Матрица «обменов». Полилогия метаболизма

В результате он приходит к выводу, что:

«Рассмотрим тот остаток, который получается после этого сведения (Рассмотрим теперь, что же осталось – ХАТ) от продуктов труда. От них ничего не осталось, кроме одинаковой для всех призрачной предметности, простого сгустка лишенного различий человеческого труда (безразличного человеческого труда), т. е. затраты человеческой рабочей силы безотносительно к форме этой затраты. Все эти вещи представляют собой теперь лишь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они являются стоимостями (суть стоимости – ХАТ) – товарными стоимостями.

В самом меновом отношении товаров их меновая стоимость явилась нам как нечто совершенно не зависимое от их потребительных стоимостей. Если мы действительно отвлечемся от потребительной стоимости продуктов труда, то получим их стоимость, как она была только что определена. Таким образом, то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость.…

Итак, потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд» [2, с. 4].

Да при таком «отвлечении от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они – продукты труда». Однако, определяя товар, автор не говорит о том, что это исключительно только «продукт труда». Более того, судя по перечню упоминаемых в его исследовании объектов как видов товара и «товарных форм», многие из них не являются, строго говоря, товарами и «продуктами труда», но участвуют в рыночном обороте и так или иначе привязываются автором к обсуждению их стоимости, – вплоть до констатации отсутствия таковой у целого ряда объектов.

Наконец, главное, – отвлекаясь от потребительной стоимости продуктов труда и получая их стоимость, автор «Капитала», как выше было процитировано, заключает:

«Таким образом, то общее, что выражается в меновом отношении, или меновой стоимости товаров, и есть их стоимость».

Но, так как в «Капитале» идёт о «количественном отношении», то без каких-либо доказательств его автор почему-то исследуемое отношение связывает с «одинаковой меновой стоимостью»? Однако доказательств этой «одинаковости» не приводит, ограничившись лишь рассмотрением качественной, по сути, констатацией общности «общественной субстанции», но не её количественного равенства. Да, бесспорно, и можно согласиться, что «потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд». Но это качественная оценка, из которой совсем не следует, что в меновом отношении стоимости равны, что само меновое отношение базируется на отношении стоимостей, а не на иных основаниях.

Далее автор «Капитала» переходит к измерению величины стоимости:

«… потребительная стоимость, или благо, имеет стоимость лишь потому, что в ней овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерять величину ее стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в ней труда, этой «созидающей стоимость субстанции». Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем…

Итак, величина стоимости данной потребительной стоимости определяется лишь количеством труда, или количеством рабочего времени, общественно необходимого для ее изготовления. Каждый отдельный товар в данном случае имеет значение лишь как средний экземпляр своего рода. Поэтому товары, в которых содержатся равные количества труда, или которые могут быть изготовлены в течение одного и того же рабочего времени, имеют одинаковую величину стоимости. Стоимость одного товара относится к стоимости каждого другого товара, как рабочее время, необходимое для производства первого, к рабочему времени, необходимому для производства второго. «Как стоимости, все товары суть лишь определенные количества застывшего рабочего времени» [2, с. 5].

В этом абзаце, который, казалось бы, повторяет ранее сказанное о «стоимости», появляются три новых момента в части понимания менового отношения. На этих новых моментах можно выстроить принципиальное иное понимание менового соотношения и его общественной субстанции. Это следующие моменты:

– следует рассматривать «все товары» в совокупности, а не отдельный товар как элементарную исходную форму;

– следует рассматривать «каждый отдельный товар» как «средний экземпляр» вместе со всем множеством товаров (на данном рынке);

– учёт общественно необходимого времени, в том числе и труда, необходимого для изготовления продуктов, следует вести в целом по обществу, по всей его жизнедеятельности, понимая рынок как систему общественного метаболизма по всей структуре конкретных типологических объектов данного общества (социума), а не только как структуру «товарообмена».

Наконец о целостности воспроизводственного процесса действительной жизни общества. Во «Введении» к «Капиталу» К. Маркса в разделе «I. Производство, потребление, распределение, обмен (обращение)» отмечается, что «когда речь идет о производстве, то всегда о производстве на определенной ступени общественного развития – о производстве общественных индивидов» [13]. То есть в социологии общественного развития рассматривается воспроизводственный процесс действительной жизни, а поэтому все его внутренние процессы производства («особенное производство»), распределения, обмена (обращения) и потребления рассматриваются, в конечном счёте, в совокупной целостности и единстве.

