Банда

– Теперь это уже не имеет никакого значения. Вот видишь, Максимов, как получается. Я тебя и так, и сяк, а ты все равно прорвался в начальники…

Павел промолчал, его просто поразила откровенность этого человека.

– Спасибо, Геннадий Алексеевич, за откровенность. Я догадывался, что вы просто боитесь меня, а сейчас вы открыто сказали мне об этом. Я тороплюсь, товарищ подполковник. Я не рвусь на вашу должность, можете спать спокойно.

Павел взглянул на часы и, развернувшись, торопливым шагом направился к выходу из здания.

***

Матвей Гаврилович спешил на встречу с Корниловым. Полчаса назад к нему зашел Бабаев и сообщил ему, что Василий готов рассчитаться с ним.

«Посмотрим, сколько они мне отвалят, – размышлял он. – Если будет давать мало, то придется «шугануть» его. Все мы под Богом ходим, и каждый из нас чего-то боится. Вот и посмотрим, как он все это проглотит. Да, я не стрелял, но ведь я их навел на почтовое отделение, следовательно, и я могу рассчитывать на равную с ними долю».

Он свернул за угол дома и остановился, заметив Василия, который стоял на берегу залива Волги и о чем-то разговаривал с Алексеем Бабаевым. Неожиданно он вдруг почувствовал какой-то страх.

«Может вернуться обратно, – промелькнуло у него в голове. – Жизнь одна и много ли мне нужно?»

Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону Корнилова и снова остановился.

– Ты что там, старик, замерз что ли? – крикнул ему Василий. – Может, ты передумал? Если это так, то мы поехали….

– Погоди! – крикнул Матвей Гаврилович. – Погоди, Василий, я сейчас. Старый стал, быстро ходить уже не могу, задыхаюсь.

Он снова остановился. Глаза Корнилова были столь холодны, что по его спине пробежал холодок, от которого защемило сердце.

– Значит, деньги тебе, старому козлу, нужны? – скорей прошипел, чем произнес Василий. – Грозишь, что иначе сдашь нам «мусорам»? Ты забыл, что за все в этой жизни нужно платить, за удачу, за промахи. Короче, за все!

Корнилов замолчал и от этого внезапного молчания, Матвею Гавриловичу стало еще страшней. Сейчас он уже раскаялся за свой язык, который выплеснул наружу все его мысли. То, что он не уйдет отсюда живым, он понял сразу, однако, неожиданно для него в его голове созрел план. Это была полная утопия, но больше у него ничего в голове уже не было.

– Вася! Ты решил меня заглушить, а что, давай, глуши. Однако и ты долго не погуляешь на этом свете. Если я сегодня домой не приду, то моя старуха отнесет в милицию мою записку, в которой я сообщаю им о всех участниках налета на почтовое отделение. А за это «вышка» тебе светит, Вася, тебе и всем твоим дружкам. Скажи, ловко я придумал?

Корнилов улыбнулся. Он ни на секунду не сомневался в том, что старик блефует, но тот вел себя до того уверенно, что он невольно посмотрел на Алексея, который прислушивался к их разговору.

– Да, ловко, но только сейчас ты все «рамсы» попутал, – ответил старику Корнилов. – Вот мы только тебя хотели убить, а сейчас придется еще и твою старуху.

– А ее зачем? Она ни в чем не виновата!

Василий достал из кармана «Парабеллум». Заметив это, Матвей Гаврилович упал на колени и тихо завыл, как побитая хозяином собака.

– Не убивай! Возьми все! Мне ничего не надо, оставь только жизнь!

– Надо было раньше думать об этом! Ничего личного, братва требует твоей смерти.

Сухо щелкнул выстрел, словно пастух ударил своим кнутом. Старик уткнулся лицом в прибрежный песок и затих.

– Корнил! Что будем делать со старухой? – спросил Василия Алексей. – А вдруг он и вправду оставил дома записку?

