Бурная молодость Жени Степанова

Всё шло хорошо, до тех самых пор, пока Сергей не стал младшим сержантом. Парня назначили разводящим. Бедолаге пришлось провожать солдат на посты и возвращаться с ними назад, в караулку.

Казалось бы, труд не велик. Однако, за сутки дежурства, ему предстояло пройти ровно пятьдесят километров. Сначала, он лишь уставал до такой сильной степени, что валился на койку, словно подкошенный. Затем, ноги стали болеть. Через три месяца службы, ступни так опухли, что не лезли уже в сапоги.

Военврач осмотрел молодого бойца. Лейтенант убедился, что не в состоянии ему чем-то помочь. Посадил в грузовик и отправил в госпиталь, расположенный в двухстах километрах от части.

Среди прочих больных находился боец, которого звали Александр Башкатов. Солдат заикался так сильно, что его было трудно понять. У Жени сразу появился вопрос, как же с подобным дефектом беднягу призвали в советскую армию?

Между процедурами по восстановленью здоровья, заняться больным было, в общем-то, нечем. Мало-помалу, сосед рассказал, что с ним случилось.

В то давнее время, на вооружении СССР стояли боевые ракеты, которые в качестве топлива использовали чистый спирт с кислородом. Как говорили солдаты: – Снаряды летали на водке.

За неделю до встречи с Сергеем, в воинской части проводили ученья. Одна из подобных ракет сбилась с заданной ей траектории. Вместо того, чтобы упасть на лесной полигон, она врезалась в казарму солдат. Туда, где на втором этаже, жил Александр Башкатов.

Хорошо, что на снаряде был установлен имитационный заряд. Однако, даже его хватило на то, чтобы разрушить здание вдребезги. Взрывная волна швырнула бойца в большое окно.

Он пролетел метров десять, но каким-то неведомым чудом, остался в живых. Правда, стал плохо слышать, выбил все передние зубы и теперь заикаться так сильно, что на него было больно смотреть.

Ещё Жене запомнился молодой мотострелок, с которым они очень быстро сошлись и стали друзьями. Бойцы очень часто гуляли вдвоём по коридором больницы и беседовали на разные темы.

Выяснилось, что парень прибыл под Благовещенск всего две недели назад. Здесь сильно простыл и попал в госпиталь с двусторонним воспалением лёгких. До появления в этих суровых местах, он успел побывать в Восточной Европе.

На политзанятиях бойцам говорили, что в Чехословакии начался антисоветский мятеж. Для восстановленья порядка, 21 августа 1968 года, был произведён ввод в страну войск Варшавского договора. Операция называлась «Дунай». В ней принимала участие и армия СССР. В их число и попал Виктор Аникин.

Парень по секрету рассказывал, много чего интересного. Оказалось, что во время Великой Отечественной войны, Чехословакия не оказывала сопротивления напавшим фашистам. Борцов с гитлеризмом там практически не было.

Польша, к примеру, билась с врагом почти две недели. А Чехословакия с большим удовольствием вошла в состав Германии на правах протектората. То есть, сохранила своё государственное устройство и самостоятельность во внутренней сфере.

Их армия, численностью в полмиллиона солдат, добровольно сражалась против СССР. Только в плен к нам попало 70 тысяч этих вояк. Мало того, все гражданские чехи ударно трудились на оборонных заводах и фабриках.

Они поставляли фашистам огромное количество вооружений и техники. А они, между прочим, в то время, были лучшими во всей Европе. Объём тех поставок достигал третей части от потребностей фрицев.

Стоит ли удивляться тому, что дети и внуки прихвостней Гитлера всею душой ненавидели советских солдат? Они подкарауливали их в тихих местах и убивали исподтишка чем попало.

Однажды, в колонну наших бойцов стали стрелять из пятиэтажного здания. Танк «Т-54» повернул свою пушку и пальнул холостым в то окно, за которым прятался снайпер. Все рамы в доме сразу же выбило пороховыми сгоревшими газами. Всё вокруг немедленно стихло.

Женя отчётливо помнил, как проходил обкатку на полигоне и сказал собеседнику: – Ничего удивительного. После такого жуткого грохота, наверняка, там все оглохли. Они уже больше не думали воевать против танков.

Минуту спустя, Женя спросил: – А что, разве наши войска из Чехословакии уже все ушли?

– Да, что ты. Они там теперь застрянут надолго. Никто никуда не уйдёт пока не очистят страну от всех экстремистов.

– Как же ты здесь оказался?

– Наше подразделение патрулировало какой-то район в их столице. Мы разделились на несколько групп. Команда из четырёх человек шла по тихой улице Праги, состоящей из частных домов. Двое двигались с одной стороны, двое с другой. Оружие держали наизготовку.

Вдруг за спиной послышался подозрительный шорох. Мы повернулись и видим, из подворотни выскочило трое чешских мальчишек. У всех пистолеты в руках. Они стали в нас дружно стрелять. Мы ответили из автоматов и положили их всех наповал.

На шум приехали бронетранспортёры с бойцами. Нас схватили под руки и вернули в казармы. Там арестовали и, чуть ли не месяц, мотали нам душу. Всё приставали с вопросом, зачем мы открыли огонь? А что нам, нужно было стоять и ждать пулю в башку?

