Тайны Иудейской пустыни 3

Я, даже не стала возмущаться. А, у нас, что не так? Кто-то придумывает войны, называя это политикой. Играет терминами, людьми, территориями, а вокруг льётся кровь, люди умирают от боли, от голода, от амбиции высших, находящихся за пределами наших жизней! Я возненавидела эту охоту, у меня, как пелена спала с глаз. Спасибо! Спасибо Ироне, что не пустила меня на эту охоту. Я ждала, когда появится подруга. Угримы, хромая, поддерживая друг друга, под триумфальные крики толпы болельщиков сходились возле нашего сегмента. Должен был прибыть Эрг и началось праздничное построение. Охотники должны пройти парадом, это триумфальное шествие должно войти в историю Угримов.

– Победа! Пять лет мы проигрывали обезьянам. Наконец богиня игры улыбнулась нам. Слава Ирисе!

Народ поддержал правителя:

– Слава Ирисе! Слава Эргу! Слава богу охоты Деменсу!

В парад выстроились все уцелевшие. Народ отошел от охотничьего угара. Победители. Многие из них плакали. Их осталось единицы, из многотысячного войска. Я искала глазами подругу. Ирона заметила это:

– Не ищи, не высматривай. Самико погибла от каменного снаряда, её, буквально, размазало по земле. Она погибла без боли, сразу. Мне о её смерти рассказал один из стражников.

Я взрослая девочка, но слёзы сами стали капать из моих глаз. Я зарыдала, перестала сдерживать себя. Самико была самым близким человеком для меня. Я вспоминала её лицо, улыбку, никто не мог так удивляться, как моя подруга: её глаза становились невероятно большими, и брови слаживались в огромный знак вопроса. Я вспоминала наш перелёт из Токио в Тель-Авив. Как мне тебя будет не хватать, моя постоянно жующая подружка!

Ирона дала мне три дня, чтобы я успокоилась. Запретила девочкам беспокоить меня по мелочам. После победы в игре, статус государства значительно вырос. Это отразилось и на охотниках. Угримы стали модными в ближнем зарубежье, представитель каждой страны хотел иметь в охране наших охотников. Никогда не думала, что профессия может быть модной. У нас в Японии тоже есть такое – дизайнер, всем кажется, что это – богоподобное, творческое, фантастическое! Клерк, обыкновенный клерк, запечатанный в бумаге и ежесекундно готовый отправиться в горячую печь. Моя подруга Самико была дизайнером. Их предприятие специализировалось на бумажной таре. Судьба распорядилась по-своему.

Разбирали моих соседок, они разлетались по разным странам. Я, каждый раз, смотрела с надеждой на очередных «покупателей», но они выбирали Угримов, стоящих в одной шеренге вместе со мной, но не меня. Подруги по оружию покидали расположение казармы. Обидно! Ирона пыталась успокоить оставшихся, увеличивая нагрузку на тренировках. Когда под ногами крутится карусель с мечами, забываешь обо всём и уже не до «покупателей» – чужестранцев. Не знаю, что им во мне не нравилось? Я сама себе нравилась и любила смотреть в зеркало, когда выпадала свободная минута. Старший охотник всегда улыбалась, застав меня за этим занятием.

– Погоди немного. Ты – как цветок! Расцветёшь, отбою не будет!

Я смущалась от её слов, но в душе было очень приятно. Как нам всем надоели эти тренировки! Но, после игры я поняла, что иначе нельзя. Если хочешь выжить – терпи! Если хочешь вырваться из этого ада – терпи! Терпение пропадало по ночам, во сне, когда я шла по улицам моего города. Я вспоминала даже запахи Токио. Каждый город имеет свой неподражаемый запах. Я тоже, раньше не замечала. А, теперь во сне, я вспомнила, как пахла моя улица. Я проходила возле магазина, торгующего рисовыми лепёшками… Сигнал подъёма догнал меня уже на полу казармы. Начался новый день. Прощай Токио!

У нас появился новый тренер. Инструктор, догадалась я. Как я поняла с первых слов инструктора:

– Вы – не охотники! Вы – неудачники. Вы – бесполезная часть общества. Поэтому, ни один, уважающий себя иностранец, не хочет тратить свою валюту на приобретение такого товара. Я сделаю из вас настоящих бергов. Вы должны заставить других уважать себя. Я научу вас этому.

Блин! Нам хватало нагрузки от наших тренировок! Что ещё может придумать этот коротышка? Инструктор был мне по пояс, но, когда он приближался ко мне и смотрел в мои глаза своими чёрными колючками, хотелось куда-нибудь спрятаться, исчезнуть на время, пока инструктор не пройдёт в конец шеренги.

Берги, на местном наречье, это сверх угримы (Человеки-пауки, люди-роботы – по-нашему).

