У оружия нет имени

– Значит, ты волен уйти и стать охотником на Тиамат, как хотел.

– Нет, мэм. Я должен доставить вас и мисс Свитари на Эльдорадо.

– Вот видишь, – печально произнесла девушка, – степень своей несвободы? У тебя есть оружие. Есть деньги. Ты даже можешь управлять самым быстрым звездолётом в галактике, но всё равно прочно сидишь на поводке у хозяев. На тебе нет цепей, но ты не свободен. Твой ошейник вот тут, – девушка на миг коснулась пальцами виска репликанта, – и он настолько прочен, что даже с оружием и кораблём ты не сможешь сбежать. У раба есть ошейник, который он ненавидит, есть клетка, из которой мечтает выйти. А у тебя нет и этого. Нет осознания собственной несвободы, понимания собственной рабской участи.

Она виновато и печально улыбнулась репликанту, как бы говоря, что не хотела для него подобной судьбы.

Сержант задумался.

– Нет, мэм, – наконец сказал он. – Может, в чём-то вы и правы. Но это – мой мир, и другого я не знаю. Та жизнь, что я вижу сейчас… Она мне неприятна, мэм. Здесь лишь ложь и притворство. А мои братья не лгут. И, как бы то ни было, я их не предам и не брошу. Мы вместе жили, росли, учились – вместе и погибнем. Или выживем, тут уж как повезёт.

Во взгляде девушки репликанту почудилась искорка теплоты.

– Это и есть одна из тех нелогичностей, о которых рассказывают в песнях и представлениях, вроде сегодняшнего.

– Не бросать своих? – уточнил сержант.

– Одна из них, – согласно склонила голову Лорэй. – Список подобных людских глупостей довольно велик, а потому и сюжеты произведений искусства весьма разнообразны. Но, если подумать, сводятся всегда примерно к одному и тому же. Пьесы, баллады, романы, легенды, сказки и песни большинства народов с самых разных планет рассказывают одни и те же сюжеты на разные лады.

– Я ни одной не знаю, – признался Чимбик. – Только строевые… Песни, в смысле.

Мимолётное удивление на лице Эйнджелы сменилось предвкушением:

– Мне кажется, я знаю, как мы проведём остаток этого вечера…

– Как? – с забавной смесью жадного любопытства и опасения спросил Чимбик.

Эйнджела только загадочно подмигнула репликанту, активировала терминал на столе и углубилась в изучение карты магазинов лайнера. После нескольких поисковых запросов она победно улыбнулась и неожиданно спросила сержанта:

– Сделаешь мне небольшой подарок?

– Конечно!

Репликант искренне обрадовался возможности сделать для Эйнджелы хоть что-то приятное и одновременно сожалел, что не додумался до идеи подарка самостоятельно.

– Тогда пойдём со мной, выберем подходящий, – девушка улыбнулась ему и взяла под руку.

Чимбик, нахмурившись, осторожно высвободился.

– Мэм, не надо так.

– Тебе неприятно?

– Вы так брали господина Таллона, мэм. А потом выяснилось, что он – индюк. Или я опять не так истолковал?

Весёлый смех Эйнджелы подтвердил догадку репликанта – он снова чего-то не понял.

– Это традиционный для большинства культур жест, – отсмеявшись, пояснила Лорэй. – Берёт начало с тех времён, когда дамы носили длинные неудобные платья, весившие как иное военное обмундирование. И чтобы перемещаться и не падать, они держались за руку кавалера. Одежда с тех времён стала удобней, но традиция поддерживать даму на прогулках осталась.

Репликант внимательно уставился ей в глаза.

– Вы меня сейчас не разыгрываете, мэм?

Но руку всё же предложил.

– Найди статью в энциклопедии, если не веришь мне, – предложила девушка. – Или вспомни, как прогуливались многие пассажиры.

– Помню, мэм. И ваши комментарии про них тоже, – уточнил репликант.

Голограмма погасла, выпустив их в гуляющую толпу. Сержант привычно огляделся, выискивая угрозу, и с изумлением обнаружил, что накрывает своей ладонью ладонь Эйнджелы. Жестом странным, неосознанным, практически инстинктивным. Но среди своих инстинктов и рефлексов Чимбик не мог отыскать ничего похожего. И если его эмоции лишь суррогат, генетически запрограммированные гормональные всплески, то кто и зачем заложил в его модель подобное? Или это сбой?

