Поверженный Король

– Не старайтесь, начальник. Меня вы не чем не удивили. МВД, «Черное озеро». Мне лично плевать на все, в том числе и на вас.

Виктор улыбнулся. Он чем-то напомнил ему одного из задержанных, который вел себя также нагло, стараясь спровоцировать Абрамова на применение физической силы.

– Значит, у нас нормального общения не получится? – поинтересовался у него Виктор. – Получается, я должен буду тебе все доказывать, а ты от всего этого будешь, конечно, отказываться?

– Именно так, начальник. Меня сладкими речами вы явно не сломаете. Сможете доказать – диалог получится, если нет, то извините.

– Ты, знаешь, вот здесь на твоем месте совсем недавно сидел Лобов, который за четыре дня, полностью расписался в своей несостоятельности. Ему было, что терять, а ты, распустил хвост и считаешь себя таким крутым. Я тебе даю честное слово, что через два дня, ты сам будешь «ломиться» в дверь «хаты» и просить меня, чтобы я принял от тебя явку с повинной.

– Ты мне нравишься, начальник – произнес Муратов. – Я раньше думал, что в милиции работают одни дураки, которые ничего не могли добиться в нормальной жизни. Однако, признаюсь в своей ошибке, здесь работают не только лохи, но скоморохи.

Этого было достаточно, чтобы зажечь в душе Абрамова зверя.

–Запомните, Муратов сегодняшний день. Через два дня, вы поменяете мнение о милиции, – произнес Виктор и велел отвести арестованного в камеру.

***

– Виктор Николаевич! Это заместитель начальника следственного изолятора Цветаев.

– Привет, дружище! Давно я тебя не слышал! Как живешь? – поинтересовался у него Абрамов. – Что, нового?

– Слушай, Виктор Николаевич! Вчера ребята перехватили «маляву» Лобова. Он в ней много пишет о тебе. Считает, что ты его обманул, склонив его к сдаче оружия. Просит ребят, чтобы они с тобой разобрались.

– Спасибо. Это не первая его угроза в мой адрес. Меня давно хотят «завалить», пишут, угрожают. Я к этому уже привык.

– Зря, ты так, – произнес Цветаев. – Лобов не из тех, кто бросает свои слова на ветер. Будь осторожен, все может быть.

– Еще раз, спасибо. Предупрежден, значит, вооружен, – произнес Абрамов и положил трубку.

«Этого мне еще не хватало», – подумал Виктор.

Хорошо зная Лобова, он понял, что это не шутка. Все угрозы, высказанные им в адрес своих врагов, доводились им до логического конца.

Абрамов невольно задумался над угрозой. Проиграв Виктору в личном противостоянии, Лобову было необходимо реабилитировать себя в глазах своих друзей. Доказать им, что он до сих пор еще силен и могуществен. Получилось то, чего он боялся больше всего – он сдал всех своих ребят. Именно, уязвленное самолюбие этого человека, не давало ему спокойно отбывать наказание. Лобову нужно было отомстить, душа его жаждала крови и он, рисовал в своей голове картины этой мести.

«Ну, что, Абрамов! Видно пришло время подумать не только об интересах государства, но и о своих, личных, – подумал он. – Нужно срочно, что-то придумать и под благовидным предлогом отправить свою семью к теще».

Виктор встал из-за стола и подошел к окну. Постояв с минуту, он снял трубку и позвонил своей жене:

– Привет, дорогая! Ты чем занята? Слушай, Лена! Ты вроде бы хотела съездить к матери, погостить там немного?

То ли я сыграл плохо, то ли у нее сработала интуиция, но мое предложение было моментально отклонено.

– С чего это ты взял, Виктор? Я вообще никуда не собиралась уезжать. Скажи, что-то случилось?

Абрамов начал ее успокаивать. Он успел сто раз пожалеть, что позвонил жене домой.

– Если ты, не хочешь поехать, ради Бога. Я тебя никуда не отправляю. Пойми меня, сейчас у меня будет много работы. Возможно, мне придется уехать на длительное время.

– Что ты говоришь? Можно подумать, что ты раньше никуда не ездил, – ответила жена. – Вот придешь домой, дома и поговорим.

Виктор сел в кресло и пододвинул к себе полученную по телефаксу информацию в отношении Муратова. Перечитав ее, он не нашел ничего такого, что можно было бы использовать в виде козырной карты, в разговоре с ним.

«Странно, как-то? – подумал Абрамов. – Два года разрабатывали группировку и никаких интересных материалов».

Взглянув на часы, Виктор приказал «поднять» из камеры Муратова. Пробежав еще раз по записям, он сунул бумаги в ящик стола

***

– Ты, что мне порожняки гоняешь, начальник! – произнес Муратов. – С чего вы взяли, что я являюсь правой рукой Чекиста? Я вообще не знаю, за что меня задержали. Я никогда не входил ни в какие бандитские формирования!

Время шло. Он отрицал все, что мог и не мог отрицать.

