Из тени в свет перелетая… Очерки современной социальной философии

Одна из наиболее влиятельных идей Руссо – утверждение суверенитета народа, принципа народоправия. Если Монтескье и Вольтер разрабатывали идею конституционной монархии, Руссо предлагает республику, в которой принцип равенства воплощен в государственном законе, а народ постоянно контролирует деятельность своих представителей. Политические и моральные критерии должны быть, по Руссо, едины. Чем выше на общественной лестнице стоит человек, чем большей властью он обладает, тем обязательнее для него требования быть справедливым, честным и не переоценивать себя.

В трактовке общественного договора, ведущего к возникновению власти и государства, Руссо колеблется между Гоббсом и Локком. Можно сказать, что у Руссо содержится в зародыше социалистическая критика цивилизации. Он выступает от имени обездоленных элементов общества и полагает, что существующее неравенство обусловлено возникновением частной собственности. Вместе с собственностью вспыхивает и вражда между людьми. Как только один из них заметил, что лучше иметь две вещи, чем одну, – равенство исчезло, его уничтожила частная собственность. Ни один гражданин, говорит Руссо, не должен быть настолько богат, чтобы быть в состоянии купить другого, и ни один настолько беден, чтобы быть вынужденным продавать себя. Существующее (капиталистическое) общество порождает резкие общественные противоречия. Выход – в установлении мелкой частной собственности, обеспечивающей «прекрасную химеру равенства», в простоте нравов, прямодушии, аскетизме быта.

Б. де Мандевиль в стихотворной «Басне о пчелах» выдвинул парадоксальную идею, что общественное благо происходит только из зла и порока. Мандевиль описывает процветающее общество аморальных пчел, которое едва не погибает после того, как пчелы становятся добродетельными. Под пороком Мандевиль понимает любое действие человека, направленное на удовлетворение потребностей, а под добродетелью – действие, противоположное естественным потребностям и обуздывающее поэтому страсти. Общество не может процветать и богатеть без людских пороков. Оно основано на эгоизме, а не на морали, чувстве доброжелательности, взаимопомощи и т. п. Мандевиль показывает, что в социальной жизни многое и притом, быть может, самое лучшее возникает неожиданно и незапланированно, а иногда вообще является результатом амбиций и других «порочных» желаний. Позднее К. Маркс, В. Парето, Ж. Сорель, 3. Фрейд и др. заострили эту мысль до вывода, что в социальной жизни вообще людьми в большей степени руководят иррациональные соображения и что свое поведение люди представляют рациональным по преимуществу задним числом.

Итальянский просветитель Ч. Беккариа выдвинул веские аргументы против пыток и смертной казни. Если преступление доказано, нет нужды в пытках, как и в самом признании обвиняемого; если оно не доказано, нельзя мучить невиновного. Смертная казнь неприемлема по трем причинам: жизнь – высшее благо, ее насильственное прекращение не подпадает под общественный договор и она не может отдаваться на произвол способного ошибаться судьи; смертная казнь не удерживает от совершения преступлений, она менее страшна, чем длительное тюремное заключение; ситуация, когда закон запрещает убийство и одновременно предусматривает его в виде наказания, – это противоречие в действии. Беккариа оправдывает, однако, убийство в период анархии, когда не действует закон, а также убийство тирана.

Идея запрещения смертной казни вызвала в то время активную полемику. Однако только со второй половины прошлого века это запрещение было введено в странах Западной Европы; в России был наложен мораторий на применение смертной казни. Нужно заметить, что если бы вопрос о смертной казни решался демократическим путем, посредством голосования населения, она и сейчас продолжала бы применяться: большинство людей как в России, так и в Западной Европе, против отмены смертной казни, во всяком случае, за наиболее тяжкие преступления.