Далее, рассматривая «2. Общее отношение производства к распределению, обмену, потреблению» [13], отмечается:

«… в процессе производства члены общества приспосабливают (создают, преобразовывают) продукты природы к человеческим потребностям; распределение устанавливает долю каждого индивида в произведенном; обмен доставляет ему те определенные продукты, на которые он хочет обменять доставшуюся ему при распределении долю; наконец, в потреблении продукты становятся предметами потребления, индивидуального присвоения» [13].

В результате, – при анализе «а) потребление и производство» прямо утверждается, – «Производство есть непосредственно также и потребление.…

Итак, производство есть непосредственно потребление, потребление есть непосредственно производство: Каждое непосредственно является своей противоположностью. Однако в то же время между обоими имеет место опосредствующее движение. Производство опосредствует потребление, для которого оно создает материал, без чего у потребления отсутствовал бы предмет. Однако и потребление опосредствует производство, ибо только оно создает для продуктов субъекта, для которого они и являются продуктами. Продукт получает свое последнее завершение только в потреблении. … Без производства нет потребления, но и без потребления нет производства…» [13].

Таким образом, заключается следующее:

«Индивид производит предмет и через его потребление возвращается опять к самому себе, но уже как производящий и воспроизводящий себя самого индивид. Потребление выступает, таким образом, как момент производства.

Но в обществе отношение производителя к продукту, когда он уже изготовлен, чисто внешнее, и возвращение продукта к субъекту зависит от отношения последнего к другим индивидам. Он не вступает непосредственно во владение продуктом. Точно так же непосредственное присвоение продукта не составляет его цели, если он производит в обществе. Между производителем и продуктом встает распределение, которое при помощи общественных законов определяет его долю в мире продуктов; следовательно, распределение становится между производством и потреблением» (Выделено мной. – ХАТ) [13].

Далее, в разделе «b) распределение и производство» анализируется распределение:

«Отношения распределения и способы распределения выступают… как оборотная сторона факторов производства. Индивид, принимающий участие в производстве в форме наемного труда, участвует в продуктах, в результатах производства, в форме заработной платы. Структура распределения полностью определяется структурой производства. Распределение само есть продукт производства – не только по распределяемому предмету, ибо распределяться могут только результаты производства, но и по форме, ибо определенный способ участия в производстве определяет особые формы распределения, те формы, в которых люди принимают участие в распределении» (Выделено мной. – ХАТ) [13].

«Если рассматривать целые общества, то представляется, будто распределение еще с одной стороны предшествует производству и определяет его в качестве как бы доэкономического факта.…

Однако прежде чем распределение есть распределение продуктов, оно есть: 1) распределение орудий производства и 2) – что представляет собой дальнейшее определение того же отношения – распределение членов общества по различным родам производства (подчинение индивидов определенным производственным отношениям). Распределение продуктов есть, очевидно, лишь результат этого распределения, которое заключено в самом процессе производства и которое определяет структуру производства. Рассматривать производство, отвлекаясь от этого заключающегося в нем распределения, есть, очевидно, пустая абстракция, в то время как распределение продуктов, наоборот, дано само собой вместе с этим распределением, составляющим с самого начала момент производства (Выделено мной. – ХАТ) [13].

Таким образом имеем весьма важный вывод, – структура производства и структура распределения идентичны.

Наконец, в разделе «с) наконец, обмен и обращение». Обмен и производство» рассматривается собственно «обмен и обращение», которые являются для данного эссе ведущим моментом изложения. Поэтому вывод, с которого начинается этот раздел представляется нам одним из важных:

«Обращение само есть лишь определенный момент обмена или обмен, рассматриваемый в целом.

Поскольку обмен есть лишь опосредствующий момент между производством и обусловленным им распределением, с одной стороны, и потреблением, с другой стороны, а потребление само выступает как момент производства, постольку и обмен, очевидно, заключен в производстве как его момент.

Ясно, во-первых, что обмен деятельностей и способностей, совершающийся в самом производстве, прямо в него входит и составляет его существенную сторону. Во-вторых, то же самое верно и относительно обмена продуктов, поскольку он есть средство для производства готового продукта, предназначенного для непосредственного потребления. Постольку сам обмен есть акт, входящий в производство. В-третьих, так называемый обмен между деловыми людьми и деловыми людьми по своей организации всецело определяется производством, да и сам представляет собой производственную деятельность. Обмен выступает независимым и индифферентным по отношению к производству только в последней стадии, когда продукт обменивается непосредственно для потребления. Однако 1) не существует обмена без разделения труда, будь это последнее чем-то первобытным или уже результатом исторического развития; 2) частный обмен предполагает частное производство; 3) интенсивность обмена, его распространение, так же как и его форма, определяются развитием и структурой производства. Например, обмен между городом и деревней; обмен в деревне, в городе и т. д. Обмен, таким образом, во всех своих моментах или непосредственно заключен в производстве, илиопределяется производством.

