Душман. Последний выстрел

«Ну, вроде бы и все, – решил он, рассматривая волокушу, – теперь остается дотащить его до дороги».

– Ну, как ты? – спросил Лавров Бориса, когда тот открыл глаза от его прикосновения. – Нужно двигаться. Я вот приготовил, как смог, волокушу. Попробую тебя на ней дотащить.

– Не стоит, Павел. Ты знаешь, мне приснился сон, что как будто за мной приходила моя покойная мать. Она меня звала с собой. Я знаю, что скоро умру, поэтому не мучься со мной. Оставь меня здесь.

– Спецназ своих бойцов не бросает. Ты знаешь, я себе никогда не прощу, если оставлю тебя здесь одного.

Павел положил рядом с Харламовым волокушу и перекатил его на нее. Он поднял на плечи ее концы и сделал несколько шагов. Боль прострелила его насквозь от мизинца ноги и где-то застряла в голове. Постояв с минуту, он снова сделал несколько неуверенных шагов, а затем, не обращая внимания на боль, пошел дальше. Павел шел практически на автомате. Боль лишила его возможности думать. Он с трудом переставлял ноги и, наконец, почувствовав, что уже не в состоянии сделать еще один шаг вперед, повалился на землю. Сердце стучало где-то в голове, не хватало воздуха. Грудь его высоко вздымалась, стараясь как можно больше вобрать в себя такого нужного для организма воздуха.

– Борис! Как ты? – поинтересовался у него Лавров. – Чего молчишь?

Повернувшись к нему лицом, Павел сразу все понял. Харламов был без сознания.

«Что-то быстро он потерял сознание, – подумал Лавров. – Видно, у него что-то с иммунитетом».

Он отстегнул флягу и сделал несколько больших глотков. Вода была теплой, с каким-то металлическим привкусом. Он смочил платок и вытер свое разгоряченное лицо. Он с трудом поднялся на ноги и, снова взвалив на плечи волокушу, двинулся вперед. Он шел до тех пор, пока перед глазами не поплыли разноцветные круги. Он остановился и посмотрел на небо, которое стало крутиться все быстрей и быстрей, пока не превратилось в черную точку. Он зашатался и упал лицом на землю.

***

Лавров открыл глаза. Его охватил ужас, он ничего не видел.

«Неужели ослеп? – с каким-то животным страхом подумал он. – А как же я поволоку Харламова, если ничего не вижу?».

Он провел рукой по глазам и почувствовал, что их закрывает корка запекшейся крови. Видимо, падая лицом вниз, он рассек лоб, и кровь залила ему глаза. Он кое-как «продрал» глаза и снова удивился. Вокруг было темно. Он посмотрел на командирские часы, которые снял с трупа летчика, они показывали начало третьего ночи. Он встал на колени и посмотрел на Харламова. Было так темно, что он не сразу понял, жив ли он вообще. Павел приложил ухо к его груди и отчетливо услышал стук сердца.

«Жив! – с облегчением констатировал он, снимая с ног обувь и развертывая слипшиеся от крови бинты. – Я сначала подумал, что он скончался. Да, брат! С ногами у тебя явно не в порядке. Если ты завтра не выйдешь к дороге, то считай, что не выйдешь к ней уже никогда».

Он помочился на тряпку и стал протирать ею свои стопы. Иногда он закрывал глаза от резкой боли, но, дав ей немного притупиться, продолжал все это делать снова и снова. Обработав ноги мочой, он продезинфицировал раны йодом и стал снова заматывать их бинтами. Неожиданно для себя Павел услышал шум автомобильного мотора.

«Ура! – чуть ли не закричал он вслух. – Значит дорога, к которой он шел весь этот день, находится недалеко».

Он посмотрел по сторонам, словно пытался заметить свет автомобильных фар. Однако ни один луч света не прорвался сквозь плотную пелену зелени. Лавров закинул автомат за плечо и направился на шум автомобильного мотора. Он шел медленно, натыкаясь в темноте на ветки кустов. Наконец он увидел свет, а вернее луч света, который словно стрела пробежал по верхушкам деревьев.

