка.

– Иди, в сенях стоит, там потеплее.

Димка стал спускаться с лежанки и посмотрел на кровать тёти Маши. Там её не было.

– А где-же бабулечка? – спросил сын.

– Вон, смотри в окно, с мамой стоит, во дворе!

– Вот это да! Неужели она вылечилась? – удивился Димка

– Знаешь, сын, доброе слово и забота, самый лучший доктор. Может быть, и я в её состоянии где-то виноват. Столько лет не приезжал. А сердце-то у неё только за меня и болело!

Сын подбежал к папе, чмакнул в щёку и выскочил в сени.