И. Кант, называвший Руссо «Ньютоном нравственности», построил этику, исходящую из убеждения, что всякая личность – самоцель и никогда не должна рассматриваться как средство. Основным законом этики является формальное внутреннее повеление, категорический императив. Он требует: поступай только согласно такому правилу, относительно которого ты можешь пожелать, чтобы оно стало всеобщим законом. В качестве примера действия категорического императива Кант приводит правило: не следует занимать деньги. Если бы все брали в долг, то просто не осталось бы денег, чтобы занимать.

В другой формулировке категорический императив утверждает: поступай так, чтобы каждый человек рассматривался сам по себе как цель. Это требование не вытекает из первого и может считаться абстрактной формулировкой учения о правах человека.

«Две вещи, – говорит Кант, – наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»[6 - Кант И. Критика практического разума // Собрание сочинений: В 6 т. Т. 4. Часть 1. М., 1965. С. 499.]. Однако категорический императив (в любой из двух его формулировок), взятый в качестве «морального закона», совершенно недостаточен для выведения из него сложной системы морали.

Величайшей задачей человеческого рода Кант считает достижение всеобщего правового гражданского состояния. На склоне лет он написал трактат «О вечном мире», защищающий федерацию свободных государств, связанных между собой договором, запрещающим войну.

Если Руссо колебался между платоновской и аристотелевской традициями в социальной философии, то Кант, несомненно, представлял аристотелевскую традицию.

И. Бентам, не без влияния французских философов, выдвинул известный принцип справедливого социального устройства: «наибольшее счастье для наибольшего числа людей». Бентам был демократом и либералом, но вместе с тем, как это ни странно, не соглашался с учением о правах человека, которое он прямо характеризовал как «бессмыслицу». Критерий морали, по Бентаму, – «достижение пользы, выгоды, удовольствия, добра и счастья».

Т. Р. Мальтус первым указал на одну из острых глобальных проблем человечества – опасность перенаселения Земли. Он выдвинул «закон народонаселения», опирающийся якобы на законы природы. По этому «закону» население имеет тенденцию расти в геометрической прогрессии, а средства существования могут увеличиваться лишь в прогрессии арифметической. С «абсолютным перенаселением» Мальтус предлагал бороться путем регламентации браков и регулирования рождаемости.

Романтизм, зародившийся в последней трети XVIII в., во многом изменил социальную философию. Это хорошо чувствуется уже в философии истории И. Г. Гердера. История, полагает он, имеет финалистский характер и представляет собой прогрессивное развитие к гуманизму. Этот прогресс движет не воля человека, а Бог, ведущий человечество. В творческом развитии каждая фаза имеет собственный смысл. Хотя нравственная цель человечества надысторична, Гердер настаивает на особой способности исторических образцов, культур и эпох развиваться из самих себя. Вместо просветительской идеи государства Гердер выдвигает понятие народа как живого органического единства.

Согласно Гегелю, история есть процесс самопознания «абсолютного духа», или Бога. Сущность материи – тяжесть, сущность духа – свобода, так что история, представляющая собой некоторого рода гигантское умозаключение, имеет своей целью познание свободы. В развитии духа выделяются три фазы: восточная, греко-римская и германская. Все остальные регионы и народы остаются, в сущности, вне истории, составляют ее балласт. Восток знал, говорит Гегель, что только один свободен; греческий и римский мир знал, что некоторые свободны; германский народ знает, что все свободны. Общим законом исторического развития является, таким образом, прогресс, но не простой, а «диалектический» прогресс, при котором германская монархия оказывается высшей точкой как в познании свободы, так и в ее воплощении. Свобода тоже понимается «диалектически»: она означает право подчиняться закону, и оказывается, что везде, где есть закон, есть и свобода.

