Шурави, или Моя война

***

База встретила бойцов вкусным ужином, баней и холодной водкой. Умиротворенные банным теплом, уставшие, они быстро повалились отдыхать. Абрамов спал, словно убитый, не слыша гремевших недалеко от базы выстрелов. Утром, умывшись, они высыпали во двор. Бойцы курили и вели вялые, ни к чему не обязывающие разговоры, кто-то резался в карты, кто-то играл в нарды. Все замолчали, увидев вышедшего из дверей командира. Он окинул бойцов взглядом и остановил его на Викторе.

– Абрамов, за мной, остальным отдыхать до особого распоряжения! – произнес он и направился к воротам.

Виктор быстро забежал в барак и, схватив автомат, выскочил на улицу вслед за Марченко.

– Не пугай народ, Абрамов, сбрось обороты, – произнес он, когда Виктор догнал его.

– А где, машина? – поинтересовался он Марченко.

– Не барин, привыкай ходить ногами, – несколько грубовато ответил командир.

Они прошли квартала два, прежде чем он жестом руки остановил проезжавший мимо их армейский «Урал». Запрыгнув на ступеньку машины, он что-то спросил у водителя. Повернувшись к Виктору, крикнул:

– Давай, полезай в кузов.

Абрамов быстро забрался в кузов, и машина тронулась, громко сигналя, как и все автомобили в Кабуле. «Урал» перевозил матрасы и постельное белье и Виктор, выбрав в уголке кузова удобное место, сел на какой-то мешок. Машина медленно миновала городской рынок и поехала дальше. Улицы Кабула были заполнены военными. Тут и там сновали солдаты правительственных войск. Если бы не обилие военных на улицах города, можно было бы подумать, что они находятся в одном из небольших городков Средней Азии.

Заметив армейский грузовик, стайка мальчишек, игравших в пыли, вскочила на ноги и устремилась вслед за ним. Они бежали ватагой, выпрашивая что-нибудь поесть. Абрамов залез в карман комбинезона и, нащупав там несколько конфет, бросил им. Они, устроив свалку на дороге, начали из-за них драться. Машина, заскрипев тормозными колодками, остановилась у перекрестка. Из кабины вылез улыбающийся Марченко.

– Абрамов, хватит спать! – сказал он довольно громко, чем привлек пристальное внимание сотрудников местной милиции.

Виктор выпрыгнул из кузова и, обойдя машину с другой стороны, оказался за спиной милиционеров. Один из милиционеров стал что-то говорить Марченко, жестикулируя руками. Командир стоял и как-то по-глупому улыбался им, не понимая, что они от него хотят. Через минуту вокруг них собрались около двух десятков уличных зевак. Мужчины стали что-то кричать на своем языке, размахивая кулаками и палками. Только сейчас Виктор заметил, что у Марченко, кроме пистолета «Стечкина», никакого оружия с собой не было.

Уличный конфликт, спровоцированный сотрудниками милиции, быстро разрастался. Еще минута, и озверевшая толпа была готова броситься на Марченко. Абрамов передернул затвор АКС и, подняв ствол автомата вверх, дал короткую очередь. Латунные гильзы, как маленькие кусочки солнца, сверкнув в воздухе, со звоном покатились по мощенной камнем дороге. Очередь прогремела столь неожиданно для всех кричавших на улице, что многие, схватившись за голову, стремительно рванули в ближайшие подворотни. На перекрестке остались два растерявшихся милиционера, и Виктор с Марченко. В этот раз силы были явно не на стороне милиционеров. Абрамов поднял автомат на уровне глаз и навел его на побелевших от ужаса милиционеров.

– Абрамов, отставить! – коротко произнес Марченко, – не вздумай стрелять, это же наши союзники по борьбе с моджахедами.

Виктор медленно опустил ствол автомата и поставил его на предохранитель. Чувствовалось, что возникший на ровном месте инцидент подошел к концу. Сотрудники милиции оживились. Они заулыбались и дружески похлопали командира по плечу. Он тоже в ответ улыбнулся и, махнув им рукой, направился на противоположную сторону улицы.

– Ну и как наши союзники? – поинтересовался Виктор у него. – Если бы эта толпа бросилась на вас, они бы отвернулись, отдав вас на растерзание.

Он остановился и посмотрел на Виктора колючим взглядом.

