Наше искусство

Наше искусство
Александр Брыксенков

Андрей Брыксенков

В книге приведены девять небольших эссе, посвящённых основным видам искусства, а именно: музыке, живописи, архитектуре, театру, кино, цирку, поэзии, танцу, эстраде.

Наше искусство

Александр Брыксенков

Андрей Брыксенков

© Александр Брыксенков, 2020

© Андрей Брыксенков, 2020

ISBN 978-5-0051-3047-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О музыке

Если ошеломить Барсукова странным вопросом: «Исчезни музыка, – что случится?», то ошеломления не произойдёт, просто Барсуков, немного подумав, ответит: «Ничего плохого не случится. А может станет даже лучше». Ну насчёт «лучше» он обронил, исходя из своих докук.

Над ним две девочки ежедневно долбили его голову бесконечными гаммами и прочими музыкальными экзерсисами, которые они энергично извлекали из громкого пианино. Барсуков, чтобы особо не психовать обзавёлся даже наушниками-глушителями.

.

Музыка разнообразна.

.

По выходным из окна напротив неслись вопли западных групп, записями которых наслаждался парень с ирокезом, а чтоб и окружающие могли бы разделить его удовольствие, он распахивал окно.

Из питейного заведения, открытого кавказцами, текли надоедливые восточные мелодии или дёргалась раздражающая лезгинка.

Исчезни музыка – исчезла бы и эта музыкальная шелуха. И наступила бы благодать. Наступила бы тишина

Благодать. Тишина. Это хорошо! Но, что же в этой тишине будут делать солдаты на параде, парни и девушки на дискотеке, на крутой вечеринке, верующие на литургии? Музыки же не стало!

Ничего страшного. Солдатам нужен темп, что полностью обеспечит большой барабан при поддержке малых барабанов. И не нужны здесь сотни трубачей, дудение которых только смазывают темп.

В танцевальных залах не танцуют, а ритмично дёргаются. Вот этот ритм дёргания будет вполне эффективно задавать ударник со свой «кухней».

А литургия так и останется литургией с певчими церковного хора. Песнопения никуда не уйдут. Ведь разговор-то ведётся об инструментальной музыке, а хоровая музыка – это и не музыка, а сонм человеческих голосов в их распевном варианте.

Если наступит тишина, исчезнет музыка, то, кроме всего прочего, музыкальных театров, филармоний, симфонических и других оркестров ведь из тоже не станет. Каково?

Конечно, не станет. Но ведь это не трагедия. Посещают симфонические концерты, оперы и т. п. неординарные люди. Их немного. Да ещё – богатенькие граждане, для понта, но их тоже немного. Ну и туристы, у которых посещение оперного театра – есть один из пунктов тура. Простой же народ к этому делу равнодушен. Исчезни в одночасье оперные театры, концертные залы простой народ, т.е. основная масса населения, этого просто не заметит. И понятно почему. Не ходят токаря, грузчики, электромонтажники, водопроводчики, сварщики на оперы и симфонии. Не ходит также врачи, учительницы, офицеры, менеджеры – дети тех же слесарей, такелажников.

Не ходят потому, что классическая музыка для них есть вещь неинтересная, непонятная и скучная Да и билеты стоят ого-го. Например, в Мариинке они в несколько раз дороже чем в Метрополитен опера, хотя зарабатывают россияне в разы меньше чем американцы. То есть, здесь налицо жирное свинство театральных деляг. Конечно, труженик сто раз подумает, что ему купить: то ли билет на «Трубадура», то ли или кило мяса на обед.

В отличии от коммунистов, нынешним властям до фени, что народ далёк от Бетховена. А коммунистов этот вопрос волновал. Они провозглашали: «Искусство – народу», и этот лозунг активно претворяли в жизнь. Симфонические оркестры и оперные певцы выступали на заводах, давая концерты прямо в цехах. По радио транслировались и скрипичные и фортепьянные концерты, отрывки из опер. Выпускалась куча граммофонных пластинок с записями классической музык и самое главное – билеты в оперу и на концерты были баснословно дешёвыми.