Принципом исторического развития является, по Гегелю, национальный дух. В каждый период истории есть определенная нация, реализующая ту стадию развития, которой достигло человечество. В современной истории такой нацией является Германия. Национальный дух воплощается в государстве, которое есть наличная, действительно нравственная жизнь. Государство – это божественная идея, как она существует на земле. Оно – разумная, объективно себя осознающая и для себя сущая свобода. Каждое государство является естественным врагом всех иных государств и должно утверждать свое существование посредством войны. К государству неприменимы никакие моральные ограничения, его оправданием является только исторический успех. Война, особенно война молодых наций против старых, вполне допустима. Более того, три вещи наиболее ценны: война, судьба и слава. Конфликты государств разрешаются только в военном столкновении. Мир – это окостенение, война же позволяет серьезно воспринять повседневную жизнь. Отношения между государствами не являются правовыми или нравственными, поскольку высший закон каждого государства – его собственный интерес. Война сохраняет нравственное здоровье народов, уберегает их от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного мира. Соответственно, принципом достойной уважения жизни и идеалом «героического человека», противостоящего мелкой посредственности, является максима: «Живи, рискуя». Если государство внеморально, то и великие люди своего времени, высказывающие то, что оно хочет, и понимающие то, что нужно, также стоят вне морали. Против них не должны раздаваться скучные упреки в недостатке скромности, смирения, любви к людям и сострадательности. Великая личность вправе растоптать и сокрушить едва ли не все на своем пути.

Таким образом, для социальной философии Гегеля характерны: национализм, доходящий до идеи, что одна избранная нация обречена на мировое господство; восхваление государства как высшей ценности; освобождение государства от любых моральных ограничений и обязательств; превознесение войны как естественного способа разрешения конфликтов между государствами; восхваление «всемирно-исторических личностей», умеющих не обращать внимания на нормы морали и общественное мнение; концепция человека как не столько разумного существа, сколько героического животного, презирающего обычную, мелкую, материальную жизнь.

В дальнейшем Маркс заменил гегелевский «дух» материей, материальными и экономическими интересами; национал-социализм подставил вместо «духа» квазибиологическую концепцию крови и расы.

Современник Гегеля А. Шопенгауэр писал о нем, что он оказал опустошающее или, точнее говоря, оглупляющее влияние на философию и все другие формы культуры. Примерно таким же было влияние Гегеля на нашу отечественную социальную философию, в особенности советского периода.

Во многом успех Гегеля вызван переоткрытием им диалектики как особого способа мышления и доказательства, плохо применимого в исследованиях природы, но дающего легко достижимые и особо впечатляющие результаты в рассуждениях об обществе. Гегелевская диалектика является по своей сути частным случаем одиозной софистики. Суть диалектики сводится к трем принципам: все в мире является внутренне противоречивым и эта противоречивость есть источник развития; в ходе развития за периодами постепенности следуют резкие, скачкообразные изменения; всякое развитие проходит три ступени, причем каждая последующая из них содержит более ранние в некоем «снятом» виде, в качестве момента целого. Применение диалектики самим Гегелем хорошо показывают его рассуждения о равенстве, свободе и конституции. Их итогом является уверение, что свобода – это (осознанная) необходимость и что прусская монархия, вообще не имевшая конституции, является высшим воплощением конституционности. Эти интеллектуальные фокусы оказываются возможными благодаря диалектике, позволяющей отождествлять противоположности. Равенство объявляется неравенством, свобода – неуклонным следованием закону, а отсутствие конституции – конституцией наиболее развитого разума.

Диалектику Гегеля высоко ценил и широко использовал Маркс. В коммунистическом обществе диалектика являлась одним из непременных условий крепости его идеологии и его стабильного существования. Основной задачей диалектики была связь несовершенного существующего мира с тем идеалом, к которому стремилось это общество, представление запутанного множества текущих событий как серии последовательных ступеней той лестницы, которая ведет прямо к коммунизму. Коммунистический человек жил одновременно в двух мирах – в неустроенном, нищем и бесправном настоящем и в иллюзорном коммунистическом будущем. Связать эти миры, представить первый как непрерывное восхождение ко второму было способно лишь диалектическое мышление, но не обычный, весьма слабый человеческий рассудок. Диалектика являлась одним из основных средств оглупления человека коммунистического общества[7 - Более подробно о роли диалектики в социальной философии Гегеля, Маркса и в марксизме-ленинизме см.: Ивин АЛ. Философия истории. М., 2000. С. 376–414.].

