Крутейшая осенняя магия

– Что?

– Такой хороший – и такой глупый! Не понимаешь, что ли, что белки столько не живут! Ты же превратишься в белку, которая давным-давно сдохла! А мне останется только ее похоронить, и носить на могилку цветы, и целую вечность меня будет мучить совесть! А-а-а!.. – и фея заревела в три ручья.

– Ай-яй-яй! – расстроился старик. – Я вовсе не хотел причинить тебе такую неприятность! Ну, прости пожалуйста, ну так уж вышло, ну дурак, ну что уж тут поделаешь, так, значит, мне и надо, не плачь, пожалуйста…

Она постепенно успокоилась.

– По деревьям он собрался прыгать… – в последний раз всхлипнула фея и улыбнулась. – Я придумала! – радостно объявила она. – Раз уж я тебя невольно обманула, сказавши про эти самые деревья, и раз тебе меня так жалко, я тоже имею право тебя пожалеть, и перед тем, как превращать, сделаю вот что…

И фея подошла к Свинячьему Рылу вплотную, приподнялась на цыпочки и поцеловала его.

Миг – и ему двадцать лет! Как тонны земли, свалились с него остальные прожитые годы, и он оказался на воле! Тело его стало как будто легче беличьего – да что там! Казалось, одним прыжком он мог бы взлететь над лесом! Потрясение было настолько сильным, что он застыл на месте, боясь пошевелиться.

– А что, – говорила между тем фея, отойдя на три шага и окидывая одобрительным взглядом молодого Свинячье Рыло, который стоял перед ней в лопающейся на плечах одежде и моргал, не в силах освоиться с яркостью красок. – В молодости ты был довольно красив, ничего не скажешь. И почему бы это тебя так некрасиво назвали? А бельчонок из тебя получится прекрасный – шустрый и пушистый. Не сейчас, конечно, пока ты все еще только на пожилую белку годишься. Но это мы исправим в про-цес-се… – она смеялась.

Свинячье Рыло тоже было засмеялся, и даже успел почувствовать, как это стало легко, и поразиться, но тут же смолк и похолодел. Он вдруг осознал, что ведь это вот и есть его последние минуты в человеческом облике.

"Прямо сейчас вот и превратит, – понял молодой старик. – И что обидно, думает, что я этого и хочу. А я разве не хочу? Разве я не был только что к этому готов? Разве не за этим вернулся?" – Но он уже знал, что все изменилось. Что с того, что он посмотрел на фею круглыми глазами молодости, и она стала еще прелестнее? Да, стала, – но если бы только она! Много новых, вернее, старых, давно опробованных, или, наоборот, так ни разу и не испытанных жизненных возможностей представились разом его воображению. И теперь всю жизнь провести в лесу? Да и сколько ее там у белок, жизни-то?" Он испугался.

Он буквально почувствовал, как испуг отражается в его глазах. Но фея не заметила. Может быть, она считала, что он должен сам справиться со своим приступом малодушия?

– Ну что, ты готов? – спросила она.

– Да, конечно, госпожа, – ответил Свинячье Рыло, кланяясь и стараясь заставить свой голос не звучать так заискивающе, – но…

– Тогда начинаем, – сказала фея. – Раз…

– А то, вообще-то, зачем такая спешка, – посоветовал Свинячье Рыло, которому хотелось заорать во все горло: "Отсрочки!" – может, не обязательно прямо сейчас-то?

– Два… – медленно считала фея.

– Да не очень-то я люблю и по деревьям-то прыгать, – признался старик, думая, будет ли она хоть иногда превращать его обратно. Неужели он ей в человеческом виде не нравится? Ведь сама сказала, что красив был в молодости!

– Два с половиной, – смеялась фея.

– Хоть я, конечно, от своих слов не отказываюсь, – торопился он.

– Два с четвертью, – неумолимо продолжала она.

– Но, все-таки, может, если будет на то ваша милость, и вовсе не надо, а? – выпалил Свинячье Рыло и остановился, переводя дух. Успел. Что-то ему подсказывало, что – успел.

А фея уже больше не смеялась. Она грустно качала головой, и ее прекрасные темно-зеленые глаза медленно наполнялись слезами.

"Разве на вас, человеков, можно рассчитывать? – говорил ее взгляд. – Ничего в вас нет от вечности. А что до тебя, братец, то ты, похоже, душой не помолодел, а постарел еще больше, если такое возможно" – читал мысли феи в ее блестящих от слез глазах испуганный претендент на пушистый хвост, чувствуя, что и его глаза начинает щипать.

Он моргнул – и феи не стало.

Она растаяла, оставив его среди стремительно высыхающей и буреющей травы, под водопадом обрушившихся с деревьев желтых листьев. Эти листья – тяжелее камней они были для него – сразу стерли ее слабый след, казалось, остававшийся в воздухе.

Он огляделся слезящимися глазами. Никого. Только рыжая белка стремительными скачками уносилась вглубь леса прочь от него – и показалось ли ему, что их две? Или это рыжие листья мелькают?..

– Карр, – насмешливо сказала сверху пролетающая мимо ворона. Как булыжник уронила.

Пошел дождь.

Сначала незаметный, вскоре он уже пригибал человека к земле.

Старик повернулся и побрел своей дорогой.

– Осень, будь она трижды неладна, – бормотал он, оскальзываясь на вмиг размокшей тропинке. – Льет, как не знаю что, и листья эти… Самая мара… А только с тропинки меня не собьешь, нет…

Фотография для обложки взята с сайта «Википедия», статья «Белки» (как там написано, «В основном питаются растительностью, богатой белками…» :) ), называется это фото «Любовь в Пражском зоопарке» и обозначено там как общественное достояние.

notes

Примечания

1

Старое название – «Осенняя неудавшаяся сказка» – оказалось неудачным. Никто не хотел читать. Казалось бы, очевидно, что автору незачем давать рассказу отрицательную характеристику, значит, слово «неудавшаяся» относится не к качеству текста, а к событиям в рассказе. Но это было понятно в 1988 году. С тех пор рекламный образ мышления внедрился настолько прочно, что название стало важнее содержания, и никакая ирония в нём не воспринимается. Пришлось менять в духе современности :) А это даёт право изменить и дату написания :)