Глава 5

Наши занятия кардинально изменились, под чутким надзором «коротышки» и его помощников. (Где он их откопал?) Я за всю свою жизнь не видела таких верзил. У этих помощников отсутствовало чувство жалости. Они не знали, что такое – сострадание. Инструктор вёл урок, наглядно показывая на раненом ягуаре точки поражения. Ягуар огрызнулся, собрал всю свою энергию и в последнем броске решил разделаться с ненавистным угримом. Помощник легко помешал его броску, откинув смертельно опасное животное на приличное расстояние от учителя. Потом, получая неописуемое наслаждение, стал копаться в ране умирающего животного, с кузнечными клещами в руках. Он готов был вырвать любой коготь, раскрошить любой зуб ягуару, за повторную попытку атаки. Но, слава богу! Ягуар не дал ему такой возможности. Он умер раньше, сразу после того, как инструктор показал последнюю смертельную точку на его теле. Блин! Наши прежние тренировки можно считать ясельными капризами, по сравнению с тем, что началось потом.

– Вы, думаете, я и дальше буду играть роль лицедея и показывать вам, как расправиться с противником без оружия? Клоуном, танцующим, перед шеренгой недоумков? Сомневаюсь! Спектакль кончился без аншлага. Я думаю, ваши аплодисменты вам не помогут избежать уготованной вам участи. Настало время доказать, что вы не неудачники, и на вас можно положиться.

Мне, по жизни, не везло с пустынями. Наша практика проходила в месте, похожем на «еврейский Эдем», по рекомендациям Йоко. В этом месте зацепиться не за что, не говоря, чтобы спрятаться. Пустыня – лысая, как голова истинного угрима. Я забываю спросить у Ироны, а почему здесь все мужчины с побритыми головами? (Когда я узнала истинную причину, я смеялась несколько дней, даже сейчас повышается настроение, когда увижу лысого угрима.) Я опять отвлеклась от занятия.

Нас раскидали друг от друга, как можно подальше, чтобы исключить взаимопомощь, и эти садисты – помощники, погнали нас по пустыне. Потом все пропали. Я осталась одна на этом безмерном пространстве. Сначала я не поняла, какую цель преследовал инструктор, приведя нас на это место. Пятеро суток мы марш бросками передвигались к этой пустыне. Я, поначалу считала это очередным испытанием на выносливость. Без воды, без еды, без друзей… Ага! Размечталась. Он появился внезапно, как будто вылез из песка. Огромный, побольше тех Кинг-конгов, которые участвовали в игре. Блин! Я никогда не слышала о пустынных обезьянах. Интересно, чем они здесь питаются?

– Такими дурами, как ты!

Услышала я в своей голове. Эти слова придали мне сил и заставили вернуться в реальность. Самец пустынной обезьяны заметил меня. Это точно был самец. Мужчины всегда глупее женщин. Его пасть стала обильно выделять слюну. Потеря влаги, не свойственна пустынным животным, в этих местах идёт экономия каждой молекулы воды, а у этой обезьяны слюна из пасти падала на землю и впитывалась в пустынный песок. Я поняла. Поняла всё. Нас продолжают контролировать на уровне ментала, инструктор держит всю группу на верёвке телепатии, протянутой через наш мозг. Сначала я думала, что эта обезьяна завезена, специально, из ближайшего зоопарка. Обезьяны в пустынях не живут! Потом увидела, что картинка передо мной перестала меняться. А, потом рассыпалась на тысячу фрагментов. Блин! Это была голограмма. Я не ожидала, что в этом мире, кто – то может владеть такими технологиями. У меня не укладывалось в голове:

– Как? Картинка была, как живая, в четырёхмерной проекции.

Но, я вспомнила про судей – высших существ из другого мира, и успокоилась. Мне не пришлось изображать из себя супергероя, и прыгать перед голограммой, пытаясь поразить её воздействием на акупунктурные точки её тела.

Исчезло всё. Пустыня, песок, голограмма… Я стояла на плацу перед своей казармой. Карлик бегал и, размахивая руками, что-то выговаривал какому-то гиганту, похожему на мифологического атланта. Я поняла. Это касалось голограммы. А, этот атлант, наверное, один из… Я побоялась заканчивать свою мысль, зная, что мои мозги под контролем. Коротышка развернулся и увидел меня. Это, наверное, не входило в его планы. Он закричал на своих верзил – этих помощников-садистов. И я исчезла. Вернее, меня исчезли. Я оказалась снова в пустыне. Только совсем в другой пустыне, по которой ходят верблюды, возле меня стоял осёл, а из сумки, заменяющей седло, торчала обыкновенная пластиковая бутылка. Я не могла поверить!

– Ура! Я дома. Как я люблю тебя, Иудейская пустыня!

С моей подготовкой, не составляло труда добраться до ближайшего города. Не знаю, сколько лет я провела в чужом мире, но не забыла ещё, что существуют полицейские участки, где тебе помогут в любом случае.