Современность

Середина и конец XIX в. были в Европе периодом спокойствия и эффективного индустриального развития. Применение научных открытий преобразило весь мир производства. Менялся образ жизни, реализовывались грандиозные технологические проекты, подобные строительству Эйфелевой башни и Суэцкого канала. Научный и социальный прогресс казался неостановимым. Индустриализация сопровождалась определенными негативными последствиями, подобными утрате социального равновесия и обнищанию пролетариата.

Реакция на социальные издержки индустриализации была двоякой. Социал-демократы и социальные философы, тяготевшие к позитивизму, считали недостатки растущего капитализма временными и преходящими. Социалисты (коммунисты) видели в этих недостатках неизлечимые пороки капитализма и предсказывали его неминуемый скорый крах.

Позитивизм, превозносивший науку как единственное средство решения всех проблем, веками мучивших человечество, во Франции был представлен О. Контом, в Англии-Дж. С. Миллем и Г. Спенсером. Для позитивизма в социальной философии характерны вера в неуклонный прогресс, грядущее благосостояние и человеческую солидарность. Позитивизм оказал существенное влияние на либерализм, в то время как марксизм послужил теоретической основой социализма коммунистического толка.

Согласно Конту, общество находится в состоянии кризиса, вызванного противоречиями между исчезающим теологическим и военным общественным строем и рождающимся научным и индустриальным строем. Победа последнего неизбежна, хотя она может быть отсрочена или ускорена. Основным ее условием является интеллектуальная реформа, но не революция и насилие. Необходимо создание «социальной физики», или социологии (термин введен самим Контом), способной служить единственным прочным фундаментом реорганизации общества и преодоления социальных и политических кризисов. Научная социология должна, как и всякая наука, устанавливать законы социального развития и обеспечивать на этой основе предвидение.

Вслед за Бэконом и Декартом Конт полагает, что именно наука дает человеку господство над природой.

Социология, по Конту, является наукой, соответствующей новому социальному порядку в Европе, наукой, использующей, в отличие от спекулятивной социальной философии, приемы наблюдения, эксперимента и сравнения. Социология представляет собой вершину наук и распадается на социальную статику и социальную динамику. Социальная статика сосредоточивается на «анатомии» общества и взаимодействии его составляющих (семья как ячейка общества, разделение труда, кооперация и т. п.).

Социальная динамика рассматривает общие законы социального развития. Главные из таких законов, полагает Конт, – это закон трех стадий и закон прогресса. Согласно закону трех стадий, как душа отдельного человека, так и человечество в целом проходят три стадии: теологическую, метафизическую и позитивную (иногда их называют примитивной, промежуточной и научной). На теологической стадии человек рассматривает явления как результат прямого и непрерывного действия сверхъестественных существ или сил, сравнимых с самим человеком. На метафизической стадии человек взывает к абстрактным сущностям, идеям и силам (тела соединяются благодаря «симпатии», растения растут благодаря особой «вегетативной душе» и т. п.). На позитивной стадии человек ограничивается наблюдением за явлениями и обнаружением законов, управляющих ими. Восторжествовав сначала в математике, астрономии, физике, химии и биологии, позитивный образ мышления должен, в конечном счете, победить и в области исследований общества и привести к созданию позитивной науки о нем – социологии.

Последняя должна стать основой рациональной политики. Хотя развитие человечества идет от теологической стадии к позитивной, Конт подчеркивает значение традиции в развитии общества: «человечество состоит более из мертвых, чем живых».

Социальная философия Конта сводится, если ее обобщить, к следующим моментам:

– развитие общества, как и развитие природы, подчиняется определенным законам, ведущим человечество по пути прогресса;

– исследование этих законов – задача социологии, являющейся наукой об истории как целостности; социальная статика исследует условия социального порядка, социальная динамика изучает законы прогресса;

– человеческая история есть постепенное развертывание человеческой природы, или, как говорит Конт, реализация человеческого и общественного порядка;

– человеческая история является единой, поскольку природа человека и общества всюду одинакова;

– судьба общества не может находиться в руках адвокатов и политиков, ничего не знающих о его функционировании, социальные изменения должны проводиться на основе знания социальных законов;

– в обществе важны и политика или форма государства, и экономика, но в конечном счете любое общество держится согласием умов, тем, что его члены придерживаются одинаковых верований;

– характерное для Западной Европы индустриальное общество – пример, которому последует все человечество.