Автомобиль ехал довольно медленно. По всей вероятности, водитель не обладал большим опытом вождения или плохо знал местность, но машина сильно виляла на дороге, объезжая ухабы и рытвины. Павел навел свой автомат и, когда автомашина в очередной раз притормозила у ямы, плавно нажал на курок. Автомобиль вильнул влево, въехал на пригорок и остановился. В свете автомобильных фар Лавров увидел, как из машины выскочил человек и бросился бежать. Поймав его в прицел, он снова нажал на курок. Бежавший мужчина взмахнул руками и упал на дорогу. Подождав еще минуты три и убедившись, что в машине больше никого нет, он вышел из укрытия и направился к машине. Это был микроавтобус. Лавров открыл водительскую дверцу. К его ногам выпал труп мужчины среднего возраста. Куда попали его пули, из-за темноты разобрать было невозможно. Пошарив рукой в кабине, он наткнулся на автомат, который лежал на пассажирском сиденье. Закурив, Павел направился ко второму убитому. Сняв с трупа бинокль и кобуру с пистолетом, он вернулся обратно к машине. Сев за руль машины, он потихоньку въехал в лес и, заглушив мотор автомобиля, начал искать Харламова.

Борис лежал за кустом. Павел поднял его за плечи и стал затаскивать в салон микроавтобуса. Включив в салоне свет, Лавров увидел радиостанцию, пулемет и три одноразовых гранатомета «Муха». Переложив все это на пол, он посадил Харламова на сиденье. Сев за руль, он завел двигатель и, лавируя между деревьями, направился в сторону дороги.

***

Лавров сбросил скорость, так как впереди показались огни населенного пункта.

– «Душман»! Где мы? – услышал он за спиной голос Харламова. – Ты слышишь меня?

– Я сам пока не знаю, где мы. Впереди какой-то населенный пункт, сейчас посмотрим, как он называется.

До населенного пункта оставалось еще километра три, когда на дороге появился мужчина, одетый в камуфлированную куртку. Он поднял руку, требуя, чтобы машина остановилась.

– Куда едешь? – спросил он у Павла.

– К русским, куда же еще.

Чеченец засмеялся и поправил автомат, висевший у него на груди.

– Ты шутишь? Мне не нравятся люди, которые так шутят.

– Мне тоже не нравятся люди, которые интересуются тем, что им не положено знать. Ты об этом спроси Гелаева, может, он тебе расскажет, куда и зачем я еду?

Боевик сверкнул глазами и что-то произнес на своем родном языке. Павел оглянулся и увидел еще двух человек, которые внимательно наблюдали за ним.

«Многовато их, – подумал Лавров. – Не успеешь схватиться за оружие, как эти двое расстреляют тебя из автоматов».

Боевик по-прежнему стоял посреди дороги, не давая возможности двигаться дальше. Павел вышел из автомашины и встал рядом с ней.

– Что у тебя в салоне?

– Раненый. Мне поручили доставить его к местному врачу. У него, похоже, начинается гангрена.

– Он русский?

– Я у него не спрашивал, кто он. Сейчас он без сознания.

Боевик снова что-то сказал своим товарищам и направился к машине, чтобы проверить слова Лаврова. Он забросил автомат за спину и, толкнув дверь микроавтобуса, заглянул внутрь. Внутри было темно, и он не сразу рассмотрел лежавшего на сиденье Бориса. Он дотронулся рукой до лица Харламова. Тот отвел руку в сторону и выругался матом.

– Это русский! – успел крикнуть боевик, прежде чем Лавров выстрелил ему в спину.

Выхватив гранату, Павел выдернул кольцо и швырнул ее в боевиков. Раздался взрыв. Над его головой просвистели осколки. Несколько осколков вспороли борт микроавтобуса. Когда дым от взрыва рассеялся, он подошел к месту, где находились двое боевиков. Он мельком взглянул на их трупы и направился к машине. Через минуту машина снова тронулась вперед и, набрав скорость, помчалась к населенному пункту, стараясь на скорости проскочить поселок до того момента, как боевики сообразят, что произошло. Машина мчалась, виляя по разбитой дороге. Им удалось проскочить практически весь поселок, когда Павел заметил погоню.