– Ты знаешь, Абрамов, у России никогда не было союзников в Средней Азии. Им нужны не мы, а мощь нашей армии. Сегодня они с нами, потому что мы сильнее. Если ситуация коренным образом поменяется, первое, что они сделают – перережут нам глотки. Поэтому, я никогда не верил их улыбкам и никогда не поверю их сладким словам о дружбе.

Они прошли еще с квартал и остановились около большого дома, вход которого охраняли «береты» – солдаты парашютно-десантного полка и две боевые машины десанта. Марченко вызвал старшего по караулу и, переговорив минуты три, прошел вслед за ним в здание. Абрамов присел на лавочку и, закурив сигарету, стал ждать возвращения командира.

***

– Привет, братишка, – поздоровался с Абрамовым один из десантников, – ты откуда?

– От верблюда! – ответил Виктор. – Разве не похож?

– Ты что, братишка? Я смотрю на тебе наш комбез, вот и решил поинтересоваться. А вдруг земляк?

– Нет, ты ошибся, боец, я из Казани. А ты, из «вятских» будешь?

– Точно, а как ты догадался? – поинтересовался он.

– «Окаешь» больно много.

– Так это рядом с Татарией, значит, почти родня.

– Правильно, лапоть по карте. Какого русского не поскребешь ногтем, смотришь – татарин.

Виктор протянул ему сигарету, и он, прикурив, неожиданно спросил.

– Воевать пришлось?

– Да, с вашими беретами под Нахримом, – ответил Абрамов.

– Страшно было?

– Да. Страшно подниматься в атаку под огнем, но еще страшнее лежать на дороге, по которой бьет КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова, калибра 14,5 мм). Ты сам знаешь, от него не спрячешься.

– Представляю. А мне еще не приходилось воевать. Все время кого-то охраняю. Вот так вернешься домой, и нечего будет рассказать про Афганистан.

– Ты, смотрю, дурачок какой-то. В этой жизни главное – вернуться домой. У меня товарищ говорит, что лучше год молчать, чем много говорить, будучи без руки или ноги.

– Может, ты и прав, земляк, но повоевать ужасно хочется, даже руки чешутся. Скажи, у вас все в спецназе такие молчаливые, что не вытянешь из них и слова?

– Не знаю. Могу сказать за себя, что лишнего трепать языком не стану, кому от этого польза? Война, братишка, любит тишину.

Десантника кто-то окликнул, он поднялся со скамейки и, пожав руку Виктора, куда-то побежал, переваливаясь с ноги на ногу. Абрамов невольно улыбнулся вслед, удивляясь его технике бега. Докурив сигарету, он встал с лавки и заметил, как из здания вышел Марченко. Пожав руку сопровождавшему его офицеру, командир направился к нему.

– Ну что, Абрамов? Погнали на базу, – произнес он полушутя и, схватив Виктора под локоть, повел в сторону дороги.

Абрамов, молча, шел рядом с ним, сгорая от любопытства. Судя по его внешнему виду, его тоже распирало желание поделиться с ним новостями, но он всячески сдерживал себя и упорно молчал.

– Иван Тимофеевич, да не держи ты новости при себе, лопнешь от важности, – сказал Виктор.

Он взглянул на него, но продолжил хранить молчание. Выйдя на улицу, они стали ждать какую-нибудь армейскую машину, чтобы добраться до базы. Мимо их с шумом промчались несколько «барабухаек» (афганские грузовые автомашины, приспособленные для перевозки людей). Стоявшие в кузове люди что-то кричали в их адрес, грозя кулаками.

– Командир, хорошо, что мы не понимаем их языка, иначе уже давно нашинковали бы их свинцом, как капусту для засолки.

– Хорошо, Абрамов, что в тебе закипает кровь, а палец тянется к курку. Это – признак здоровья для мужчины. Ты становишься настоящим солдатом.

Наконец, им удалось остановить БТР, который двигался в сторону базы. Они залезли на броню и поехали. БТР, осторожно объезжая стоявшие в беспорядке машины, медленно продвигался вперед по узким улицам города.

– Ты знаешь, Виктор, что нашу группу расформировывают?

– Как расформировывают? – удивленно спросил Абрамов.

– А, вот так. Часть группы возвращается в Союз, часть остается тут.

Виктор с надеждой посмотрел на него и он, заметив его вопросительный взгляд, тихо произнес: