Пятна на солнце

– Долго еще идти? – поинтересовался Сорокин.

– Нет. Вот дом, – ответил Алексей и указал рукой на черный от времени двухэтажный барак.

Они вошли в подъезд и стали подниматься на второй этаж. Старые деревянные ступени надрывно заскрипели под их ногами.

– Двигайся за мной, – произнес Алексей и зажег спичку.

Длинный узкий коридор тонул в темноте. Сильно пахло мочой, дустом и немытыми грязными телами. Алексей остановился около двери, на которой мелом был нарисован номер.

– Вот здесь и живет Муха, – тихо произнес начальник уголовного розыска.

– Вот что, Алексей. Давай, я сам с ним поговорю. Ты в разговор не впрягайся, ведь он тебя тоже за это время уже «прочитал». Хорошо знает, что ты можешь, а чего нет. Понял? Если понял, то стучи.

Громов постучал. За дверью раздался какой-то шум, а затем она открылась. На пороге стоял мужчина в майке и сатиновых трусах. Сорокин, сверкая золотыми погонами, буквально смял его своим телом. Мужчина попятился и, споткнувшись о сбитый ногами половик, упал. Недолго думая, офицер сунул ему в рот ствол пистолета, выбив при этом верхний передний зуб.

– Говори сука, кому рассказал о Волкове? – закричал он ему в самое ухо. – Говори, а то застрелю.

Солоноватый вкус крови, фактор неожиданности ввели Муху в ступор. В этот момент он ничего не понимал, лишь ощущал ствол пистолета у себя во рту. Он явно был напуган неожиданным визитом сотрудника СМЕРШа и сейчас лихорадочно думал, как спасти себе жизнь.

– Убью! – снова закричал ему в ухо Александр. – Говори!

В тусклом свете уличного фонаря, пробивающегося сквозь щель занавески, майор увидел, как из глаз Мухи потекли слезы. Сорокин вынул изо рта пистолет и приставил его к голове.

– Ну, я жду! Считаю до пяти! Раз! Два!

– Не убивай, начальник, – завопил мужчина, – я все расскажу.

– Говори! Быстро!

Муха зажмурился от яркого света фонаря, который направил в его лицо Сорокин.

– Я рассказал о том, что Волкова повезут на рынок своему корешу Хромому. Мы с ним в свое время чалились в Воркуте. Он предупреждал меня, что Волков человек ненадежный, и просил меня не общаться с ним.

– Как ты узнал, что его повезут на рынок?

– Мне об этом рассказал сам Волков, когда мы с ним сидели в камере. Я и поделился с Хромым этой новостью.

Сорокин посмотрел на Алексея, который стоял у двери и слышал все, о чем говорил Муха.

– Собирайся! Быстро! Сейчас ты мне покажешь, где живет этот Хромой, – приказал ему Александр.

– Вы что, начальник! Если он узнает, что я запалил его берлогу, он меня лично порежет на мелкие кусочки, – заскулил Муха.

– Откуда он узнает, если ты сам ему об этом не расскажешь? Давай, одевайся, поехали.

Муха быстро оделся, и они втроем вышли из дома.

* * *

В эту ночь им явно везло. Хромого взяли на квартире без всякого шума. Он пьяный спал так, что не услышал, как к нему вошли Сорокин и Громов. Хромой никогда не закрывал дверь, так как считал, что украсть у него нечего. Это было правдой: в квартире Хромого стояла одна койка, небольшой старый стол и табурет.

Сорокин схватил его за волосы и направил фонарь в лицо.

– Вставай, Хромой! Я дважды приказы не повторяю!

Хромой открыл глаза, однако ничего не увидел, кроме яркого света. Он растерянно щурился, пытаясь разглядеть того, кто держал в руках фонарь.

– Кто ты? – закричал он. – Убери этот долбаный фонарь!

Сорокин направил луч света в сторону. Мужчина сразу понял, что это не шутка его друзей.

– За что, начальник, – то и дело произносил он. – Вся братва знает, что я в завязке, и за мной нет никаких дел.

– Ты что, Хромой, не видишь, кто тебя вяжет? – спросил его Алексей. – Это, брат, СМЕРШ, а они, как ты знаешь, всегда найдут, что тебе предъявить.