Скрипачи в заводском цеху

И на каждом предприятии собственные духовые оркестры, оркестры народных инструментов, хоровые коллективы. В домах культуры – музыкальные студии, музыкальны школы, музыкальные коллективы. И всё бесплатно: иди трудяга, постигай культуру. Господи, какими же порядочными людьми были эти коммунисты!

Сейчас всё не так. Сейчас за всё гони деньги. А где их взять простому труженику. Так что исчезновение музыки народной трагедией не обернётся. А обернётся благодатью и тишиной.

А между прочим тишина – это тоже музыка. Её, эту тишину обозначают в нотных записях специальными значками, определяющими время молчания. Вообще в нотах много значков и Барсуков долгое время недоумевал, как по этим странным значёчкам можно умудриться воспроизводить музыку.

Значки-то в виде букв он освоил очень рано благодаря газете «Правда», которую выписывал его отец. Там были разные интересные картинки и мальчику очень хотелось знать, что на них изображено. Очень скоро он научился сплачивать буквы в слова и узнавать, что это маршал Ворошилов принимает парад, что это товарищ Сталин осматривает строительство какала. С буквами всё было понятно. Но вот ноты – это была таинственная загадка.

Музыка – это увлечение

Отличница Сахарнова кроме портфеля носила с собой и папку с нотами. Она занималась в музыкальной школе по классу фортепьяно. Рассматривая ноты, что были в папке у Сахарновой, Лёшка Барсуков никак не мог понять, как по этим закорючкам, расположенным на пяти линейках, можно играть музыку. Так он этого не знал до семнадцати лет. А узнать хотел. В семнадцать лет он всё-таки сподобился постичь музыкальную грамоту. На заводе, где он работал токарем. завком организовал оркестр мандолинистов, в который немедленно записался Барсуков. И там он узнал, что всё очень просто, что всё очень ясно и точно. И стал исполнять разные музыкальные вещи сидя на вторых мандолинах На первых сидели девушки со своими гибкими пальчиками, а руки Барсукова, загрубевшие от общения с металлом были слишком грубы для извлечения шестнадцатых, а тем более – тридцать вторых.

Со временем оркестр, кроме народных мелодий, стал исполнять и классику. Глинка, Моцарт, Чайковский. Заводские мандолинисты под аккомпанемент гитар лихо наигрывали даже марш из «Кармен», что было явной наглостью, поскольку эта бравурная, напористая вещь многое теряла при исполнении её в мандолинном варианте. Классическая музыка Барсукову нравилась. И это было здорово, что в голове у работяги рядом с допусками и посадками соседствовали такие понятия как бемоли, глиссандо, диминуэндо.

С оперной музыкой Барсуков познакомился, когда учился в нахимовском училище. Рижский оперный театр шефствовал над юными морячками. Это шефство выражалось в том, что театр выделял училищу бесплатные билеты на галёрку. Первым оперным спектаклем для Барсукова стал «Князь Игорь». Опера потрясла мальчика. Гром большущего оркестра, хор, солисты, солнечное затмение, шествие воинов, попы с иконами, дикие пляски всё смешалось в единое величественное впечатление. С тех пор он стал заядлым любителем оперы. Уже в свои юношеские годы он просмотрел весь репертуар как Мариинки, так и Малого оперного театра. Некоторые оперы были им прослушены дважды, а то и трижды. Вскоре Барсуков приобщился и к симфонической музыке. Из всего сказанного видно, что ему очень повезло с возможностями обогащения своего внутреннего мира. Если бы не оркестр мандолинистов, если бы не шефство оперного театра, то скорее всего музыкальные пристрастия Барсукова не поднялись бы выше прослушиваний Киркорова и Орбакайте. Возможны ли такие счастливые случайности в современном мире. Барсуков считал, что невозможны. Хотя с помощью Интернета можно ознакомится с любой оперой с любой симфонией, но это чисто справочное знакомство. С живым восприятием музыки в театральном зале его даже и сравнивать не стоит.