По мнению социалистов, противоречие между пролетариями и предпринимателями, или капиталистами, является тем основным противоречием капиталистического общества, которое способна разрешить только социалистическая революция. Для Конта это противоречие имеет второстепенное значение. Оно – результат плохой организации индустриального общества и может быть ослаблено реформами. В отличие от либералов, считающих главными причинами промышленного роста свободу и конкуренцию, Конт делает основную ставку на эффективность организации производства, основанного на частной собственности. Конт занимает, таким образом, промежуточную позицию между социализмом и либерализмом. Он не защищает частную собственность, подобно либералам, и не настаивает на обобществлении средств производства, как социалисты. Он хотел бы сохранить частную собственность, но преобразовать ее так, чтобы обладающие ею индивиды могли осуществлять общественно важные функции.

По Конту, частная собственность – еще не все в жизни общества. Концентрация богатств и власти важна для мирской иерархии. Но кроме мирского порядка, где властвует закон могущества, существует также духовный порядок, порядок моральных добродетелей. Достоин уважения только дух, достойна уважения только моральная ценность. Каждый должен стремиться стать первым не в иерархии власти, а в иерархии добродетелей.

Из своей концепции индустриального общества Конт выводит следствие, что войны стали анахронизмом. Война выполняла двойную задачу: принуждала к упорядоченному труду и позволяла формировать большие государства, пользующиеся ресурсами завоеванных территорий. В индустриальном обществе с его приматом трудовой деятельности и трудовых ценностей война не нужна.

К. Маркс является одним из наиболее глубоких критиков капитализма и основателей современного социализма. Творчество Маркса оказало глубокое воздействие на социальную мысль и социальные движения конца XIX – начала XX в. В 1848 г. вместе со своим другом Ф. Энгельсом он написал по просьбе только что организовавшегося международного Союза коммунистов «Манифест Коммунистической партии». В нем говорилось, в частности, что коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности. Главным трудом Маркса был «Капитал», первый том которого вышел в 1867 г. Второй и третий тома были подготовлены для печати и изданы Энгельсом уже после смерти Маркса. Эта сложная, перенасыщенная диалектикой работа долгое время считалась основной книгой массового энтузиастического коммунистического движения. «Подобно Библии, дремлющей на полках у многих христиан, которые ее никогда оттуда не снимают, такую книгу не обязательно читать и понимать» (Д. Уатт).

Маркс был человеком, искренне преданным науке и исключительно добросовестным исследователем. В отличие от подавляющего большинства своих последователей, он всегда был готов вносить изменения в свои теории, учитывая новые данные. Хотя он и говорил, что ничто человеческое ему не чуждо, вся его жизнь была заполнена по преимуществу одним – непрерывным, монотонным и тяжелым трудом, против которого он так резко высказывался в своей критике капитализма. Девизом Маркса было латинское изречение «Иди своим путем, и пусть другие говорят все, что угодно». Работы Маркса при его жизни не пользовались особым успехом. Они или подвергались слабо аргументированной критике, или, что было чаще, попросту замалчивались.

Социальная философия Маркса складывалась, прежде всего, под воздействием Гегеля, французских социальных утопий (Сен-Симон, Фурье) и английского утилитаризма (Бентам, Милль). Эти три круга идей Маркс подверг, однако, резкой, иногда просто уничижительной критике; он, скорее, отталкивался от них в поисках собственного решения, чем пытался развить их.

