Планета Тивит

Харьков 2019

За дневником Митусова мне пришлось ехать домой. Светка с Дашкой пошли гулять, так и не дождавшись моего возвращения. Эльвира Олеговна возилась на кухне, периодически заглядывая в свою комнату, где непонятно для кого работал телевизор, а Мишка отправился куда-то гулять. С Мишкой вообще было все странно. Парень вырос и стал все более и более отдаляться от семьи. Теща пыталась его воспитывать, жена утверждала, что у него всего лишь переходной возраст, и все дети такие в этот период, но мне почему-то все чаще стало казаться, что дело не в этом.

Сын всеми силами пытался доказать всем, и в первую очередь самому себе, что вся эта история с книгой судеб, с его избранностью всего лишь нелепая случайность, что он не имеет к миру магии никакого отношения, что он вполне себе нормальный и обычный человек. В полной мере ощутить все это в нашей семейке, где куда ни плюнь попадешь в колдуна, у него не получалось, поэтому истинный покой он находил на улице, среди своих сверстников, все сильнее и сильнее теряя контакт с нами.

По делу, конечно же, с ним следовало поговорить и все объяснить, но сначала, как всегда, было некогда за написанием очередного романа, Светке за заботами о Дарье, а теперь вся эта история с пропажей Красовской не давала мне заняться этим делом вплотную.

– Здрасте, Эльвира Олеговна! – буркнул я, стаскивая с себя кроссовки в прихожей. Рядом кот Кекс заинтересованно наблюдал за моими манипуляциями с явным намерением нагадить в только что убранную под полку обувь.

– Явился, блудный зять! – проворчала теща, выходя на порог кухни в переднике и измазанными тестом руками. – Есть-то хоть будешь? Вторые сутки на ногах, наверное, и позавтракать времени не было?

– нет, и сейчас, Эльвира Олеговна, – отмахнулся я, рванув в нашу спальню.

– Что там с Яной? Есть какие-то подвижки в ее поисках? – она догнала меня уже там, когда я переворачивал брошенные на кресле, стоящим возле кровати вещи в поисках потерянного дневника Олега Митусова.

– Боюсь, что все очень и очень серьезно, Эльвира Олеговна…– дневник никак не хотел находиться. Куда я его вчера поздно ночью бросил, уже вылетело из головы. Тогда мне казалось это неважным, а страхи Красовской беспочвенны.

– Насколько серьезно?

– Как вы думаете, если Янка находится в руках самого дьявола – это серьезно? – съязвил я, сбрасывая со стула возле гладильной доски, сложенные аккуратной стопочкой вещи Дарьи для глажки.

– Думаю очень, – озадаченно нахмурилась теща, – Дворкин, во что ты опять ввязался?

– Вот он! – воскликнул я, наткнувшись под синей разноцветной маечкой на потертую общую тетрадь. – Как он тут оказался, милая тещенька? – Эльвира Олеговна резко ретировалась на кухню, сделав вид, что не расслышала моего последнего вопроса. Я проводил ее взглядом и нетерпеливо пролистал чуть пожелтевшие от времени страницы, исписанные крупным неровным почерком, зато хорошо читаемым.

Так…Что тут у нас…Глаза быстро забегали по косым строчкам, выискивая нужную информацию. Пошли с мамой в магазин…Прекрасный солнечный день…Дорогой дневник…

Митусов был въедливым и аккуратным до тошноты человеком, с упорством сумасшедшего, а он, собственно, им и стал в конце концов, Олег описывал каждый свой день, тратя на бессмысленное бумагомарание огромную кучу времени. Пролистав несколько десятков страниц, я, наконец, смог найти среди мыслей и переживаний совершенно незнакомого мне человека, нечто похожее на дельную информацию.

22 апреля 1989 года

Дорогой дневник, пишу тебе уже за полночь, когда на улицах стихла городская суета, а распаренный по-летнему город остыл от не по-весеннему горячего денька. Сегодня я впервые попробовал добавить в эликсир немного серы. Запах в квартире стоял ужасный. Мама долго ругалась, но впервые за долгое время опытов мне удалось достичь хоть какого-то результата…

В какой-то момент при совершении вдоха моя голова закружилась, и я на миг потерял сознание, или провалился в так называемый параллельный мир, поисками которого я и занимаюсь все свое свободное время. Даже не знаю, как описать тебе это состояние. Меня сначала обдало холодом. А потом я полетел куда-то вниз, стремительно набирая скорость. Черная непроглядная мгла окутала меня со всех сторон, заставляя отчаянно вопить от нахлынувшего волной ужаса. Не могу сказать, сколько я летел в эту пустоту, но ощущение было сродни тем, когда тебе снишься, что падаешь, но не можешь проснуться.