Через какое-то время, от нас всё же отстали. Посадили всех в самолёт и, под конвоем, пригнали сюда. Мы с ужасом думали, что нас тут упрячут в дисбат года на три на четыре. К счастью, всё обошлось. Разбросали по точкам, стоящим в тайге, и велели держать язык за зубами.

Спустя две недели, Виктор Аникин уехал на свою дальнюю точку. Александра слегка подшаманили, а вместо природных, вставили блестящие «железные» зубы. После чего, комиссовали «в чистую» и отослали домой, на гражданку.

Сергею привели ноги в порядок. Выписали из госпиталя, но не вернули в глухую таёжную часть. Его оставили при местном штабе. В Благовещенске он трудился художником до конца воинской службы. Писал объявления и плакаты к регулярным собраниям.

Женя тоже хорошо подлечился и сразу вернулся в расположенье полка. Местный врач осмотрел молодого солдата. Заявил, что он совершенно здоров и годен к дальнейшему прохождению службы.

То, что левое ухо немного не слышит, так с кем не бывает. Из автомата может палить, вот и отлично. Остальное для мотострелка, не так уж и важно. После чего, парень благополучно вернулся в «родную» казарму при продовольственном складе.

Рассказ старика

Выслушав смуглого парня, старик немного подумал и вдруг сказал с мечтательным выражением в голосе: – Зря ты так говоришь. Чача – это есть хорошо! Ты просто не нюхал горилку, полученную из красной свеклы.

Я какое-то время работал на Украине, в Донбассе. Мы строили там крупный завод. Так местные жители поили нас там одной буряковкой. Запах у той самогонки сладковато-отвратный и удивительно сильный. Дня через два, мне вдруг показалось, что всё вокруг этой дрянью воняет.

Услышав такие слова, секретарша вдруг передёрнулась. Видно, она хорошо представляла себе этот экзотичный напиток. А может быть, даже лечила им разболевшийся зуб или горло.

– С другой стороны, как самогонку не чисть, – задумчиво продолжил старик: – всё равно сивухою прёт. Хоть кофе туда положи, хоть шоколад, хоть дорогущий мускатный орех.

– Согласен! – поддержал его молодой человек: – Даже двойная перегонка продукта и то не всегда помогает.

– Уж больно ты нежный! – съязвила вдруг секретарша.

– Просто, в своём раннем детстве, я столько выгнал той самогонки, сколько вы и не видели за всю свою жизнь. Так что, нанюхался её до отвращения.

– Я тоже однажды гнал чачу. – вмешался старик: – и между прочим, достаточно много тогда у нас получилось. Литров тридцать, не меньше! Потом мы её пили почти целый год.

У моего старого друга жена работала в крупном овощном магазине. Как-то раз, в сентябре, привезли им грузовик винограда. Сразу всё продать не смогли, а потом он начал усиленно портиться. Промышленного холодильника у них тогда не было.

Каждый день, продавцы перебирали тот виноград и обрывали подгнившие ягоды. Их списывали на усушку-утруску. Мы с другом натаскали оттуда под сто килограмм этого брака.

Засыпали, как ты говорил, в двухсотлитровую железную бочку, добавили сахара и залили водой. Бражка очень быстро вскипела. Мы взяли у родственников аппарат для самогоноварения и начали перегонять готовое сусло.

Поставили аппарат на газовой плитке на его тесной кухне. От крана с холодной водой подключили шланг к змеевику, заключённому в стальную трубу. Вода его охлаждала и через раковину уходила в канализацию.

Как оказалось, не очень-то быстро всё дело там движется. Пока бражка тихонечко грелась, мы с другом сбросились по четыре рубля. Я сгонял в магазин и приволок ящик «Жигулёвского пива». Выпили мы с ним по бутылочке. Приятель открыл было другую, отхлебнул, немного подумал, и поставил в сторонку.

Тут из змеевика начало капать. Через минуту, самогонка текла уже тонкой струйкой. Я не стал открывать себе пива, а подставил под змеевик стограммовую рюмку. Когда посуда наполнилась, я предложил дорогому приятелю: – Хочешь попробовать?

Он отрицательно покачал головой и твёрдо ответил, что пока не закончим гнать чачу, он больше ни к чему не притронется. Очень сильно товарищ боялся пожара. У кого-то из его старых знакомых взорвался такой аппарат.

Я пожал плечами, взял полную рюмку и целиком плеснул себе в рот. Дальше всё вышло значительно хуже, чем у твоего бакинского родича. Во рту у меня, словно что-то взорвалась.

Я почему-то забыл, что, во-первых, крепость у первача градусов семьдесят, если не больше. Во-вторых, самогон был горячий, как кипяток. От неожиданности я широко открыл свою пасть и попытался вдохнуть.

Пары спирта тотчас обожги мне гортань. Горло перехватило, словно раскалённым жгутом. Дыхательные мышцы все сократились. Я не мог выдохнуть или вдохнуть.

Я, как сумасшедший закрутился по кухне. Метнулся к столу, чтобы взять открытую бутылочку пива. Приятель выхватил её из-под руки и закричал: – Не запивай водку пивом! Не то окосеешь, всё тут перебьёшь.