Жаба

– Он там, внизу?

– Да.

– Хочешь, чтобы я его тебе принес?

Она покачала головой. Кивнула. Снова покачала. И да, и нет.

– Чтобы принес?

– Да.

– И отдал тебе?

Нет

– А что же тогда?!

Жаба молча смотрела на меня. В этом молчании я осознал страшный ответ на свой так неправильно сформулированный вопрос.

– Ты хочешь, чтобы я тебя убил этим кинжалом? – шепотом спросил я жабу.

– Да, – кивнула она.

– Но почему?!

Жаба только тяжело и горестно вздохнула, и я понял, что жизнь стала для неё невыносима.

– Но причем тут я?! Возьми и прыгни в какую-нибудь пропасть. Почему именно я должен тебя убивать?

Жаба повернулась ко мне боком. На нем была страшная гноящаяся рана, чуть ли не во весь бок. Я понял, что злосчастная жаба уже прыгала в пропасть!..

– Но тогда как же тебя убить?

Жаба потыкала когтем в рисунок, и я понял, что этот кинжал необычный, и способен окончить её жалкое существование.

Я не был уверен, что смогу ударить кинжалом жабу, которой я всё больше сочувствовал. Но в камин всё равно надо было лезть.

И я полез. В чёрном тумане совсем ничего не было видно, но я ощупью, осторожно, не издав ни единого звука добрался до низа камина.

Как раз в этот момент дядя Рибд сказал своим скрежещущим голосом:

– Ну, хватит, Гоболин. Мы тебя очень уважаем, ты прекрасный мастер ускаливаться (что бы это значило? – подумал я), но ты что-то крутишь, и я долж:ен видеть твое лицо, когда говорю с тобой. Убери эту дурацкую маскировку.

– А как же Тороль? – отозвался незнакомый мне хриплый голос.

– Если он за десять лет не нашел своего сына, то почему он должен появиться сейчас? – возразил дядя Рибд.

Вспыхнул ядовито-зелёный свет. Оказалось, я сижу в самом низу огромного камина, перед камином, к счастью, стоит экран, так что меня не видно. Но высунуться прямо сейчас, пока они все в этой комнате, я не рискну. Жабе придется подождать.

– Ты ошибаешься, Рибд, – сказал хриплый Гоболин, – я ничего так нe хочу, как хорошенько досадить Торолю. Я только призываю всех нас ещё раз подумать: всё ли мы предусмотрели. Почему, например, мы должны быть уверены, что Тороль его не расколдует?

– Послушай, Гоболин, – заскрипел дядя Рибд, – ты же отлично знаешь, что это дело тонкое, тут не хватит только знаний, нужно ещё горячее желание. А откуда у Тороля горячее желание? Он сына не смог за десять лет найти. А почему? А потому, что, как нам известно, не очень-то много времени потратил на эти поиски!

– Подожди, Рибд, – вмешалась тётя Мея, – а тогда очень ли сильно мы досадим Торолю, навечно засадив душу Джаба в тело Лягоища?

Я похолодел. Так вот какие у меня заботливые опекуны. Вот какое бессмертие приготовили они мне! Вот какие ветви срастутся и рукава сольются!

– Помолчи, Мея, – рассердился Рибд., – уж ты-то могла бы поддержать меня! Тебе могло бы хватить ума, чтобы сообразить, что мы испортим Торолю его победное настроение не тем, что Джаб его сын, а тем, что проигрывать нам – для него стыд и позор. И позор этот будет вечен. Не удивлюсь, однако, если Тороль попытается организовать уничтожение Лягоища. (Тётя Мея слабо ахнула.) Придется хорошенько позаботиться о Мизерикорде. Спрятать? Опасно. Лучше уничтожить.

Бедная жаба, – подумал, я. – Нет, бедный я!

– Я начинаю думать, – продолжал между тем Рибд, – что ваши возражения имеют под собой основания, о которых вы не говорите. Тебе, Гоболин, наверное просто жаль отпустить на волю душу Лягоища, жаль отдавать Торолю душу Джаба в теле Лягоища, жаль и тело Джаба, которое в отсутствие души навечно законсервируется бесполезно для нас.

– Ты прав, Рибд, – сокрушенно признался Гоболин. – Ты прав, и я умолкаю.

– А ты, Мея, – грозно вопросил Рибд, – уж не привязалась ли ты всё-таки, к Джабу? Знаешь, чем это грозит тебе и всем нам?

– Болван! – ответила тётя Мея.

– Прекрасно! В таком случае, начнем. Мея, ступай за мальчишкой. Ты, Гоболин, за Лягоищем. Я буду готовить место.

Стало тихо. Замирая от страха, я осмелился выглянуть из-за экрана. В большой мрачной комнате, без дверей (как они вышли?), без окон и свечей – светились сами стены, таким ядовито-зелёным светом, что на их фоне всё казалось чёрным – уставленной и увешанной странными предметами, дядя Рибд, боком ко мне, ползая но полу, что-то чертил… тем самым Мизерикордом, кинжалом с витой ручкой.