– Ниагара Огаи?

Мне речь переводчика показалась самым большим чудом в маленьком городке Иудейской пустыни. Я не знала, чем меня можно удивить после этой экскурсии к поющим скалам!

– Вас разыскивает МИД Японии, а ещё было заявление от маленькой девочки, по имени Йоко. Извините, у всех японцев такие труднопроизносимые фамилии, что я запомнил, только её имя. Да, вот и она сама… Переводчик увидел подругу в окне, спешащую в полицейский участок. Я пропущу, наверное, сцену нашей встречи… Столько визга и слёз радости никогда не переживал этот городок. Полицейские проверили мои данные, сравнили меня с фотографией в паспорте. (Мои документы им передали из гостиницы.) И выпустили меня с подругой, назначив на следующий день встречу с представителем японского посольства. Блин! Я не отошла от казармы. Подруга меня потащила в свой дом. Кому расскажи, не поверят! Йоко жила в мужском монастыре, и не сама – с роботом. Шучу, конечно. Не в монастыре, а под монастырём, и робот этот – не для сексуальных утех. Его зовут Али, кстати. Йоко говорила, что он приложил массу усилий, для того, чтобы меня найти.

– Бесполезно даже стараться. Это чудо, что я вернулась назад в этот мир. Что-то у них сломалось. Это было, как короткое замыкание, я помню.

– Ниагара! Как ты похорошела! Стала стройней, загорела. Признайся, на курортах была?

– Меня передёрнуло. Да, на курортах! В Мёртвом море купалась! Блин. Зато ты, такая же, как прежде, красивая и весёлая.

Я разговаривала с подругой ни о чём, а изнутри меня съедала мысль:

– Скорее бы закончилась встреча с консулом, и, как можно быстрее сбежать из этого места. Домой. В Японию. Домой, в мой любимый Токио! На улицу с рисовыми лепёшками.

Робот пытался меня разговорить, ему не терпелось узнать, где я была, и как пропала возле поющих скал. Он задавал мне ещё какие-то вопросы, но я, не расположена была отвечать на них. В любой момент поломку могли устранить и забрать меня назад, в Сарай чужого мира. Надо бежать из этой пустыни. Опять забыла, как она называется.

Али почувствовал, что собеседница не идёт на контакт. Ничего, есть ещё ночь, всё равно я узнаю, где ты была, подруга. Лучше бы я этого не делал! Ужас! Какой там курорт? Какое Мёртвое море? Кошмар! Из-за меня, Ниагара, чуть не опоздала в полицейский участок, на встречу с консулом. Я до сих пор не могу переварить всю, полученную информацию, неужели это всё было? Не верю. Такого не может быть в жизни.

– В твоей жизни Экер!

– Кто это? Кто это сказал?

Кто-то проник в мой мозг, физически, с помощью буравчика. Я испытал такую головную боль от этого вторжения, какую не испытывал с момента моего существования. Незнакомец назвал меня Экером, значит он знал, кто я такой. Я хотел продолжить контакт, узнать больше про свою сущность:

– Я не Экер, я Али.

Но, незнакомец больше не отзывался. Я уже разуверился в том, что смогу узнать кто я на самом деле. Значит, есть кто-то, кто мне может открыть секрет моего появления.

***

Я, до последнего не верила в своё спасение. Даже сидя в пассажирском салоне самолёта, летящего в Токио. Пока самолёт не приземлился в аэропорту. Знаете, кто меня встретил на родной земле. Ни за что не догадаетесь! Я не могла закрыть свой рот. Нижняя губа подёргивалась в нервном тике. У стойки встречающих пассажиров прыгала и махала руками Самико, она повисла на мне, не дав перевести дух. От былой толстушки не осталось и следа.

– Самико! Как это? Как ты сюда попала? Я с тобой успела попрощаться ещё в том мире. Я тебя похоронила, Самико. Я разучилась держать себя в руках. Слёзы обильным ручьём текли из моих глаз, перемешивая все художества макияжа, превращаясь в грязные потоки, заканчивающие своё странствие на моей одежде.

– Потом, Ниагара. Дома, потом! Я всё расскажу. Мы вышли из здания аэропорта. Возле остановки такси нас ждал молодой человек. Самико смутилась, покраснела:

– Знакомься, Ниагара. Это Окира. Окира Маруто.

Я посмотрела на подругу. Наконец сбылась её давняя мечта! Она давно хотела познакомиться с молодым человеком, обвиняя себя в чрезмерной упитанности. Молодые проводили меня до самого дома. Отец сидел на лавочке, возле пиццерии.

– Я ждал тебя, Нигара! Как жаль, что нашу встречу не может увидеть твоя мать!

– Мама всё видит, папа. Ей с неба, весь мир, как на ладони.