Оспорившие тьму

– Вот мы и пришли, Пётр, но без новеллки о рекорде я не расстанусь с тобой…

– Я провожу тебя до самой квартиры, – твёрдо сказал он в ответ, – как и обещал… А новеллка… вот она…

– Ты прелесть, Петя…

– Не называй меня так… Петя, Петух, Пит, Питер от корня «пить» – это не про меня… Это имя может меня обидеть…

– Отлично, Пётр, я не знала, что ты такой обидчивый.

– Ладно, проехали… Слушай… На первом курсе меня невзлюбил молодой преподаватель по физкультуре, хотел мне поставить незачёт и трояк по физре, чтобы лишить меня стипендии… Моя будущая невеста прыгала на шесть метров с копейками, была уже каэмэсом, почти мастером спорта по прыжкам в длину, а я с трудом допрыгивал до четырёх метров, да и то с заступом. Этот препод был влюблён в мою девушку Лиду, из одной и той же группы истфака, что и я, Серый… И вот я, собравшись, на глазах Лиды и препода я улетаю впервые в жизни на пять метров… Препод говорит: заступ… Незачёт… Лида уговаривает дать мне ещё последние две попытки для зачёта… Я концентрируюсь по максимуму и прыгаю на шесть метров… Препод снова говорит – заступ… Тут и Лида возмущается: всё точно, идеальное попадание на планку… Препод ни в какую, заступ и незачёт… Гуляй, рванина, без стипендии… Тогда я просто черчу линию за полметра до планки и отмеряю семь метров от планки на песке… Лида шепчет: это же мастерский результат… И я перелетаю черту в семь метров… У препода отвисает челюсть… Лопочет о зачёте и почему-то спрашивает: «А может и девять метров осилишь? Чем чёрт не шутит…» Я отвечаю: «Как Лида скажет, таки будет». Лида отмеряет девять метров от планки, а прыжковая яма с песком всего рассчитана на восемь с половиной метров. Девять метров уже в шлаке, за пределами ямы… Я разбегаюсь, точно попадаю на доску отталкивания и перепрыгиваю ямы с песком, приземляюсь твёрдо на ноги за чертой девять метров. Препод снимал меня на смартфон ради интереса, но снимок оказался засвеченным, как потом выяснилось… Потом он лопотал, мол, снова был заступ, но Лида уверяла, что никакого заступа не было… Но всё это было разовое мероприятие… Спорт, лёгкая атлетика меня интересовали постольку, поскольку… Мастера спорта и рекордсмена из вашего покорного слуги не вышло… Это Лида из меня змс, чемпиона хотела сделать, сама стала мастером, но после рождения сына забросила спорт…

– Интересная история, Пётр, для размышления на тему о феномене просветления и левитации… Ну, я пошла…

– Я провожу тебя до дверей твоей квартиры…

– Это уже слишком… Я к себе не приглашаю, потому что живу не одна, а с бабушкой…

– А я в койку и не напрашиваюсь… Просто провожу до дверей квартиры, как было обещано, и баста… Для внутреннего спокойствия…

– У тебя какие-то подозрения насчёт?..

Пётр поцеловал её в щёку и тихо сказал:

– Вот что, мы спокойно поднимемся на твой второй этаж… Ты откроешь ключом свою квартиру и скроешься за дверью не оглядываясь назад… Договорились?..

– Конечно, договорились, – тихо и доверчиво ответила Катя, – ты меня снова загипнотизировал… Я подчиняюсь твоей сильной стальной воле…

Она скрылась за дверью своей квартиры. Не обернувшись назад. Если бы она обернулась, то увидела бы на лестнице между вторым и третьим этажом полицейского Дмитрия, её соседа по дому, с которым она ещё не успела познакомиться, потому что в этот дом она вместе с другими новосёлами въехала всего пару месяцев тому назад.

Да и виду остолбеневшего полицейского Дмитрия, превращенного силой мысли в соляной столб, как и недавние преследователи Кати в темноте ночи она бы удивилась, если не испугалась. Это было пустое обезличенное место в человеческой ипостаси соляного столба.