Пуля пробила заднее и переднее стекла, заставив его прижаться грудью к рулю. Машину неожиданно занесло на повороте, и она, проехав юзом метров тридцать, уперлась в большой камень. Лавров моментально понял, что одна из пуль пробила заднее колесо.

– Борис! Выходи из машины! – крикнул он. – Сможешь это сделать сам или мне помочь!

– «Душман»! Не обращай на меня внимания! Уходи, не возись со мной!

Лавров залег за камни и первой же очередью из пулемета поджег одну из преследовавших их автомашин. В свете горящей машины он видел, как из нее выпрыгивали боевики, поэтому каждая очередь его пулемета практически настигала кого-то из них. Но это продолжалось недолго, в ответ полетели пули. Пулеметчик у боевиков был опытный и смог прижать огнем Павла к земле, не давая ему высунуться из-за камней. Краем глаза он увидел, как из салона микроавтобуса выполз Харламов и стал отползать в сторону от автомашины. Видимо, у пулеметчика закончилась лента, и пока он заряжал новую, Павел успел поменять свою огневую позицию. Положив рядом с собой две «Мухи», он снова прижал приклад пулемета к плечу. Заметив, что один из боевиков собирается поменять позицию, он тут же взял его на прицел. Боевик выскочил из-за горящей автомашины и успел сделать всего два шага, как Павел срезал его пулеметной очередью. Неожиданно боевики прекратили стрельбу. В воздухе повисла тяжелая тишина, разрываемая треском патронов в горящем автомобиле.

***

Павел посмотрел на восток. Небо там посерело, а горные вершины окрасились в розово-золотистый цвет. Пуля снайпера сбила с его головы кепку.

«Неплохо стреляет, – подумал он. – Видимо, не учел силу ветра, а иначе бы снес полголовы».

Недалеко от него застучал автомат Харламова. Еще одна пуля от СВД, как новое приглашение к разговору, отщепила кусок валявшейся рядом с ним доски. Выстрела он не услышал, но удар пули, ее энергетика была настолько высокой, что Лавров почувствовал это спиной, каждой частичкой тела. Автомат Бориса продолжал все также стрелять, не давая боевикам возможности выстрелить в их сторону из гранатомета.

– «Душман»! Уходи, я прикрою тебя, – выкрикнул ему Харламов, – а иначе мы оба погибнем здесь. Я им все равно не дамся!

Лавров вдруг почувствовал какую-то волну слабости. Ему сильно захотелось спать. Он знал, что этот симптом связан с потерей крови. Он посмотрел на свои ноги, каких-либо ран он не увидел. Он скорее почувствовал, чем увидел у себя на боку кровавое пятно. Он расстегнул куртку. Так и есть, пуля, похоже, зацепила ему бок. Задрав рубашку, он взглянул на рану, которая показалась ему несерьезной, так как прошла по касательной. Он сжал зубы и закашлялся от дыма, который ветер гнал от догоравшей на дороге машины. Выглянув из-за камня, он всмотрелся в картину боя. Линия нападавших боевиков пролегала в метрах восьмидесяти от его огневой точки. Автомат Харламова уже не стрелял. Боевик, пообещавший всадить Павлу пулю в живот, лежал к Павлу ближе всех, и он, прицелившись в него из пулемета, нажал на курок. Цепочка фонтанчиков потянулась в сторону боевика, он несколько раз дернулся и затих. Неожиданно автомат Бориса вновь ожил. Он успел дать несколько очередей, прежде чем снайперская пуля ударила его прямо в сердце, затем вторая, туда же.

Лавров чувствовал, что начинает терять сознание от потери крови. Исход боя был уже ясен. Он достал из кобуры пистолет и взвел его. Павел глубоко вздохнул, в его глазах плавали черные круги, а сознание отчаянно цеплялось за солнечный свет, яркую синеву неба.