Ответа не было.

Зато была необъяснимая радость от прикосновения и ощущение тепла. Спокойного и умиротворяющего тепла костра в холодную ночь, как на занятиях по выживанию. Репликант шёл, увлекаемый спутницей, и украдкой посматривал на девушку. Сержант вдруг подумал, что было бы здорово, если бы командование приняло решение оставить Эйнджелу со Свитари на Эгиде и поручила им с Блайзом охрану девушек.

Несмотря на то, что репликант не был знаком с понятием “мечта”, она у него появилась.

Глава 15

Система Новый Плимут. Корвет “Буревестник”, Военно-Космический Флот Союза Первых

Нэйв, сидя в выделенном ему закутке, претенциозно именуемом “каютой”, раз, наверное, в десятый изучал те скудные данные, что имелись у Союза по репликантам.

Слухи о новых, безжалостных солдатах Консорциума, возникающих из ниоткуда и исчезающих в никуда, достигли разведки Союза три года назад. Поначалу сочли, что это новое спецподразделение карателей, оснащённое лучше линейных частей.

Затем появились съемки с мест, где корпораты задействовали новый спецназ. Контраст с привычными действиями карательных “полицейских” батальонов Консорциума был разительный. Спецназовцы действовали, словно роботы – с хирургической точностью и математическим расчётом. Они не отвлекались на гражданских, не ошибались в выборе места для нанесения удара и не оставляли после себя никого, способного оказать сопротивление. И никто из агентов Союза ни разу не увидел ни одного из этих солдат. Словно призраки, они появляясь из ниоткуда и уходили в никуда после устроенной бойни.

Все их действия укладывались в холодную, безжалостную логику войны в видении Консорциума. Войны, которой не знали в Союзе. Войны, где потери гражданского население не учитывались.

Кто эти люди, где проходили подготовку, чем оснащены и вооружены – долгое время оставалось тайной для Генерального Штаба Союза. Все старания заснять хотя бы одного спецназовца, момент высадки или ухода отряда закончились полным провалом. Даже сделанная с огромным риском для жизни агента короткая запись атаки спецназовцев на баррикаду бунтовщиков ничего не дала. Ни один солдат не попал в кадр – только погибающие или в панике бегущие рабочие.

Не увенчались успехом и попытки найти спецназовцев среди отдыхающих вояк Консорциума. Ни в барах, ни в борделях, ни в других местах проведения досуга ни один спецназовец не засветился. Единственное, что удалось нарыть агентам, – байки про неких полулюдей, полуживотных, выведенных где-то на секретной базе и натасканных на убийство. Естественно, воспринимать этот бред всерьёз никто не собирался.

А затем произошла неудачная высадка экспедиционного корпуса Союза на планету Хель, принадлежавшую Консорциуму. Там впервые и произошла первая и пока что единственная встреча с репликантами. Впечатления от неё у выживших в той резне остались самые страшные. Фототропный камуфляж искусственных солдат превращал их в невидимок – жутких и беспощадных, наносящих удары из ниоткуда.

Репликанты казались практически неуязвимыми – удалось заполучить лишь несколько тел разной степени сохранности. Именно их изучение привело к выводу, что загадочные бойцы корпораций – не люди, а продукты генной инженерии, недоступной учёным Союза. Оставалось лишь надеяться, что таких тварей у Консорциума немного.

Грэм выключил планшет, посмотрел на висевший на переборке хронометр и поспешил в кают-компанию, временно превращённую в зал для инструктажа.

Бойцы спецназа ждали его, уже полностью экипированные и вооружённые. Нэйв вышел в центр помещения и начал:

– Через полчаса мы будем на точке рандеву с лайнером “Комета Галлея”. Наша цель – захват двух лиц. Первая…

Лейтенант нажал на клавишу пульта. Рядом с ним появилась голограмма одной из сестёр Лорэй.

– Это – мисс Лорэй, – объяснил Грэм. – Её необходимо взять живой и максимально целой. В случае сопротивления с её стороны – применять нелетальные средства, либо открывать огонь по конечностям. Но сопротивление с её стороны маловероятно: предположительно, мисс Лорэй… работает в сфере эскорта.

Посыпались шуточки на тему Лорэй, её работы и вероятной причины задержания.