Степь 1. Рассвет

– Ладно, – выдохнул атаман, поняв её выражение лица правильно, – пойдём.

Последнее он сказал уже более дружелюбным тоном и зашагал уверенным шагом в сторону повозки, продолжая при этом удерживать намотанную на руку верёвку. Девушка, увидев натягивающейся поводок встрепенулась, лихорадочно засуетилась и быстренько засеменила следом.

Большая жилая повозка на восьми колёсах располагалась высоко от земли, но была широкая и длинная, что давало ощущение приземистости. Покрывающий её снаружи полог был выше человеческого роста раза в полтора, весь покрытый различными звериными шкурами, отчего казался ляписным, но при этом цветные шкуры были сшиты в строгом порядке, формируя замысловатый симметричный узор.

Вместо входной двери висела шкура бера с когтистыми лапами в разлёт и головой, задранной к небу. Индра, подойдя к этой импровизированной двери отцепил когти ножной лапы и нырнул внутрь. Рядом со входом стояла бадья в виде бочонка, накрытого деревянной крышкой, где лежал черпак. Он наполнил его содержимым бадьи и вынырнул наружу. Пристально смотря прямо на пленницу и оценивая её реакцию медленно выпил ярко-красный напиток.

На удивление вкусный кисло-сладкий ягодный морс, прекрасно утолял жажду. Это был его любимое питьё. После Сомы, конечно. Волшебное средство от жажды и усталости в жизнь Индры привнёс Диль со своей далёкой родины. Он как-то сварил напиток для себя, атаман попробовал и ему понравилось. С тех пор хозяин постоянно заставлял мальчишку варить только его и держать питейный бочонок всегда полным.

Взъерошенная девушка имела такое умоляюще жалкое выражение лица, что Индра даже поперхнулся морсом от подступившего смеха. Остатки вкуснятины демонстративно выплеснул на землю, а её распахнутые в изумлении и негодовании глаза, как-то сразу опять наполнились слезами. Он с ней играл, и эта игра его забавляла.

Атаман повторил процедуру и вновь наполнил черпак живительной влагой, но на этот раз протянул его Заре:

– На, пей.

Девушка, медленно вытянув дрожащие руки вперёд двинулась в направлении вожделенной влаги, всем своим видом напоминая до смерти запуганного, но очень голодного зверька. Наконец черпак оказался у неё, и пленница сначала в испуге уставилась на жидкость, будто ей подали что-то ядовитое на вид, и при этом отстраняя от себя посудину скривила на грязной мордашке отвращение, но тут же поднесла к лицу и зачем-то принялась обнюхивать.

Индра стоял рядом, довольный как бер объевшийся малины. Эта сцена его явно забавляла. Наконец пленница попробовала немножко на вкус почмокав губками, и распробовав с жадностью прильнула к черпаку. Пила взахлёб, торопясь, но что самое любопытное ни капли не пролила. Выпив всё досуха, она медленно протянула посудину хозяину. И на её лице засветилось явно попрошайническое – «ещё».

– Хватит. А то лопнешь, – отреагировал он на её бессловесную мольбу и убрал черпак туда, откуда достал.

– Пойдём дальше, – с какой-то уже весёлостью в голосе проговорил Индра, направляясь в сторону зарослей конопли, чей ровный край говорил об её искусственной посадке. Подойдя к насаждениям и указывая на высоченную траву, и указав на проход между рядами проговорил:

– Гадить туда.

Она потупила глазки и впервые за всё это время пленения буквально выдавила из себя вполголоса:

– Не хочу.

– Как знаешь.

С этими словами атаман распустил завязки на кожаных штанах и без всякого даже признака на стеснение полив ближайшие травины отходами жизнедеятельности, не завязывая, а придерживая портки рукой, зашагал обратно к повозке. Она безропотно засеменила следом. Но на этот раз Индра повёл её к другой стороне своего жилища, где стоял большой пёстрый шатёр, такой же ляписный, как и сама повозка, укрытый шкурами, из верхушки которого извивалась струйка белёсого дыма. Рядом с шатром был насыпной круглый холм, хоть и поросший молодой травой клочками, но явно насыпанный не так давно. Верхушка холма была плоская, как бы срезанная и доходила высотой атаману по грудь. К нему-то он и направился.

– Раздевайся, – скомандовал Индра, подойдя к насыпи и встав к пленнице вполоборота сам стал освобождаться от одежды показывая пример.

Он чему-то улыбнулся, когда краем глаза заметил её реакцию. Девушка, вцепившись в рубахи комкала их в жутком замешательстве, но увидев в его руке нож, мигом скинула через голову то что отдалённо напоминало платье, и замерла, потупив взгляд и вытянув руки по швам, даже не пытаясь прикрыться. Но оказалось, что нож Индра достал из сапога только для того, чтобы воткнуть его в землю и снять с великим трудом меховые лапы, уже, наверное, хлюпавшие от пота. Наконец он тоже остался голый и присев возле ножа тихо, но тоном, не терпящим возражения, позвал:

– Иди ко мне.

Заря медленно и неуверенно подошла, не поднимая головы, дёргаясь и на каждом шаге помахивая только кистями рук как птичка крылышками, при этом стараясь держать сами руки прижатыми вдоль туловища. Подошла и остановилась, чуть-чуть не дойдя до голого атамана. Он вынул нож из земли и потребовал:

– Ближе.

Девушка буквально вся заколыхалась от страха, но шаг сделала и тут же отвела взгляд в сторону закусив нижнюю губу. По её виду Индра понял, что она опять собирается реветь. Он осмотрел сначала ногу с привязанной верёвкой, что натёрла на нежной коже кровавый след, затем очень осторожно срезал узел, распустил хват и откинул поводок в сторону.