Согласно Марксу, человеческая история представляет собой процесс смены общественно-экономических формаций. Он начинается с первобытно-общинной формации и затем последовательно проходит четыре стадии: рабовладельческую, феодальную, капиталистическую и коммунистическую. Элементы формационного подхода были уже у Гегеля, однако Маркс внес в понятие формации принципиальную новизну: развитие общества обусловлено в первую очередь противоречиями между составляющими способ производства производительными силами и производственными отношениями. Этот новый момент принято называть «экономическим детерминизмом», хотя Маркс и делал оговорки относительно того, что экономический фундамент общества испытывает на себе известное обратное воздействие других сфер социальной жизни.

Можно сказать, что суть формационного подхода сводится к линейно-стадиальному истолкованию истории, дополненному идеей экономического детерминизма. Этот подход утверждает линейность истории (наличие общей линии развития, по которой идут все общества и народы), направленность истории (она движется по пути прогресса, от низших форм к формам все более развитым с точки зрения способа производства), гетерогенность истории (она слагается из качественно различных отрезков, разделяемых глубокими социальными катаклизмами, или революциями) и существование относительного «конца истории» (достигнув коммунистической стадии, история завершается как таковая, превращаясь в «предысторию»).

Формационный подход к истории не совместим с возникшим несколько позднее так называемым цивилизационным подходом к ней, трактующим историю как совокупность локальных, почти независимых друг от друга цивилизаций. События XX в. показали, что и формационный, и цивилизационный подходы к истории являются схематичными и односторонними.

Основной темой творчества Маркса являлся критический анализ современного ему капитализма и поиски путей перехода к более совершенному общественному устройству – коммунизму, «фантастическому миру, где все люди будут счастливы» (К. Ясперс).

Марксу казалось очевидным то, что опровергло затем развитие экономики постиндустриального общества: при коммунизме богатства польются непрерывным потоком, поскольку централизованная экономика с обобществленными средствами производства способна обеспечить гораздо более высокую производительность труда, чем рыночная, конкурентная экономика, опирающаяся на частную собственность. Это – одна из основных ошибок учения Маркса о коммунизме.

Для предлагавшегося Марксом обоснования перехода от капитализма к коммунизму характерен своеобразный методологический дуализм. Наряду с телеологическим по своей природе диалектическим обоснованием, к которому Маркс относился с большим почтением, им использовалось также обычное каузальное обоснование. Такое смешение телеологии с причинностью снижало убедительность как телеологического, так и каузального обоснования.

Линейно-стадиальная концепция истории Маркса напоминает по своей структуре архаический миф. Как указывает М. Элиаде, и космогонический, и посвятительский мифы обладают следующими чертами: они основываются на символическом возвращении к началу; это возвращение предполагает уничтожение всего прежде существовавшего мира: «для того чтобы нечто принципиально новое началось, остатки и руины старого цикла должны быть полностью разрушены»; переход от смерти к новому рождению связан с пересечением зоны хаоса как состояния, необходимо предшествующего творению и содержащего в себе все потенциальные составляющие нового бытия; новое рождение, как и новое начало жизни, – не просто повторение уже случившегося, а «доступ к новой модальности существования» и, в частности, «снятие работы Времени», «излечение человека от боли существования во Времени». «Возвращение к началу» у Маркса – это возвращение (хотя и на более высоком уровне) к первобытному коммунизму, в котором нет частной собственности, семьи в современном смысле слова, государства, эксплуатации человека человеком, отчуждения и т. д.; «уничтожение прежнего мира» – разрушение капиталистического общества, включая непременное разрушение капиталистического государства; «пересечение зоны хаоса» – период социализма, руководствующийся принципом «от каждого по способностям, каждому по труду», предшествующий полному коммунизму с его принципом «от каждого по способностям, каждому по потребностям», «снятию работы Времени» соответствует идея, что если поступь истории, приносящей серьезные перемены, измеряется десятилетиями, в крайнем случае – столетиями, то коммунистическое общество должно занять «всю историю», которая потеряет всякие внутренние временные градации и с точки зрения которой предшествующая история человечества окажется всего лишь «предысторией».