Ослиная Шура

Ослиная Шура
Александр Холин

Художница, наше время, богемная жизнь. Героиня случайно в Москве знакомится с монахом, бывшим в миру тоже художником. До этого героиню соблазнил один из давнишних знакомых предложением написать портрет Сатаны. Надо отвечать за дела свои. Но художница готова к покаянию. Она едет в мужской монастырь на Валаам, где обучается иконописи. Пишет образ «Богородица, воскрешающая Русь». После этого получает благословение Свыше на посещение центра земли, то есть царства Десяти Городов в том времени, когда насельники города Аркаима были ещё живы. Те пытаются передать девушке какие-то знания для будущих поколений, но она по глупости не сумела выслушать то, что должна была рассказать своим современникам. С иконой «Богородица, Воскрешающая Русь» Шура отправляется в Дивеево, где её убивает бывший любовник Роберт, получивший от неё в подарок дьявольский портрет. Художница ушла, но как покаяние оставила икону «Богородица, воскрешающая Русь».

Александр Холин

Ослиная Шура

(мистико-мегалитический роман)

Недалеко уж этот срок
и эта вечности дорога…
Припомни мудрый тот урок:
«Познай себя – познаешь Бога».
Познай откуда ты и кто,
Зачем пришёл, куда идёшь;
Что ты велик – и ты ничто,
Что ты бессмертен и умрёшь.

    афонский монах Виталий 1905 г.

Что же такое православная мистика? Это совершенно обособленный духовный воздух, атмосфера Божественного мира, сверхчувственное и сверхразумное постижение его.

    Александр Трапезников

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1

– Проклятье!

Автоматические двери супермаркета послушно открывались и закрывались по сигналу фотоэлемента. А тут, то ли сам фотоэлемент проморгал, то ли ещё что, но двери вдруг ни с того ни с сего начали закрываться. Автоматические створки смаху ударили своими резиновыми оборками высокую девушку в тёмных очках и небрежно накинутой на неупитанное тело газовой хламиде, расписанной аляповатыми абстракционистскими находками.

– Проклятье! – снова выругалась девушка, потому как ударом её отшвырнуло в сторону прямо на невысокого гладенько-гаденького господина с пузатой бутылкой «Шато-Лезьер Турмалин» и коробкой конфет в руках.

– Осторожней, девушка! – недовольно буркнул мужчина.

– Что не видишь, идиот? Я же не нарочно!

– Во-первых, что я должен видеть? – возмутился мужчина. – А во-вторых, почему вы хамите?!

– Я!? – поперхнулась девушка.

– Вы, вы, – кивнул парень. – Я чуть было бутылку не разбил из-за ваших пируэтов. Она стоит чуть дороже, чем «Жигулёвское».

– Подумаешь, неженка! – девушка приспустила тёмные очки, взглянула поверх, словно строгая училка на нашкодившего первоклашку. – Бутылку французского пойла урвал по случаю! Алкоголикам не место в нашем передовом обществе! Даже распивающим импортные коньяки.

– Послушайте, милочка! – уголки губ чувственного рта мужчины опустились вниз, а припухлые чисто выбритые щеки затрепетали от негодования, как у хомяка, расправляющегося с зерном. Тем более, что своей белой рубашкой, прикрытой клетчатым пиджаком, он живо оттенял свою хомяковскую мордочку, привыкшую к пережёвыванию драгоценных зерновых с раннего детства. – Я с вами брудершафт не пил и детей не крестил. Чего вы хамите?

– Вот детей нам только и не хватало! – снова съязвила девушка. – Да ты, любезный, скорее всего, на это вовсе не способен. Сначала грудь подбери, – она ловко шлёпнула парня по выпирающему брюшку, – а о детях пусть мужички помоложе заботятся.

С этими словами девушка повернулась, и дверь беспрепятственно на этот раз пропустила её в тёплые и густые июльские сумерки. Однако происшествие не осталось не замеченным. Пять-шесть посетителей да кассирша с квадратными то ли с перепою, то ли с недосыпу глазами в кокетливом накрахмаленном гипюровом колпачке с интересом наблюдали мизансцену, словно стайка зрителей в остросюжетном русском театре.

