Дитя раздора

– Неужели в вашей строительной фирме без тебя никак не могут обойтись и двух часов?– с обидой в голосе уточнила она, поправляя ему галстук.

– Видимо нет…Но ты должна быть горда тем, что твой любовник довольно ценный сотрудник, которого уважает начальство и любят подчиненные.

– Иди уж…– махнула она рукой, наблюдая, как легко сбегает по ступенькам Парасюк. Не дождавшись вызванного лифта. Ее лицо неожиданно погрустнело. Карина покусывала нижнюю губу, чувствуя, как где-то слева неприятно начинает покалывать сердце.

Служебная “тойота” с вызывающе дорогими номерами “АХ001ХА” стояла под подъездом. Водитель курил рядом. Но при виде Парасюка тут же выбросил сигарету, усевшись за руль. Инквизиция всегда знала, где находятся ее сотрудники. Движок взревел всей своей мощностью, погнав куда-то вдаль по улицам Харькова, врываясь в беспрерывный поток машин и маршрутного транспорта с дерзостью новичка, ходящего по лезвию бритвы. Несколько раз они проскочили на желтый, два раза на красный, водитель спешил, не останавливаясь на пешеходных переходах. Даишники отдавали машине воинское приветствие, не решаясь тормозить столь высокопоставленную особу.

Что же случилось? Раздумывал инквизитор, ломая пальцы. К чему такая спешка, срочность, нервозность? Неужели Шарук Хан снова пошел на прорыв? Второго раза общественность не простит. И так, пришлось выдумывать гибель военнослужащих во время учений, списывая потери на роковую случайность.

– А куда…– хотел было спросить наконец Парасюк, но и без того увидел, что они свернули на узкую улочку, ведущую к дому главы инквизиции. Аллея была украшена пышно растущими деревьями, пели птицы, и ничто не напоминало, что она находятся в центре современного европейского мегаполиса. Старик любил тишину и природу. Парасюку пришлось лишь один раз побывать здесь, в самом начале своей карьеры, когда глава инквизиции праздновал дома свой сотый юбилей. Александр вспомнил, что за двухэтажным домом даже был выкопан огромный пруд, в котором старик любил ловить рыбу в редкие минуты отдыха, а дорожка, ведущая к пруду сложена из дикого камня, завезенного специально из каких-то гор.

Глупо было задавать вопрос водителю, почему они едут не в управление, а на стариковскую дачу. Откуда он может знать – простой исполнитель, что творится в высших эшелонах власти их службы и в голове ее главных иерархов, куда так стремился в своем алчном стремлении Парасюк. Он не хотел быть одним из…он страстно желал быть тем самым!

Ворота медленно отъехали в сторону, открывая будочку охраны и полосатый шлагбаум, мгновенно поднявшийся при виде их автомобиля. “Тойота” несколько раз свернула и, мерно шурша шинами, выкатилась на небольшую площадку перед домом главы службы. На уютной террасе, занавешенной легкими полупрозрачными занавесками, стоял старик. Его умное волевое лицо, украшенное морщинами, было спокойно и даже умиротворенно.

Ничего не знает…Решил мгновенно Парасюк, успокоившись. Легким быстрым шагом он приблизился к нему, набросив на лицо одну из самых своих обворожительных улыбок, которые мог изобразить.

– Рад видеть вас в добром здравии!– поприветствовал он начальника, подойдя поближе. Спину буравил напряженный взгляд охраны. А водитель только что привезшей его “тойоты”, как будто случайно положил руку на поясную кобуру. От этого Парасюк почувствовал себя немного неуютно, но не растерялся.

– Старший инквизитор Парасюк по вашему приказу прибыл!– доложился он, вытянувшись в струнку, заметив, что старик сегодня не настроен на телячьи нежности.

– Пошли…Спасибо, что приехал!– медленно и тяжело глава инквизиции пошел вглубь дома. Под его тяжелыми шагами напряженно поскрипывали половицы. Казалось, что сама история идет в этом старом, но еще крепко мужчине.