– Что, что? – раздраженно ответил Корнилов. – Всех кончать нужно! Она хорошо знает Галину, это – ее свекровь, так что глушить нужно всех.

Вид крови, запах сгоревшего пороха, словно наркотик, вскружили голову Василию. Затолкав труп старика под разбитую старую лодку, они двинулись в город. Нина Ивановна развешивала во дворе выстиранное утром постельное белье и поэтому не сразу обратила внимание на двух молодых людей, которые вошли во двор.

– Вам кого? – спросила она, заметив их во дворе.

– Мы из милиции, – ответил тот, что был постарше. – Давайте, пройдем в дом там и поговорим.

Нина Ивановна с недоверием посмотрела на странных работников милиции. Она вытерла свои руки о передник, и еще раз отметив про себя молодость одного из них, направилась в дом. Когда они оказались в сенях, Корнилов ловко набросил на ее шею бельевую веревку и начал душить женщину. Вскоре она перестала подавать признаки жизни.

– Давай, Лешка, «шмонай» хату. Здесь добра должно быть много. Оно им больше не понадобится.

Собрав дорогие носильные вещи, деньги, золото, и дождавшись темноты, они покинули дом.

***

На столе перед Максимовым лежала гильза от пистолета «Парабеллум», обнаруженная на месте убийства Галицина Матвея Гавриловича. Заключение экспертов было однозначное: старик был убит из уже «засвеченного» ранее оружия. В тот же день был обнаружен и труп его супруги, которая погибла в результате механической асфиксии. Павел взглянул на фотографии, на которых были зафиксировано положение трупов и сгреб их движением руки. Отложив их в сторону, он поднялся из-за стола и подошел к окну, за которым жил мирный город. На столе затрещал телефон. Не зазвонил, а именно затрещал. Зуммер был таким противным, что Максимов невольно сравнил этот звук со звуком бормашинки в стоматологическом кабинете.

– Максимов! Слушаю!

– Максимов! Что у нас нового по двойному убийству в Зеленом Доле? – спросил его министр госбезопасности республики.

– Работаем, товарищ министр. Выдвинуто несколько версий, за каждой из которых закреплены опытные оперативники. На мой взгляд, убийство совершено в корыстных отношениях, так как из дома Галициных были похищены вещи и ценности. Что за ценности, выясняем. Семья вела замкнутый образ жизни и практически не общалась с соседями. Однако, одна соседка видела, как хозяин шел по улице с молодым пареньком лет шестнадцати.

– Ты хочешь сказать, что это дело рук казанской банды, за которой ты так долго охотишься?

– Я не исключаю этого, товарищ комиссар.

– Максимов! Мне не нравится то, что ты всячески пытаешься притянуть к этим преступлениям казанскую банду, которую ликвидировали наши коллеги из Москвы еще весной. Это мешает работе оперативной бригады. И еще, бывший твой начальник Лосев возвращается обратно. Это даже хорошо, что мы не успели назначить тебя начальником отдела. Ты не обижайся, так бывает…

– Я не обижаюсь, товарищ комиссар, тем более я никогда не претендовал на эту должность.

– Это почему, Максимов?

– Просто не люблю кабинетную работу.

– Вот и хорошо…

Комиссар повесил трубку. Услышав гудки отбоя, Павел положил трубку. Он снова подошел к окну. Из парка, который находился рядом с Наркоматом внутренних дел, доносились звуки духового оркестра. Снова зазвонил телефон.

– Максимов! Слушаю!

– Здравствуй, Павел, – услышал он голос Тамары. – Ты не сможешь встретить меня после работы.

– Почему не могу, конечно, смогу! – чуть не крикнул он от радости в телефонную трубку.

– Я думала, что ты обиделся на меня и не захочешь разговаривать.

Он положил трубку и, взглянув на часы, направился к выходу. Купив по дороге букет цветов, он запрыгнул на ходу в вагон трамвая и поехал на встречу с Тамарой.

***