Хмель окончательно вылетел из головы Хромого. Уж слишком громким было для него слово СМЕРШ.

– Леша! – обратился он к начальнику розыска. – Скажи этому гэбэшнику, что я всегда лояльно относился к Советской власти, а особенно к товарищу Сталину. Нельзя же врываться в квартиру добропорядочного человека и тащить его в КПЗ.

– Ты меньше болтай, Хромой. Давай, собирайся. А берут тебя за связь с немецкими карателями, – ответил ему Алексей и швырнул ему в лицо брюки.

– С какими карателями? Я что-то не понял? – удивленно произнес тот.

– Ничего Хромой, скоро поймешь! Ты же сам понимаешь, что это 58-я УК, которая потянет на двадцать пять лет в лучшем случае, а в худшем – стрельнут в тебя и все. Ты кому, Хромой, рассказал о Волкове? – тихо спросил его Сорокин. – Ты знаешь, что его застрелили на рынке?

Мужчина вздрогнул и замер на месте.

– Не, гражданин начальник. Хромой здесь не при делах, и ты мне это не пришьешь.

– А я и не собираюсь тебе это шить. Ты уже сам себе 58-ю пришил, когда рассказал об этом Цыгану.

Александр моментально догадался, что попал в цель, и сразу стал развивать эту линию.

– Думаешь сорваться, Хромой? Не получится, ты здорово залетел с этим Цыганом. Ты в курсе, что он служил у немцев, был полицаем? – блефовал Сорокин.

– Я старый человек, откуда я мог это знать, гражданин начальник, – произнес он дрожавшим от волнения голосом. – Он о себе никогда ничего не рассказывал.

– Ты знаешь, Хромой, что старость требует не столько уважения к себе, сколько сочувствия окружающих. Сейчас здесь нет людей, которые могли бы тебе посочувствовать. Видишь, Цыган тебе о себе ничего не рассказывал, а ты ему вдруг взял и рассказал, что Волков «залетел» и хочет сдать его милиции. Чего молчишь? Ты знаешь, что с тобой будет, если блатные узнают, что ты все, что они там шепчут, ты «сливал» начальнику уголовного розыска. Да они тебя просто порвут. Сейчас тебя спасет лишь чистосердечное признание, а иначе…

Сорокин не договорил. Хромому и так было все понятно. Он быстро оделся и направился к двери. Они вышли в темный коридор. Неожиданно Хромой ударил в лицо Алексея и бросился бежать, сшибая со стен цинковые тазы и детские ванны. Коридор моментально наполнился грохотом, на который стали выскакивать из комнат люди. Александр бросился к окну и, распахнув его, выпрыгнул во двор. Он вскочил с земли в тот момент, когда мимо него пробегал Хромой. Сорокин подсек ему ногу, и тот, сделав два или три неуверенных шага, полетел на мокрую землю, рассекая телом лужу, словно пароход, гладь реки. Стиснув от боли зубы, Сорокин вытащил пистолет и направился к Хромому.

* * *

На столе перед Сорокиным лежали документы Евгения Семеновича Демидова. Он брал то один, то другой документ и внимательно читал их. Из справки районного военкомата следовало, что тот встретил войну в августе 41-го года и до 43-го года находился в действующей армии. Принимал непосредственное участие в битве за Ржев. Службу начинал в 85-ом стрелковом полку, а затем в других частях. Был ранен. За проявленный героизм в борьбе с фашизмом был награжден Орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Все эти сведения подтверждались и архивными данными 85-го стрелкового полка. Казалось бы, все ясно – Демидов Евгений Семенович не то лицо, и Александру пора поставить окончательную точку и вывести его раз и навсегда из числа подозреваемых лиц, однако он не спешил делать это. Немного подумав, он решил лично встретиться с этим человеком и поговорить с ним. Сорокин поднял трубку и, услышав голос Мигунова, попросил его пригласить к нему Демидова, который вот уже минут двадцать томился в его приемной.

В кабинет в сопровождении офицера вошел мужчина лет сорока. На его темно-синем шерстяном костюме светился орден.

– Здравствуйте, Евгений Семенович. Проходите, присаживайтесь, – поздоровался с ним Сорокин. – Скажите, вы давно на гражданке? Где работаете?