В кабинет пахло дымом хорошего табака и дорого одеколона. По стенам были развешены охотничьи трофеи и книги, много книг, множество книг…

– Присаживайся,– предложил старик, примостясь напротив него в узкое кожаное кресло,– выпить не предлагаю, мы все-таки на работе…

– Это точно!– улыбнулся Парасюк.

– Я вот о чем хотел с тобой поговорить, Саша…– это доброе, почти отеческое “Саша” резануло по ушам старшего инквизитора предупредительным маяком. Старик никогда так его не называл, даже в редкие минуты благодушного настроения. Парасюк изобразил на лице заинтересованность, внутренне напрягшись.– У меня есть достоверные данные, что в анклаве церкви зреет заговор…

Александр побледнел, облизав пересохшие в одно мгновение губы, но ни один мускул не изменился на его лице. Он все так же внимал словам своего начальника с неослабевающим вниманием.

– Заговор в целях изменения веры на католическую, воспользовавшись нашим кризисом с Шарук Ханом! Не могу сказать, происки это западных коллег или еще что-то…Такие данные у нас имеются. Одним из главарей этого заговора является наш сотрудник,– тяжелый гипнотизирующий взгляд буравил Парасюка, который очень хотел сдержаться, понимая, что в противном случае, если у него не выйдет, то это конец.

– В наших рядах завелась крыса?– уточнил он, усилием воли улыбнувшись.

– Именно так, Саша…Именно так…– старик встал из-за стола и стал смотреть в окно, повернувшись к Парасюку спиной.– Никогда в истории инквизиции среди наших братьев не было предателей!

– Это да…– промолвил Парасюк, чувствуя, как холодный пот стекает между лопаток, неприятно холодя горячую кожу.

– Потому ты здесь…

– Я не совсем…– растерялся инквизитор.

– Я прошу тебя найти гада и уничтожить его! Потому разговариваем мы с тобой здесь, а не в нашем здании на площади Конституции. У всех стен в нашем заведении есть уши.

Облегчение навалилось теплой волной, опрокинув Парасюка в омут спокойствия. Он поправил нервно галстук, ослабив узел. Старик оказался еще глупее, чем он думал. Он по прежнему доверяет Парасюку, прося искать его самого себя.

– Я готов сделать все, что необходимо!– он моментально вскочил, изобразя готовность.

– Знаю…Я редко ошибаюсь в людях!– промолвил старик, закурив.– Присядь…В ногах правды нет. Тем более тебе для начала расследования нужна хоть какая-то информация.

– Безусловно!– торопливо согласился старший инквизитор.

– Тогда тебе будут интересны показания нашего агента,– он слегка тронул одной рукой маленький золотой колокольчик, отозвавшийся заливистым звоном. За дверью послышалось громкое цоканье каблуков и торопливые тяжелые мужские шаги. Полуобернувшись, с легкой надменной улыбкой Парасюк ждал агентов. Дверь скрипнула и распахнулась от хорошего пинка. В кабинет главы инквизиции влетел полтавский епископ в длинной черной рясе, а за ним, медленно ступая, походкой от бедра, вошла Карина, та самая студентка, с которой он несколько минут назад попрощался на съемной квартире. Дыхание перехватило. Парасюк схватился за горло, попытался что-то сказать, но не мог. Позади него, посмеиваясь, стоял старик. Проклятый старик…переигравший его вчистую! Моментально вспомнилось услужливое выражение лица Карины, ее стоны в постели, когда она угодливо позволяла ему все чего ему хотелось, приготовленный ее чай, который он так любил… Она, словно знала о нем все, словно была с ним на одной волне, заставившей задуматься о единении душ и настоящей любви. А все оказалось намного проще и больнее. Все его привычки, все желания девочка-студентка узнала из личного дела, хранящегося в архиве Святой инквизиции у проклятого старика.