Парень обескуражено смотрел вслед своей обидчице, потом подхватился, бросился догонять экстравагантную девицу, отправившуюся, судя по всему, на опустевший к этому времени пляж пруда в Крылатском. Единственный на всём пляже фонарный столб, освещающий такую же сиротливую кабинку для переодевания, послужил девушке пристанищем на этот вечер.

Вообще-то тутошний пруд считался самым спортивным на всю Москву, но местные жители Кунцево и Крылатского постоянно пользовались водоёмом совсем не для спортивных целей. Здесь её и догнал давешний незнакомец. Она посмотрела на неожиданного преследователя, удивлённо приподняла бровь, но ничего не сказала.

– Я вот тут подумал…, – промямлил парень.

– Ты ещё и думать, способен? – улыбнулась девушка. – Так сразу это по тебе не очень-то заметно.

Её преследователь стушевался, беззвучно шевеля губами. Глаза парня случайно воткнулись в плакат, висящий как раз под фонарём, на котором была жизнеспасительная надпись о категорическом исполнении правил не заплывать за буйки. Что поделать, жива у нас плакатная Россия! А парень, набрав в лёгкие воздуха, как будто перед прыжком в омут, выпалил:

– Давай выпьем, а?

Девушка, забавляясь смущением преследователя, решила всё же сменить свой обезоруживающий цинизм на милость и снова улыбнулась:

– Французский коньяк из горла? А на закуску хвост селёдки?

– Да нет, – возразил парень. – У меня вот конфеты. В общем-то, хоть спиртное из горла, но неплохая закуска.

– Ах, конфеты! Это еще, куда ни шло.

Девушка по-хозяйски взяла бутылку, свернула пробку и, ничуть не смущаясь, сделала несколько глотков прямо из горлышка. Передохнув немножко, мотнув для смелости головой, сделала ещё пару глотков.

– Класс! – резюмировала она, передавая бутылку парню.

Конфеты «Зодиак», послужившие закуской этому пьяному экспромту, заинтересовали девушку: она взяла в руки коробку и, разглядывая астрологические изображения созвездий, отпечатанные золотистой краской по чёрному полю, спросила:

– А у тебя какой Зодиак?

Парень также взял конфету из коробки после глотка коньяка, уже более уверенно глядя на собеседницу, ответил:

– Телец. Знак земли. Так что мужчина хоть куда!

– Телок. Я так и думала, – захохотала девушка. – А звать-то тебя как, Телёнок? Или ты никакого другого имени не имеешь?

– Роберт, – опять смутился тот.

– Телёнок Роби, – подытожила девица, – ну, что ж, подходяще. Будешь моим рыцарем, Роби?

Не дожидаясь ответа, она скинула с себя абстрактную хламиду и предстала перед вконец обалдевшим Телёнком в прекрасном наряде нашей праматери Евы. Причём, даже без фигового листа – вероятно потому, что на этом пляже фиги пока ещё не росли, да и ночь плотным кольцом укутала окраину столицы, так что по непролазной темени и лопухов-то найти было невозможно.

– Пойдём купаться, рыцарь, – снова засмеялась девушка.

Лёгкой походкой, чуть изогнувшись, поправляя на ходу волосы, как умеют это делать исключительно женщины, она отправилась к воде, похожей в столь поздний час на застывший кусок пресноводного обсидиана. Только где-то далеко, на самом дне этого величественного смоляного монумента спрятался недремлющий ведьмин глаз жёлтой луны, не упускающей из своих цепких когтей ни одной души человеческой, обожжённой огнём любовным или поцарапанной страстью неистовой. Девушка с маху кинулась в воду, разбив на миллионы искринок отраженье луны и пустив бурную вспененную волну по спокойному ещё несколько мгновений назад чёрному зеркалу воды.

– Догоняй, рыцарь! – махнула она рукой и поплыла брассом в спешащую навстречу темноту.