«Перед тем, как идти на свою службу, можешь отмереть, если будет тебе охота, Димка, продолжать свою деятельность продажного полицейского. – Пробурчал, отдавая мысленную команду, себе под нос сосредоточенный Пётр Пименов. – А от Екатерины держись подальше, не то несдобровать тебе. И ещё, на дискотеках ты мне больше не нужен. Ты уволен, козёл».

3. Воскресным утром

На следующий день, утром в воскресенье, прежде чем идти в свой краеведческий музей – водить экскурсии школьной детворы и приезжих гостей города – Пётр почему-то решил заскочить на свою работу. Был какой-то плохо осознаваемый толчок из ниоткуда: что-то с его компьютером, возможно, с его безопасностью или ещё нечто, выходящее за рамки штатного режима их организации. Их фирма занимала две комнаты в гостинице на втором этаже неприметного кирпичного здания: одна большая комната была обустроена под кабинет директора и различные фуршеты с заказчиками. В комнате мене значительных размеров сидели три ответственных исполнителя, непосредственно занятых ремонтом и настройкой аппаратуры клиентов. Так уж получилось, что обычно он по воскресеньям он был на работе только в экстраординарных случаях из-за неожиданных заказов или капризов клиентов, требующих присутствия «реального мастера», а не директора для соответствующего разбирательства. К тому же в воскресенье дискотеки в ДК не проводились, не было куража для танцев, ибо молодняку в понедельник надо было собираться в школы и вузы, а более серьёзной публике предстояло деньги зарабатывать на жизнь и пропитание себя и семей.

Но у Петра странное неотвязное чувство, что кто-то пытается взломать пароль и поковыряться в его компе. Зачем только, с какой каверзой – вот в чём вопрос… Несанкционированный взлом? Вор или директор?.. Но ведь пока не взломали комп, не вошли в него, иначе бы мобильник отреагировал, дал бы сигнал… Все электронные письма, приходящие на комп, по работе, дублировались на мобильнике. Вроде нет повода для беспокойства. Их фирма оплачивала все расходы по охране второго этажа – дополнительно с охраной всей гостиницы… Но Петра поразило то, что охранников не было и при входе в гостиницу, и при входе на второй этаж… Неужели воры?..

Он буквально ворвался в свою комнату, дверь которой почему-то была не закрытой на замок, с безумной мыслью: «А у меня не то, что дубинки, даже палки нет для…»

Над его компьютером склонился директор фирмы Мэлс, тат, горский еврей, в шутку называющий себя «Азером», родители которого, правоверные коммунисты из прошлых времён дали сыну имя из аббревиатуры вождей мирового коммунизма – Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина.

– Ты что здесь делаешь, Мэлс?

Тот от неожиданного оклика сильно пёрнул, портя воздух, и, заикаясь, лязгая зубами, проскрежетал:

– Ни-ни-че-го…ни-ни-ни…

Воздух был испорчен окончательно и бесповоротно. К тому же на брюках Мэлса разошлось огромное пятно. «Обоссался или кончил от того, что его застукали?» – с этой мыслью и брезгливым выражением лица Пётр церемонным шагом подошел к окну и нарочито громко и нахально растворил настежь и форточки, и створки оконного перекрытия. И Мэлсу ничего не оставалось делать, как начать оправдываться:

– Я по делу должен был войти в твой компьютер. А пароль, который ты мне дал, не работает.

– Я сменил его уже давно, – спокойно ответил Пётр, внимательно разглядывая несвежее лицо с глазами записного директора. – Что с тобой? Ты в порядке, депутат?

– Я совсем не в порядке, – мне позвонил наш клиент, не местный, их Москвы, с самого верха, – он показал на потолок, – вот я не в себе.

– Зачем клиенту из Москвы и тебе понадобился мой комп?

– Так двое бандитов наведались, напомнили про звонок сверху, видишь.

– А ты, что?

– Не милицию же звать… Они всё и всех подмяли…

– Были Борис и…

– Откуда ты знаешь?.. Откуда?..

– От верблюда, Мэлс.