– Позвольте вас познакомить…– улыбнулся главы службы, приветливо кивая Карине, с радостью отмечая замешательство Парасюка.– Младший инквизитор Карина Степненко – очень талантливая и способная девушка.

– Безусловно…– выдавил из себя Парасюк. Перед глазами возник их последний секс, полузакрытые глаза, нежный шепот, ее полусумасшедшие ласки, граничащие с безумием. Стало больно. Инквизитор прикрыл глаза. Стараясь не выглядеть слишком уж подавленным.

– Вижу, вы удивлены?– то ли спросил, то ли сказал старик, мановением руки давая приказ Карине удалиться прочь.– Вижу…Не ждали такого от деда! Мой дорогой, я потому и руковожу нашей организацией столько лет, что таких тварей как ты нюхом чую. А нюх…Нюх со временем становится лишь острее, несмотря на все пошлые разговоры. Что скажешь в свое оправдание, мразь?

– А что тут скажешь? – усмехнулся через силу Парасюк, опустившись на стул.– Заговор был, но наказать за него вы меня не сможете…

– Это еще почему?– улыбнулся старик, прогоняя и перепуганного епископа.

– Потому что вся ваша карьера сейчас зависит от того, удастся победить Шарук Хана или нет,– инквизитор очень надеялся, что его голос звучит уверенно и спокойно, в такт своему начальнику,– а победа над половцами зависит от очень маленькой девочки, которая пропала из собственного двора, и никто не знает о ее местонахождении…

– Кроме тебя конечно же?– уточнил старик, поигрывая четками из сандалового дерева. Парасюк усмехнулся.

– Ну конечно же! Кроме тебя ее похитить было некому! – обрадовался старик.– Только вот в чем дело…Дарья Дворкина сейчас с отцом и матерью в полной безопасности. Твой друг-батюшка наказан, а ты остался без козырей в игре, ставка в которой жизнь!

– Не может быть!– воскликнул Парасюк, чувствуя, как схватывает дыхание. Не хватает кислорода. – Никто не знал…

– Что твой сокурсник по семинарии начальствует над приходом в Харькове? Или то, что ты сволочь такая решил предать всю организацию? – разозлился старик, стукнув кулаком по письменному столу.

– Я…

– Ты! Именно ты Иуда!

– Что меня ждет?– обреченность, принесшая облегчение накатила на Парасюка холодной волной. Мгновенно стало легче дышать. Сердце отпустило, оставив после себя металлическое послевкусие во рту.

– Тут два варианта, если честно…Первый…Ты признаешься во всем, сдаешь всех своих подельников и будешь казнен, согласно Кодексу. Второй вариант, ты будешь просто казнен!

– Отлично! А жизни в ваших вариантах нет?– рассмеялся Парасюк, пытаясь унять дрожь в руках.

– Жизни нет, ты ее просрал, выражаясь вульгарным языком. Просто в первом варианте жизни тебе отведено чуточку больше, чем во втором. Тебе придется выступать на Соборе. Давать показания против своих соратников, тебя будут поливать грязью, но ты будешь еще дышать…Согласись, это неплохая перспектива, учитывая нынешнее положение дел?

– Какая разница умереть сейчас или потом?– резонно заметил Парасюк.

– Ну если для тебя это непринципиально…– пожал плечами старик, снова звякнув в колокольчик.

В кабинет ввалились два амбала в черных балаклавах с прорезями для глаз. В руках у них виднелись серебряные наручники и красный колпак, предназначенный для него.

– Мои рыбки в пруду будут рады мясному обеду!– старик небрежно кивнул, и амбалы подхватили Парасюка под руки. Он попытался вырваться, но крепкие руки держали крепко. Инквизитор несколько раз дернулся и затих. Воспользовавшись паузой, ему на голову попытались нахлабучить колпак. Он вывернулся и закричал к безразлично внимающему за этой сценой старику.

– Постой! Постойте! Я согласен!– проорал он, борясь с ужасом, укутавшим его с ног до головы.