Никакого следа от кинжала на чёрном полу не оставалось, но, видимо, я просто его не видел, потому что Рибд чертил, то хмурясь, то довольно хихикая, то морщась, и был так поглощен своей работой, что, хотя он постепенно приближался ко мне, я не торопился убирать голову. Неожиданно он весь перекосился от сильнейшей досады и злобно шваркнул Мизерикордом об пол. Заветный кинжал Лягоища отскочил несколько раз и, вертясь и плавно скользя, подъехал и остановился прямо передо мной! Я взглянул на дядю – он, как, огромный чёрный паук, ползал на коленях и локтях по полу, плюя на него и лихорадочно стирая что-то рукавом. Тогда я схватил кинжал и бесшумно нырнул в камин!

Я вылетел из трубы, как ядро из пушки. Лягоища не было! Вокруг расстилалось голое плато, над трубой по-прежнему висело облачко.

Я стал искать следы. Гной несчастного Лягоища отчетливо выделялся на камнях, особенно на чёрных. Вот оно сидело возле трубы и ждало меня, вот отсюда оно сюда приползло, а куда делось потом? Больше следов не было. Наверное, Гоболин унес Лягоище на руках, или увел тем же путем. Я побежал следом. Очень скоро след привел меня к туманному морю. Не раздумывая, я лег на край уступа, спустил ноги, сполз, спрыгнул и сейчас же оглох и ослеп в этом тошнотворном чёрно-зелёном киселе.

Тогда я встал на четвереньки и принюхался. Уpa! Вонь от следа Лягоища туман не заглушал. Справа явно пахло сильнее. Я встал и пошел туда вдоль стены, всё время наклоняясь и принюхиваясь. Вдруг запах исчез. Ни вниз, ни дальше вправо Лягоище не проходило. Я ощупал стену – в ней была каменная дверь. Вот куда они все входят!

Дверь была утоплена в скале, на ней не было ни ручки, ни даже замочной скважины, открываться внутрь она тоже не хотела, как я ни толкал. В отчаяньи я ударил дверь Мизерикордом, который вдруг вошел в неё, как в песок, и дверь с тихим шорохом рассыпалась! Она была, наверное, очень большой и толстой, потому что волной песка меня повалило, протащило вниз по склону, к счастью, всего на несколько шагов, и чуть не засыпало с толовой.

Я встал и, с трудом вынимая ноги и рыхлого песка, побрёл к двери. Туман возле неё был не таким густым и сквозь него было видно. Передо мной был длинный коридор. Из дверного проема туда медленно вплывали лохмотья тумана, их становилось всё больше и больше. Я выбрался из песка, который продолжался внутри коридора всего на три шага, и на цыпочках побежал по коридору. Мне надо было неожиданно ворваться в комнату и зарезать Лягоище, пока они не успеют опомниться.

Но коридор всё тянулся и тянулся, постепенно поворачивая вправо, так что скоро мне стало казаться, что я должен был уже пройти полный круг. Я принюхался. Лягоищем не пахло! В панике я побежал назад и сразу встретил клочья зелёного тумана, а затем утонул в нём. Вскоре я понял, что дверь тоже исчезла! Я попал в кольцевую ловушку. Теперь вся она была полна тумана, который непонятно как. просачивался из пропавшего входа.

Спокойно, – сказал я себе. – не паникуй, или ты пропал. Где-то здесь есть дверь и Мизерикорд тебе её откроет.

Я побежал по коридору, ведя кончиком кинжала по внутренней стене кольца. Когда мне показалось, что я пробежал круга полтора, я стал царапать на ходу внешнюю стену. Ничего. Испробовав ещё пол и потолок, я в отчаянии лег на пол – и вдруг услышал голоса.

Спорили явно дядя Рибд и тётя Мея. Она говорила, что меня, Джаба, нигде нет, и пусть он сам ищет, а дядя Рибд отвечал, что ему некогда заниматься такими пустяками, он занят, и пусть вон Гоболин ей поможет, он-то уже привёл Лягоище.

Итак, Лягоище было здесь! Я ударил кинжалом в пол, и он вошел в него, как в пустоту, но, выдернув кинжал, я не обнаружил на этом месте никакой дырки! Я попытался провести разрез и быстро сунуть туда руку. Это мне, к несчастью, удалось – и я попался! Рука по локоть ушла в пол, и сразу её сдавило так, что от боли из моих глаз брызнули невольные слёзы. Я стал резать пол над рукой и дёргать её. Часто кинжал задевал руку и в порезы немедленно проникал камень. Это было очень больно, но рука постепенно вылезала из пола!

И тут, как будто включили свет, исчез туман, и я понял, что всё пропало. Передо мной стояли все они: дядя Рибд, тётя Мея, Гоболин, оказавшийся мерзким старикашкой, одетым в какое-то тряпьё, и Лягоище. Несчастное создание попыталось подползти ко мне, но Гоболин набросил на него откуда-то взявшуюся сетку, перевернул и подвесил к потолку. Я мог рассчитывать только на себя.

Увидев, что я застрял в полу, колдуны не могли удержаться от хохота. Они качались, они держались друг за друга и за стены, чтобы не упасть, а я продолжал пилить пол. Но тут дядя Рибд заметил это. Он плюнул на пол, и кинжал перестал в него входить. Кисть руки осталась в камне. Дядя Рибд направился ко мне.