– Помилуйте! Зачем же мне ехать, если вы остаетесь здесь. Я ведь хотел уехать вместе с вами из чувства дружбы, чтобы не расставаться с братом, которого люблю.
– Конец всем нашим планам, – сказал герцог Алансонский, – вы отступаете без боя при первом налете злого рока.
– Я не вижу злого рока в том, что останусь здесь; с моим беспечным характером мне хорошо везде.
– Ладно, пусть так, не будем больше говорить об этом, – ответил герцог Алансонский. – Но если вы примете какое– нибудь другое решение, известите меня.
– Ну разумеется! Поверьте мне, я не премину это сделать. Разве мы не условились, что у нас нет тайн друг от друга?
Герцог Алансонский прекратил свои расспросы и в раздумье удалился, заметив, что в какое-то мгновение завеса на двери туалетной комнаты чуть всколыхнулась.
Действительно, как только герцог Алансонский вышел, завеса приподнялась и Маргарита появилась снова.
– Что вы думаете об этом посещении? – спросил Генрих.
– Думаю – произошло что-то новое и важное.
– А что, по-вашему?
– Еще не знаю, но узнаю.
– А до этого?
– А до этого – непременно зайдите ко мне завтра вечером.
– Не премину, мадам! – ответил Генрих, любезно целуя жене руку.
И с теми же предосторожностями, с какими шла сюда, Маргарита вернулась в свои покои.
IX. Книга о соколиной охоте
Прошло тридцать шесть часов со времени событий, описанных в предшествующей главе. День только занимался, а в Лувре все уже встали, как это бывало в дни охоты, и герцог Алансонский направился к Екатерине, помня ее наказ явиться в этот день.
Королевы-матери уже не было в ее опочивальне, но, уходя, она распорядилась на случай прихода герцога, чтобы его попросили обождать. Через несколько минут Екатерина вышла из потайного кабинета, где она уединялась для химических опытов и куда никто другой входить не смел.
Вместе с Екатериной, пристав к ее одежде или же сквозь щель только прикрытой двери, в комнату проник какой-то едкий запах, и герцог увидел в эту щель густой дым, как от сожженных ароматических курений, плававший белым облаком в лаборатории, откуда вышла королева-мать.
Герцогу не удалось скрыть свой любопытный взгляд.
– Да, – сказала Екатерина Медичи, – я сожгла кое-какие ветхие пергаменты, а от них пошла такая вонь, что пришлось подкинуть в жаровню немного можжевельника, вот от него и этот запах.
Герцог Алансонский поклонился.
– Ну, что у вас нового со вчерашнего дня? – спросила Екатерина, пряча в широкие рукава капота свои руки, кое-где покрытые красно-желтыми пятнами.
– Ничего, матушка, – ответил герцог.
– Вы не виделись с Генрихом?
– Виделся.
– И он по-прежнему отказывается уезжать?
– Наотрез.
– Жулик!
– Что вы сказали?
– То, что он уедет.
– Вы думаете?
– Уверена.
– Значит, он ускользнет от нас?
– Да, – ответила Екатерина.
– И вы дадите ему уехать?
– Не только дам ему уехать, а скажу вам больше: даже необходимо, чтобы он уехал.
– Я вас не понимаю, матушка.
– Выслушайте, Франсуа, внимательно, что я скажу. Один весьма искусный врач, давший мне книгу, которую вы отнесете Генриху, уверял меня, что у короля Наваррского – начало какой-то изнурительной болезни, одной из тех болезней, которые не милуют и против которых наука не знает никаких лекарств. Теперь для вас понятно, что если ему суждено умереть от страшного недуга, то лучше пусть умрет подальше от нас, а не при дворе.
– Да, разумеется, это сильно огорчит нас, – сказал герцог.
– В особенности вашего брата Карла, – добавила Екатерина. – Если же Генрих окажет ему неповиновение, а затем умрет, король увидит в его смерти божью кару.
– Вы правы, матушка, – ответил герцог Алансонский, восхищаясь матерью, – необходимо, чтобы он уехал. Но убеждены ли вы в том, что он уедет?
– Он уже принял для этого все меры. Встреча назначена в Сен-Жерменском лесу. Пятьдесят гугенотов должны его сопровождать до Фонтенбло, где будут ожидать еще пятьсот.
– А сестра моя Марго? – спросил герцог с некоторым колебанием и заметно побледнев. – Она тоже едет с ним?
– Да, – ответила Екатерина, – это решено. Но как только Генрих умрет, Марго вернется ко двору свободной вдовой.
– А Генрих умрет наверно?
– По крайней мере, врач, давший мне книгу об охоте, уверял, что да.
– Мадам, а где же книга?
Екатерина тихим шагом подошла к потайному кабинету, открыла дверь, вошла в глубь кабинета и через минуту появилась с книгою в руках.
– Вот она, – сказала королева-мать.