Евгений Фёдорович Светланов говорил: «В мировой музыке есть сотни и даже тысячи прекрасных произведений. Для того, чтобы прослушать их не хватило бы нескольких человеческих жизней. Среди этих произведений есть и менее известные, но есть и хорошо знакомые, есть любимые произведения. Среди этих любимых произведений есть выдающиеся произведения. Среди выдающихся есть великие. А среди великих есть величайшие. Вот таким величайшим произведением и является Шестая симфония Чайковского.»

Конечно, Патетическая симфония это шедевр, особенно в исполнении Светланова. Что и говорить: Светланов – гигант. Все симфонии Чайковского, исполненные Светлановым – это недосягаемые вершины, особенно для западных дирижёров, которые вообще не чувствуют и наверное не понимают русскую музыку, исполняя её очень формально с упором на звуковые эффекты.

Евгений Фёдорович Светланов (19228—2002)

Они, по мнению Барсукова, и свою-то западную музыку исполняют без души. Во всяком случае Пятую симфонию Густава Малера (особенно её божественное Адажиетто) в трактовке Гергиева Барсуков предпочитает любым западным вариантам.

Помимо «Патетической» в разряд музыкальных шедевров входит много симфоний, опер, концертов. И все они разные, и все они прекрасные, и исчезни они – человечество понесло бы большую утрату, поскольку помимо сантехников, которые не очень интересуются симфониями, существуют миллионы любителей классической музыки.

Поэтому не прав Барсуков, легкомысленно посчитавший, что исчезновение музыки – не трагедия, что при этом «ничего плохого не случится. А может станет даже лучше».

Музыка везде!

Следует отметить, что был на Руси период. когда музыка не звучала. Это случилось в середине 17 столетия. Уже в Европе повсеместно распространилась скрипка, на основе которой создавались скрипичные ансамбли, камерные оркестры. Для них композиторы сочиняли красивую музыку. А россияне довольствовались балалайкой, рожком, гуслями, да и те попали под запрет. Церковники решили, что все эти дуделки и бренчалки от беса, что Богу угода только вокальные восхваления. Эту мысль они внушили царю, который повелел все музыкальные инструменты собрать и сжечь. И всё, и тишина. Слух ласкал лишь колокольный звон.

Становление русской музыкально школы началось лишь в петровские времена. Появились сочинители духовных произведений (Березовский, Бортнянский, Фомин), а вскоре – и светские композиторы (Верстовский, Алябьев, Варламов, Гурилёв). И наконец засияла звезда Михаила Глинки (1804—1857) – первого российского музыкального классика. Стасов, говоря о Пушкине и Глинке, отмечал:, что «оба создали русский язык. – один в поэзии, другой в музыке.»

После Глинки Россия подарила миру Бородина, Мусоргского, Чайковского, Римского-Корсакова, Скрябина, Рахманинова, а СССР – Прокофьева, Кобалевского, Свиридова, Шостаковича, Хачатуряна.

Михаил Иванович Глинка (1804—1867)

Продвинутые граждане, которые много путешествуют, отмечают, что на Западе не очень-то в чести русская музыка, и при этом ссылаются на то, что среди бронзовых бюстов великих композиторов, украшающих фасад Гранд-Опера в Париже, нет бюстов русских композиторов. А их там и не может быть. Их отсутствие только подчёркивает молодость русской музыкальной школы. Когда начиналось строительство Парижской оперы (1860), Глинка ещё не был известен на Западе, а Бородин, Мусоргский, Чайковский, Римский-Корсаков – это юноши, Скрябин же, Рахманинов, Стравинский ещё вообще не родились.

РФ пока что миру ничего не дарит. Нет, музыкальные учебные заведения выпускают много музыкантов, но они как-то не поднимаются до мирового уровня. Может быть ещё время не пришло, может быть всё ещё впереди Ведь не зря же такое приличное учебное заведение как Музыкально-педагогический институт им. Гнесиных стало Российской академией музыки им. Гнесиных. Ужо, акадэмики натворят шедевров!

О музыке