Очнулся я в холодном поту, на полу своей комнаты, надо мной стояла взволнованная мать, соседка тетя Соня и врач скорой помощи, усиленно тыкающий мне в нос ватку с нашатырем. Если бы они знали, где я побывал! В шаге от какого великого открытия я оказался…Но нет…Меня увезли на карете «скорой помощи» в поликлинику, где моя мамочка заставила меня сделать все анализы. Больничный открывать не стал, чтобы не потерять в зарплате, необходимо будет купить несколько особо ценных реагентов для продолжения опытов.

Я оторвался от дневника, задумчиво почесывая голову. По всему выходило, что работа Митусова заключалась в поиске параллельного мира. Для этого он пытался изобрести какой-то химический эликсир, чтобы начать видеть другую реальность. Ему что-то удалось сделать, но для продолжения опытов нужны были реагенты.

Мне без особого интереса пришлось пролистать еще несколько десятков страниц, прежде чем я снова наткнулся на что-то стоящее. При этом меня смутил прежде всего почерк Олега, которым тот сделал запись в дневнике. Он и раньше писал отнюдь не каллиграфически, но страница, посвященная 22 июню 1989 года выглядела так, как будто ее сделал дошкольник, нарисовав первые попавшиеся каракули. Приглядевшись повнимательнее, я стал медленно разбирать неразборчивый текст:

22 июня 1989 года.

Я уже отчаялся найти способ открыть дверь в другой мир, дорогой дневник. Все мои опыты ни к чему толковому не приводят, а единственный всплеск, который я ощутил много дней назад, теперь я ощущаю, как очередное помутнение моего воспаленного рассудка.

Тупик…Кажется выхода из этой ситуации нет. Реактивы кончаются, и я начинаю думать о том, что все мои идеи лишь плод моего ни в меру разыгравшегося воображения. Мать начала интересоваться моим здоровьем. Говорит, что я выгляжу, как мертвец восставший из могилы. На работе радуются, что я похудел, утверждают, что я влюбился в кого-то. Дуры…Единственное в кого я могу влюбиться это моя работа.

Прочитав эти неровные пляшущие по странице строчки, я приостановился. Скорее всего Митусов был болен задолго до того, как его посетили представители Тивита. Судя по разгоряченной риторике, экспрессии текста им завладела какая-то маниакальная идея открыть дверь в потусторонний мир, корни которой необходимо было искать где-то в глубоком детстве или в Праге, издревле славящейся своей мистикой и богатой чародейской историей.

Я перевернул страницу, надеясь хотя бы там найти что-то важное, но несколько страниц были не то, чтобы перечеркнуты, они были зарисованы так, что разобрать что-то не представлялось возможным. Один из листов был вырван, оставив на корешке кусочки пожелтевшей бумаги.

Что дальше…

28 июня 1989 года

Прости, дорогой дневник, что повел себя так по отношению к тебе. Ты единственный мой друг, которому я могу выговориться и не прослыть сумасшедшим. Ты один можешь выслушать меня, своим молчанием подталкивая к правильному решению. Что делать дальше? Реактивы кончились, необходимого результата я так и не получил… Полный крах…Профессор Гжегож оказался неправ. Нельзя с помощью алхимии открыть эту дверь. Здесь необходимо что-то еще, какой-то толчок, какой-то катализатор, который поможет мне сдвинуть это все с мертвой точки. Третью ночь не сплю, думая над тем, что это может быть?

На работе одни сплошные проблемы. Сегодня продавщица умудрилась обсчитать покупательницу почти на сорок рублей. Пришлось извиняться, звонили из Облисполкома влепили выговор.

Да…Я посмотрел в окно, где начиналась настоящая весна. Запели птички, перепархивая с ветки на ветку, еще холодное мартовское солнце приветливо грело через балконное стекло. Митусов – псих, это факт. Только именно такие, с неустойчивой психикой являются первой жертвой Темных Сил. Именно они первые поддаются соблазнам, которые предлагает Зло, не думая о последствиях.

1 июля 1989 года.

Взял отпуск. Нет сил работать, притворяясь, что все хорошо. Люди вокруг на меня уже косятся, словно я сам только что вышел из преисподней. Одна девушка сказала, что я похож на вампира. Интересно, откуда она знает про существование таких существ?