Его взгляд бесстыже пополз вверх по ногам, осматривая содранные колени и бёдра, оставленные жёсткой травой и камнями царапины с бороздами, когда она тащилась за колесницей на верёвке.

Индра ненадолго задержал внимание на треугольнике коротких светло рыжих волос на лобке, нагло разглядывая там всё в мельчайших подробностях, от чего у самого ни только внутри зашевелилось, но и снаружи по вскакивало да так резко будто крапивой ошпарили.

Скользнул взглядом по плоскому исполосованному животику, поднялся ещё выше и осмотрел высоко задранные острые пирамидки грудок, ещё не зрелых по соскам, но тут же прикинул что по объёму как раз в ладонь поместятся. Им бедным, как и животу тоже досталось, притом в большей степени, нежные выпуклости были буквально изодраны ссадинами, живого места не было.

Атаман резко встал, бросая нож и хватая её на руки. Девушка как-то не очень решительно попыталась было встрепенуться, выскользнуть, но тут же полетела на искусственный холм, плюхаясь с большими брызгами в вязкую коричневато жёлтую жижу. Круглое глиняное строение у шатра внутри оказалось огромным котлом. Это и была Индрова "отмокалка".

Искусственный водоём был достаточно глубоким, и Заря, скользнув по пологой стенке оборвав истошный визг на взлёте с головой скрылась в этой непонятной субстанции, ещё в воздухе полностью потеряв ориентацию. Индра перемахнул через насыпной борт следом и с блаженством погрузился в этот отвар рядом, но в отличие от неё, нырнул сознательно и долго не выныривал.

Там, в глубине этого вязкого варева, он с остервенением чесал волосы, разбивая колтуны, собравшиеся за время рейда от пыли и пота, оттирал лицо и шею, наконец воздух в лёгких закончился, и он вынырнул. Утренняя Заря полулежала, прижавшись к стенке боком и извиваясь как червяк корчилась от боли. Атаман утёр вязкую жидкость с лица и спросил мученицу, даже где-то участливо:

– Что? Щиплет?

– Да, – чуть ли, не ревя скрипуче пропищала Заря.

– Хорошо. Значит заживает. Терпи.

С этими словами он вытянул ноги, упёршись спиной на гладкий и скользкий глиняный борт насыпи, так чтобы жижа светло коричневого цвета с чем-то не понятным плавающим на поверхности доходила ему по шею, и блаженно с шумом выдохнул. Пленница, в это время отчаянно цепляясь руками за край делала жалкие попытки вылезти наружу. Индра посмотрел на это дело и рявкнул:

– Да расслабься ты. Пощиплет и перестанет. Отмокай.

Она отцепилась одной рукой от борта, но второй судорожно продолжала держаться уже побелевшими от усердия пальцами. Индра прикрыл веки и расслабился. От усталости поплыли круги с пятнами. Было ощущение, что всё трясётся, качается и плывёт куда-то удаляясь. Навалилась усталость. Ничего больше не хотелось делать. Тело в этой жиже казалось невесомым. Так он отмокал довольно долго. Встрепенулся, поймав себя на мысли, что засыпает.

Утренняя Заря уже успокоилась и с любопытством вылавливала двумя пальчиками мелочёвку, плавающую на поверхности и внимательно разглядывая пойманное.

– Это пивас, – пояснил он, растекаясь в улыбке.

Она вздрогнула от неожиданности и резко потупила взор закусывая губу словно её только что поймали на каком-то не очень благом деянии.

– Что-то среднее между пивом и квасом, – продолжил расслабленно вполголоса пояснять атаман с полуоткрытыми глазами, – Тут трава всякая, кора тёртая, коренья, ягоды и ещё что-то. Я в этом не разбираюсь. У меня вон, – и он мотнул головой в сторону шатра, – знатоки есть.

И тут же в том направлении громко крикнул:

– Диль!

– Да атаман, – откликнулся мальчишка, откуда-то прямо из-за глиняной насыпи.

– Ну, что там с баней?

– Так готова уже, – ответил тот с явным недоумением в голосе, будто он уж сорок раз об этом всех оповестил, только его никто не слушал.

Индра резко поднялся, создавая вязкую волну. Жижи в котле оказалось ему по пояс. Преодолевая сопротивление пиваса подошёл к вновь запаниковавшей девушке. Она опять вся скукожилась, прижав руки к груди, в страхе отворачивая голову и при этом зажмуриваясь. Но атаман её не тронул, ухватившись за край насыпи, подпрыгнул и отжавшись на руках вылез из глиняного котла, разбрызгивая тягучую жижу крупными ошмётками шлёпавшуюся обратно в ванну.

– Руки давай, – грубо скомандовал он, присев на корточки.

Заря безропотно подняла свои тоненькие ручки, и Индра рывком выдернул её наверх, ставя на бортик. Диль стоял столбиком между «отмокалкой» и шатром с вытаращенными глазами и открытым ртом. Атаман грозно уставился на него одним видом давая понять о недопустимости его излишнего внимания, но тот пяливший зенки на обнажённую девушку этого злобного взгляда не заметил. Хозяину пришлось на него прикрикнуть:

– А ну за работу!

Мальчик аж присел от его ора и не разгибаясь юркнул за шатёр. Индра, схватив обтекающую вязкой и склизкой жидкостью пленницу спустил её с насыпи на траву, спрыгнув следом. Неспешно прошлёпав к шатру, отодвинул шкуру и сделал небрежный кивок головы, как бы указывая ей, куда той следует двигаться и при этом сухо продублировал жест голосом:

– Заходи!