– Муратов! Тебя и еще двух твоих товарищей задержали сотрудники восемнадцатой колонии во время попытки совершить передачу запрещенных предметов в зону. У меня имеются протоколы о вашем задержании. Скажите, если вы такой законопослушный гражданин, то чем вы можете оправдать этот поступок?

– Мы, просто, начальник, зону грели. Нас, с ребятами, там хорошо знают и за все это, уважают.

– Тогда скажи мне Муратов, почему ты оказался в группировке Чекиста, а не у Хомича? Ведь в вашей группировке, насколько я знаю, практически нет судимых ребят, а вы зону греете?

– Начальник! От сумы и от тюрьмы, гарантий нет.

Попросив у Абрамова разрешение, Муратов закурил и, перекинув ногу на ногу, победно посмотрел на него

– Значит, ты жил, опасаясь, что тебя могут закрыть, то есть готовил почву и тому подобное.

– Все может быть. Однако, теперь я особо зоны не боюсь. Я достаточно авторитетен в тех кругах и поэтому, думаю, не пропаду.

– Видишь ли, – произнес Абрамов, – ты же в нормальную «зону» не попадешь. Я даже не знаю, куда тебя направят. «Поднимешься», а там твой авторитет абсолютно никого не интересует, там другие критерии.

Муратов напрягся, улыбка слетела с его губ и он, с осторожностью посмотрел на Виктора.

– Да, да, Муратов. Ты ведь в нормальную зону не попадешь. Ты совсем забыл, что служил во внутренних войсках и по «понятиям», ты – мент. Значит, отбывать свой срок, будешь на «ментовской» зоне, вместе с зятем Брежнева. Они тебя там быстро научат любить родину. А если ты будешь на другой зоне, то все будут считать тебя предателем. Поэтому, расскажешь ты мне все о своей группировке или нет, сейчас для тебя это не столь уж важно. Сейчас тебя переведут из общей хаты в отдельную камеру, и все забудут о тебе. Кроме тебя, Муратов, я работаю и с другими твоими друзьями. Они в отличие от тебя более сговорчивы. Если ты не знаешь, прокуратура республики возбудила уголовное дело по статье бандитизм в отношении вашей группировки. Это громадные сроки, без надежды на амнистию. Вот ребята и стараются выплыть из этого, кто, как может. Они сдают всех, а все будут считать, что их сдал ты. Я тебе не предоставлю наималейшей возможности, как-то оправдаться перед ребятами. Там, что посмотрим, как ты запоешь. Пока Чекист в бегах, ты лидер группировки и судить тебя будут отдельно от всей вашей бригады. Сколько ты проживешь, я не знаю, но думаю, что не совсем долго.

Муратова отвели в ИВС и поместили в одиночку.

***

Муратов сидел в одиночке и размышлял о своем будущем. Еще вчера он был уверен, что в этой жизни для него все предельно ясно. Оказалось, все это не так. Сегодня ему четко все разложили по полкам и от былого спокойствия, не осталось и малейшего намека. Он знал, что такое бандитизм, лишь по книгам и кино и вдруг, он стал одним из лидеров бандитской группировки. Проходя службу во внутренних войсках, он хорошо знал, отношение государства этой категории осужденных и рассчитывать на какую-то поблажку со стороны власти, было глупо. Если, ему эта статья еще давала какое-то преимущество перед другими заключенными на «черных» зонах, то на милицейской, ему в лучшем случае грозило стать изгоем, а в худшем, быть убитым. Подобная перспектива не радовала его, и нужно было что-то предпринимать, чтобы каким-то образом поменять систему заключения. И этим могло стать лишь добровольная помощь следствию. Он не спал всю ночь и, дождавшись следующего дня, он начал стучать в дверь.

У Абрамова с утра было плохое настроение. Вечерняя размолвка с женой, по поводу ее отъезда с дочкой, давала о себе знать. Возникшие еще ночью боли в сердце не стихали. Зайдя в кабинет, он приказал «поднять» Муратова к себе в кабинет. Осунувшийся за ночь, он, молча, вошел в мой кабинет и остановился в дверях. Отпустив конвой, Виктор разрешил ему присесть на стул.

– Что случилось? Не вижу хамского выражения лица? – поинтересовался у него Абрамов. – Думаю, что разговора между нами не получится….

– Виктор Николаевич. Простите меня – дурака, за мой тон и поведение. Вы оказались правы – я сам набиваюсь к вам на допрос. Я не спал всю ночь. Вы единственный человек, кто разыграл со мной эту карту. Я имею ввиду, с моей службой во внутренних войсках. До этого мне никто никогда не предъявлял подобное. Для всех своих друзей и товарищей я был нормальным пацаном.

Муратов сделал паузу и внимательно посмотрел на Абрамова, словно оценивая, стоит ли ему говорить дальше. Виктор разгадал его сомнение и произнес, вполне обыденным голосом:

– Ильяс! Можешь продолжать молчать, корчить из себя зека и так далее. Мне, все до лампочки. Ты проживешь совсем не долго, только до следственного изолятора. Там, в «ментовской хате», тебя сразу же опустят, а на зоне просто убьют.