Христианин. Nil inultum remanebit. Часть первая. Предприниматель

– Это и есть бизнес?

– Ну да!

– Какой же это бизнес? Это спекуляция…

– Это у коммунистов была спекуляция, а сейчас это – бизнес!

– И у старушек, которые вдоль тротуаров торгуют, у них тоже – бизнес?

– Не заводись, Таврогин! Что ты – завидуешь, что ли?

– Ничуть. Чему завидовать?

– Ну как? Тому, что мы сами по себе, а ты зависишь от других…

– А ты не зависишь?

– Ну, почему же… Я тоже зависим – от президента, от ментов, налоговой инспекции, бандитов, но больше все- таки от самого себя…

– Ну и компанию ты себе выбрал. Я бы всех их, кроме тебя, конечно, к стенке поставил, – усмехнулся Николай.

– Да брось ты! Нормальная компания. Когда работаешь на себя, другой компании быть не может. Это у тебя – начальники, и ты зависишь от них, а на до мной начальства нет, – есть определенные зависимости, но в целом, я свободный человек.

– А как же ты от президента-то зависишь? Не высоко ли берешь?

– Не, не высоко, в самый раз! Я тут недавно обнаружил, что президент для нас сейчас главнее Бога. Его указы напрямую касаются моей жизни, потому что я свободный товарищ.

– Не совсем понял, но…

– А что тут понимать-то, – перебил Лавров. – Президент – это царь, вождь, император, а их указы всегда касаются только свободных людей…

– Ах вон как!… Значит, я раб, что ли, выходит?

– Ну, не в прямом смысле, конечно. Просто степень свободы у нас разная, и выбор действий у меня шире. Я вот о чем.

– Теперь понятно. Значит, президент у вас, свободных, даже выше самого Бога.

– Конечно выше.

– Лавров, я хоть и неверующий, но твои слова тянут на богохульство. Слово такое слыхал?

– Какое ж это богохульство? Бог – он за всех, а президент… он на нашей стороне! На стороне торгующих, ворующих и таким образом свободно наживающих капитал!

– Что, и на стороне ворующих?

– И на стороне ворующих. Но не явно же – ворующих! Понимаешь? Он управляет, так сказать, прикрывая глаза на дела своих, – Лавров хохотнул. – Ну, а те нас, торгующих, не трогают. Все как всегда в России. В СССР торговать, как сейчас, не разрешали, – так все помаленьку воровали. А сейчас торговать разрешили законом: иди и торгуй – как хочешь, так и торгуй!

– Разрешили торговать законом? – со смехом переспросил Николай. – И что, хорошо расходится?

– Да не цепляйся ты к словам! Я имел ввиду: законодательно разрешили!

– Не-не, ты объясни мне: если есть такие бизнесмены, которые Родиной и совестью торгуют, то должны быть среди вас и такие бизнесмены, которые и законами торгуют, – не унимался Николай. Лавров, сидевший обхватив руками руль своего автомобиля, почему-то раздражал его, и Николаю хотелось побольнее его «укусить».

Лавров внимательно посмотрел на Николая.

– А сам ты об этом, конечно, не знаешь? – спросил Лавров.

– Не знаю. Я, например, только сейчас от тебя узнал, что у вас Родина и совесть – самые ходовые товары.

Лавров помолчал. Усмехнулся.

– У вас, у нас… Таврогин, ты на меня-то за что бочку катишь? Я не министр иностранных дел, не председатель Госкомимущества и не депутат Госдумы.

– А при чем здесь эти господа?

– Таврогин, ты меня удивляешь… Включи голову, подумай. А насчет законов я тебя, так уж и быть, просвещу: в Госдуме – главная торговая площадка законами. Надо объяснять дальше или сам поймешь?

– Да понял уже: кто больше даст, закон того и примут.

– Ну, как-то так. И еще пойми: демократии без торговли законами не бывает. Если в главном законодательном органе государства не торгуют законами, то в таком государстве нет демократии – в ней либо деспотия или тоталитарный режим, типа какой-нибудь разновидности коммунизма.

– Значит, в России при царе и большевиках законами не торговали?

– Нет, Таврогин, тогда не торговали, потому что демократии в нынешнем виде не было…

Николай помолчал, потом уничижительно-издевательским тоном сказал:

– Да, Лавров, умный ты человек. Много знаешь, почти все понимаешь, не то что мы – лохи…

Лавров то ли не обратил внимания на то, каким тоном были сказаны эти слова, то ли умышленно не заметил, и спокойно спросил:

– Ты что, и про указ президента о свободе торговли не слышал?

– Нет, не слыхал.

– Зря… Полюбопытствовал бы…

– Я не интересуюсь такими указами. Зачем они мне?

– А вот я интересуюсь! Мне жить надо, детей кормить, а их у меня двое! Жене полгода не платят зарплату. Я один могу их накормить. Понимаешь? Я. Один. И никто больше! И для того, чтобы у меня была возможность их кормить, я проголосую и за этого президента, и за его демократию и за всю его камарилью.

– А у меня такое мнение, что твоему президенту – все по х…рену! – словно не слыша Лаврова, сказал Николай. – Издал указ про свободу торговли – и трава не расти! Дохните, люди добрые, как можете – я же вам дал свободу торговли. Чего же вы еще хотите?

– Ну, президент-то тут, пожалуй, ни при чем, – неожиданно устало сказал Лавров.

– Как это – ни при чем? – удивился Николай. – Если у хозяина в доме от голода мрет прислуга, то разве хозяин ни при чем? А большинство-то в России сейчас дохнет с голоду. Кроме синих макарон да картошки народ ничего не видит.

– Что, и у тебя дома тоже, кроме синих макарон и картошки, ничего нет?