Игра Polly

Они не заметили, как наступил вечер.

– Все, хватит, пора ужинать! – скомандовала супруга.

– Слушаюсь и повинуюсь! – почти в один голос ответили Ethan и Polly.

На их лицах читались приятная усталость и полное удовлетворение.

Через полчаса все сидели в столовой, обставленной мягкой мебелью светло – бежевых тонов, и не спеша поглощали ужин.

– Polly, когда ты выложила в игре слово «страх», мне показалось, ты что-то вспомнила? – поинтересовался Ethan.

Дочка перестала водить пальцами по краю стакана с соком и ответила:

– Иногда за обычным словом скрывается нечто большее.

– Прости, не совсем понял, что ты хочешь этим сказать?

Отец внутренне напрягся от пристального взгляда дочки.

– Все испытывают страх, это нормально, – заметила она.

– Природу этого ощущения сложно понять, – промолвил Ethan. – Мы знаем только, что это инстинкт самосохранения.

Polly вздохнула и замолчала.

Ее выражение лица подтвердило догадку Ethan: дочка хранит какую-то тайну, которую не хочет раскрывать. Повисла напряженная пауза.

Через мгновение Polly, не выдержав, поделилась своей тревогой:

– Я знаю, что такое страх, я его видела! Мне обидно, что люди, которые так красиво описывают его в книжках или рассказывают об этом ощущении на сеансах терапии, на самом деле не понимают истинный смысл этого ощущения! Как они, к примеру, могут с уверенностью говорить, что испытывает кролик перед удавом, не будучи этим кроликом?

Глядя в ее глаза, которые еще больше потемнели, Ethan разволновался.

Megan быстро поняла, что разговор повернул не в то русло.

– Девочки и мальчики! – без улыбки спокойно сказала супруга. – Это не похоже на любимую сказку на ночь!

Polly, однако, продолжила излагать свои мысли:

– Страх всегда будет иметь место в жизни, хочешь ты этого или нет. Он спит внутри каждого из нас, но только до определенного момента. И когда страх просыпается, приходит расплата – смерть.

Она произнесла это уверенно, давая понять, что такое убеждение родилось в ней не на ровном месте.

Megan сразу не поняла, что произошло дальше. Не может быть. Такого не бывает. То, что предстало перед Megan вместо этой девочки, не могло быть человеком. Ее лицо молниеносно изменилось. Кожа пожелтела и постарела, ее обвисшие лоскутки на выпуклостях черепа трепетали, как на ветру, и можно было удивляться, что они еще держатся. Пошатавшись, сначала выпал один зуб, затем все его «соседи» веерообразно стали расходиться, выпирать и посыпались на пол. Губы ввалились, челюсть деформировалась, рот приоткрылся, и оттуда потекла вязкая, зловонная слюна. Она слизнула ее языком, как бы предвкушая близкое удовольствие. Глаза были широко раскрыты, зрачки – совершенно белые, как у вареной рыбы. И все же в этом существе была жизнь. Но эта жизнь была порождением зла, смертоносного, как болотная трясина. Ее лиловые губы вдруг пошевелились и прошептали: «Не правда ли, Me-gan?»