– Они требовали отдать твой компьютер или переписать у тебя все рабочие файлы…

– Понимаю, захотели переписать музыку, которую слушали на дискотеке…

– Типа этого, Пётр… Но компьютер я не отдал, сказал, что ты сам его купил, это не собственность фирмы… Унести его, значит, ограбить не фирму, а владельца личной собственности…

– Что ещё от тебя потребовал бандит Борис, не тяни резину… – повысил голос на директора Пётр. – Что ещё, вспоминай! – видя замешательство Мэлса и его страх перед бандитами и клиентом из Москвы, презрительно бросил, словно давая шанс уцепиться за соломинку тонущему, запуганному человечку. – Иди к себе и переоденься… Воняет от тебя, Мэлс, за версту, застирай и просуши бельишко…

– Вспомнил… – уже открыв дверь в коридор, он обернулся и выдохнул, страдальчески закатив глаза. – Они потребовали твой домашний адрес и номер мобильника…

– Дал?

– Они и без меня бы узнали и номер телефона, и адрес… Куда мне было деваться?.. Всё равно у них в полиции всё схвачено…

– Всё, да не всё, – жёстко ответил Пётр. – Всё они узнали бы завтра или послезавтра, а узнали от тебя это «всё» сегодня… – Он уже набирал номер телефона своей бабушки. – Иди, сушись, потом переговорим… Если что срочное, я в краеведческом…

И, услышав после долгих гудков вызова голос бабушки, весёлым беззаботным голосом продолжил решение своего частного вопроса:

– Бабуль, это я… Закрой дверь на цепочку и никому, ни в коем случае, не открывай… Так надо… Спрашивай, кто там звонит и разговаривай с посетителями через закрытую дверцу… И ещё, в магазин сегодня тоже не выходи… Я все продукты вечером принесу… Что?.. На улицу тоже не выходи, даже на лавочку под окнами… Посиди на лоджии… Потом я объясню, что к чему и чем вызваны вот такие меры безопасности… Если кто будет меня требовать, отсылай не ко мне на работу в гостиницу, а прямо в краеведческий музей, я там буду через час водить экскурсии и читать лекции – поняла? Отлично!. Если кто придёт и будет спрашивать меня, общайся только через закрытую дверь и посылай… Нет, не на три буквы, а прямо в краеведческий музей… Там всех просящих отблагодарим и отоварим… Обязательно перезвони после контакта с опасной публикой… Ну, хорошо, после эксцесса сразу звони мне… Не беспокойся, во время экскурсий и лекций у меня смартфон реагирует на вызов твой и вызов мамы…

Перед самым выходом из гостиницы, на первом этаже позвонила бабушка и сообщила, что, действительно, приходили по его грешную души, просили открыть дверь. Но старушка была непреклонна и через закрытую дверь несколько раз повторила: хозяина нет дома, а всем домогающимся его хозяин предложил встретиться в краеведческом музее – на экскурсии или его лекции для подростков и всех желающих посетителей музея. Приобретайте билет в музей – и хозяин-лектор к вашим услугам – не опаздывайте только. Потом ищи ветра в поле, а его в Метрополе.

Он не торопился в краеведческий музей, вышел с запасом времени, чтобы можно в уединении пешей прогулки спокойно погонять мысли, что-то вспомнить и что-то предвосхитить. Пётр размышлял на тему, зачем клиенту и бандитам потребовался его компьютер или даже личные файлы с разнородной информацией на многие интересующие его темы. Вряд ли музыка и хиты мировых дискотек заинтересовали бандитов после ДК. Значит, нечто другое, связанное с левитацией, просветлением и столбняком преследователей после просветления и левитации преследуемого.

И вдруг Пётр твёрдо и неукоснительно для себя и своих преследователей решил, что нет у него никакого желания делиться с ними этой информацией, накапливаемой давно и по крупицам… И после своих любопытных рекордов по прыжкам в длину и высоту – при свидетелях – и мистических психологических опытов телепортации предметов, передаче мыслей на расстоянии – считай, без свидетелей – в студенческой общаге.

Его, как жокея, ведь часто после дискотек приглашали в «творческие» компашки музыкантов, поэтов, художников, где под кураж пили обкуривались анашой, кололись разбодяженной наркотической дрянью. Ему это было не интересно, но он всегда ради любопытства спрашивал: «Зачем?» Ему отвечали одно и то же: «Для расширения сознания».