Результат, к которому мы пришли, заключается не в том, что производство, распределение, обмен и потребление идентичны, а в том, что все они образуют собой части единого целого, различия внутри единства. … Определенное производство обусловливает, таким образом, определенное потребление, определенное распределение, определенный обмен и определенные отношения этих различных моментов друг к другу. Конечно, и производство в его односторонней форме, со своей стороны, определяется другими моментами. … Между различными моментами имеет место взаимодействие. Это свойственно всякому органическому целому (Выделено мной. – ХАТ) [13].

Из вышеизложенного следует, что обмен и обращение, наконец, меновые отношения, следует рассматривать как «органическое целое», как «единое целое», как «различия внутри единства», что противоречит тому методу анализа, который был использован в «Капитале» К. Маркса, а, в частности, в первой главе при введении понятия (категорий) «стоимость», «меновая стоимость», «товарное обращение» и в целом первого отдела «Товар и деньги». При этом, обратим внимание на то, что «обмен деятельностей и способностей, совершающийся в самом производстве, прямо в него входит и составляет его существенную сторону». То есть «обмен» предполагает не только обращение товаров как «внешних предметов, вещей» (продуктов), как это заявляется К. Марксом уже со второго абзаца первой главы его исследования, но и обращение, «обмен деятельностей и способностей».

Сделаем небольшое отступление, прежде чем закончим краткий «обзор» введения в «Капитал», и обратим внимание на следующее утверждение из раздела «3. Метод политической экономии», в котором определяются истоки «всеобщей абстракции» (категорий) на примере «видов труда»:

«Безразличие к определенному виду труда предполагает весьма развитую совокупность действительных видов труда, ни один из которых уже не является господствующим над всеми остальными. Таким образом, наиболее всеобщие абстракции возникают вообще только в условиях наиболее богатого конкретного развития, где одно и то же является общим для многих или для всех. Тогда оно перестает быть мыслимым только в особенной форме. С другой стороны, эта абстракция труда вообще есть не только мысленный результат некоторой конкретной совокупности видов труда. Безразличие к определенному виду труда соответствует такой форме общества, при которой индивиды с легкостью переходят от одного вида труда к другому и при которой данный определенный вид труда является для них случайным и потому безразличным. Труд здесь не только в категории, но и в реальной действительности стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда» [13].

Это объяснение природы возникновения «всеобщих абстракций», с одной стороны, относиться как к отношению политэкономической формулы-схемы кругооборота обращения товара «Т – Д – Т …П… Т*», приведённой в «Капитале», а, с другой стороны, относится и к множеству подобных кругооборотов обращения иных типологических объектов (человек, общая жизнь, работник, пространство производства, средства производства (товар, «внешний предмет, вещь»), функция (технология), информация, общественное познание и др., рассматриваемых в метатеории «Полилогия…») А. С. Шушарина.

Наконец, «безразличие к определённому виду труда» при «создании богатства вообще» и понимания действительной жизни общества, в изложении Ф. Энгельса [11], что «согласно «материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. … Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу» (Выделено мной. – ХАТ) [11], – всё это настойчиво подталкивает к учёту не только «рабочего времени», но и всего социального фонда времени общества «от мала до велика». При этом, как отмечается в эпиграфе к третьей главе этого эссе, – «… мерилом богатства будет уже не рабочее время, а свободное время» [3, с. 217]. Однако, учитывая некоторую противоположность понятий времени как «свободное» и «не свободное» (рабочее время и труд), объединяющим их является сам исходный социальный фонд времени (СФВ) общества.

Такое пояснения вполне корреспондируется и с соотношением самих теорий «Капитал» (К. Маркс) и «Полилогии современного мира. (Критика запущенной социологии)» (А. С. Шушарин). Именно поэтому в метатеории «Полилогия…» возникает целый ряд новых категорий, категорий и подкатегорий, а сама метатеория генерализирует учение «Капитал», то есть включает его в себя как составную часть.

Это «отступление» призвано подчеркнуть, что новая теория, метатеория А. С. Шушарина «Полилогия…» не только критически оценивает в ряде вопросов некоторые положения учения К. Маркса, но и, взяв её за образцовый пример и эталон социальной теории прошлого, развивает не только это учение, но и основанный в существенной части на ней современный марксизм.

Возвращаясь к исходным тезисам данного эссе. Заметим, что «удивительная путаница» наблюдается уже в начальных абзацах «Капитала», когда первое упоминание понятия «стоимость» предшествует понятию «обмен», – мена, обращение. И это не случайно, даже несмотря на то, что автор «Капитала» ещё перед началом второй главы «Процесс обмена» более чем на десяти страницах предупреждает читателя о «товарном фетишизме» и раскрывает его тайны. Так К. Маркс пишет:

«Наконец, раз люди так или иначе работают друг на друга, их труд получает тем самым общественную форму.

Итак, откуда же возникает загадочный характер продукта труда, как только этот последний принимает форму товара? Очевидно, из этой самой формы. Равенство различных видов человеческих работ (труда – ХАТ) приобретает вещественную (вещную – ХАТ) форму в продуктах труда, как представляющих одну и ту же субстанцию стоимости (одинаковой стоимостной предметности продуктов труда – ХАТ); измерение затрат человеческой рабочей силы их продолжительностью получает форму величины стоимости продуктов труда; наконец, те отношения между производителями, в которых проявляются эти (осуществляются их – ХАТ) общественные определения их работ (труда – ХАТ), получают форму общественного отношения продуктов труда.

Следовательно, таинственность товарной формы состоит просто в том, что она является зеркалом, которое отражает людям общественный характер их собственного труда, как вещественный (вещный – ХАТ) характер самих продуктов труда, как общественные свойства данных вещей, присущие им от природы; поэтому и общественное отношение производителей к коллективности (совокупному труду – ХАТ) представляется им находящимся вне их общественным отношением вещей. Вследствие такого (Благодаря этому – ХАТ) quid pro quo ([появлению одного вместо другого] – ХАТ) продукты труда становятся товарами, вещами чувственно-сверхчувственными, или общественными» [2, с. 31].

В частности, речь идёт о сплошной товаризации самого буржуазного общества, когда потенциально совсем не товарные объекты материального производства и воспроизводства действительной жизни наделяются формой товара вопреки самому же определению товара в «Капитале» как «прежде всего внешнего предмета, вещи» [2, с. 1]. Примерами таких объектов являются «рабочая сила» [8], «честь и совесть», земля и др. [5, с. 422].

Однако, вероятно, именно в силу проявления товарного фетишизма автор «Капитала» начинает свой знаменитый труд с анализа товара как вещи («внешний предмет») и поиска таких их «сверхчувственных» свойств, за которыми скрываются «общественные отношения производителей», отношения «коллективности», «общественные отношения». Этот товарный фетишизм и объясняет тот факт, что, отбросив «полезность вещи» и её потребительские свойства, наделив их термином «потребительская стоимость» и, отнеся их к «предмету особой самостоятельной дисциплины, – товароведение», К. Маркс вместо анализа «коллективности», «общественных отношений производителей» и «общественных отношений» вообще, начинает изучение капиталистического способа производства и построение его модели с введения для соответствующих атомизированных отношений предпринимателей «меновой стоимости». Сама «меновая стоимость» определяется количественным соотношением как меновым отношением, с «измерением величины стоимости». – А, отвечая на вопрос об этом измерении, пишет, – «количеством содержащегося в ней труда, этой „созидающей стоимости субстанции“. Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем» [2, с. 4].

Покажем и проиллюстрируем на условном примере, что если начать, образно говоря, с «коллективности», то есть с общественных отношений общества в целом, то обменные (меновые) отношения в натуральном (предметном) выражении возникают без введения и какого-либо учёта стоимостных отношений и даже без их упоминания вообще, если опираться на ранее высказанные моменты понимания меновых отношений.

1.2. Вводный иллюстративный пример меновых отношений без введения стоимостных отношений и стоимости

Положим, что условное общество состоит из трёх агентов производства, которые производят все необходимые продукты для его действительной жизни. При этом каждый агент производства производит лишь один вид продукта, но потребляет продукты всех трёх производимых в этом «обществе» видов. В целях простоты изложения будем считать эти продукты объектами одной типологии – «внешний предмет, вещь», а количество производимых продуктов измерять в штуках.

Первый шаг – производство.