7 июля 1989 года

Я…Я не знаю…Не могу это описать! Случилось настоящее чудо! Чудо! Боюсь, что не сумею поделиться с тобой неожиданной радостью…Расскажу все позже, как немного приду в себя.

Непонятные каракули, которые мне удалось разобрать, меня насторожили. Что случилось у Митусова 7 июля, что он даже не смог пообщаться со своим единственным другом? В такой восторг его могло привести только лишь одно событие. Что дальше?

9 июля 1989 года.

Вт теперь есть время рассказать все по порядку. Случилось настоящее чудо! Я нашел способ!

Мое сердце испуганно екнуло. Я стал внимательнее вчитываться в текст. Кажется, мы, наконец-то, подошли к самому главному.

1 июля моя старшая сестра вышла замуж. Замуж…Съехав из нашей квартиры! Теперь мне не придется выслушивать ее бесконечное нытье по поводу беспорядка, который называется у любого ученого рабочим. Ее избранником стал полноватый лысоватый мужичок из райисполкома товарищ Карташевич. Его я знаю так себе, но знакомые с ним люди говорили о том, что он не прочь иногда крепко заложить за воротник. Ничего! Пусть им покомандует.

Свадьбу играли в ресторане «Харьков». Жених переросток не поскупился. Гостей было много, довольно шумно свадьбу сыграли, с плясками и драками, как и принято в нашей стране. Идти туда я категорически не хотел. Все мои мысли были заняты проектом, но мать настояла. Нацепила на меня твидовый пиджак, купленный, кажется, еще в Праге. Его пришлось немного ушить, потому что за время своих экспериментов я значительно похудел. Портные постарались, но в нем я все равно чувствовал себя очень неуютно, как огородное пугало. Шумная гулянка была мне не по нраву. Чужой смех резал слух, а счастье было неприятно, оставляя горечь и металлический привкус во рту. Пользуясь моментом, пока все гости и родственники были заняты конкурсами, я вышел на свежий воздух, чтобы покурить. Присел на лавочке, затянувшись крепким едким дымом сигарет «Опал». Курить я начал недавно, чтобы хоть как-то бодрить себя после бессонных ночей, проведенных за опытами.

И знаешь, что, дорогой дневник, тогда я впервые поверил в существование фортуны, фатума, как угодно. Мимо скамейки, на которой я, сгорбившись сидел, полностью погруженный в свои мысли, проходил крепко сбитый дородный мужчина, в черном костюме, тростью в руках и шляпе с широкими по-летнему краями. На глазах у него висели черные очки, и я бы не обратил на этого прохожего никакого внимания, удача прошла бы мимо меня, но на мое счастье этот умный и эрудированный человек выронил подле меня носовой платок, заметив это я его окликнул, чтобы вернуть пропажу…

Как же…Хмыкнул удовлетворенно я, поняв, что в дневнике, наконец-то, появились представители Тивита. Прошла бы удача мимо. Все было точно рассчитано, Олежка…твое настроение, идеально выбран момент для контакта. Да и платок выпал из кармана мужчины в черных солнцезащитных очках, готов спорить, не случайно.

Мужчина обернулся ко мне, и вопросительно взглянул на меня. И впервые в жизни мне стало так страшно, словно я увидел настоящее привидение. Растеряно я мял в руках шелковую ткань, боясь выдавить из себя хотя бы слово.

– Вам плохо, молодой человек? – спросил незнакомец, хотя по виду ему было лет сорок, он ощущался на уровне чувств значительно старше.

– Я…Вы…– слова давались с трудом. Поток силы, который исходил от мужчины был настолько силен, что мое дыхание прекратилось.

– Боюсь, это мой платок, – кивнул он ткань, которую я сжал до боли в костяшках в своих ладонях.

– Да…да…конечно же…вы просто шли и уронили…– промямлил я, чувствуя, что выгляжу нелепей некуда.

– Тогда вы, позволите? – он аккуратно вытянул из моих ладоней ткань, которая выпорхнула из них совершенно незаметно. – И все же вам плохо! – уверенно заявил он. – Прошу вас, присядьте…

И в этот момент, дорогой дневник, мне захотелось рассказать обо всем этому случайному прохожему. Я немедленно затараторил, сбиваясь, путаясь в датах и событиях, боясь, что он развернется и уйдет, как и все посчитав меня сумасшедшим, но он терпеливо слушал, изредка кивая седой головой, словно соглашаясь с моими выводами и выкладками. Когда я закончил, он с улыбкой потрепал мне по плечу: