Моя фамилия Павлов

По собственному опыту помню, как порой на месте новой дислокации не было ни кола ни двора. Все равно формирование начнется не раньше осени, за это время можно хотя бы бараки нормальные построить, чтобы в них можно было зимой жить. Почему бараки? Так ведь если строить капитальные строения, то только в глубине страны, ведь на носу война. Корпуса понадобятся в первую очередь в Белоруссии и на Украине, а строить там сейчас капитальные строения – это просто выкидывать деньги и материалы на ветер, все равно они в ходе войны будут уничтожены. А пару лет можно прожить и в щитовом бараке, если он качественно построен, без щелей и дыр. Украина с Белоруссией, конечно, не Африка, но и не крайний Север, и бараки на сто процентов лучше обычных палаток и землянок.

Сначала хотел разместить Первый мехкорпус под Москвой, так сказать, под рукой, для контроля, но, немного подумав, отказался от этой идеи. Да, с одной стороны, он рядом, вот только потом его все равно надо будет передислоцировать, поэтому решил сразу размещать их в местах последующей дислокации и изменил расположение первого мехкорпуса на Витебск.

Второй мехкорпус хотел разместить в Могилеве, третий – в Чернигове и четвертый – в Житомире. И не в глубине страны, и не на самой границе, тем более с учетом того, что через год к нам присоединятся Западные Украина и Белоруссия. Да и относительно предстоящей войны у меня были свои задумки, и по ним нахождение корпусов в приграничной зоне совсем не предполагалось. Они должны были нанести встречные удары по прорвавшимся немецким частям, причем касаемо Белоруссии у меня был свой план. Главное, необходимо было добиться его одобрения Сталиным в свое время, а с этим могли возникнуть трудности.

Радовало одно: точно не будет бесполезных метаний, когда наши мехкорпуса мотались туда и обратно под непрерывными бомбежками, теряя технику, и, несмотря на подавляющее преимущество в танках, потеряли большинство из них в первые несколько недель войны. Чего только стоило танковое сражение под Дубно, лишь немногим уступавшее Курской битве. Оно произошло 25–29 июня в районе Дубно – Луцк – Броды, где наша армия имела многократное преимущество в танках[20 - Советские войска имели 3607 танков, в том числе 419 КВ обоих модификаций и Т-34, против 728 немецких танков, но в итоге мы лишились 2648 танков безвозвратно, в то время как немцы потеряли всего 85 безвозвратно и 200 потом отремонтировали.].

Вот только в итоге сражение было проиграно, в немалой степени потому что наши удары наносились разрозненно, а части зачастую получали противоречивые приказы, тылы отстали, начались проблемы с топливом и боеприпасами, и все это под непрекращающимися бомбежками. А ведь если бы удары были нанесены одновременно, по данным разведки и имели воздушное прикрытие, то тогда бы наши войска имели все шансы разгромить противника. Вот только получилось все наоборот. Кроме того, свою роль сыграло и отсутствие опыта, когда наши легкие танки, составляющие основную массу бронетехники, перли в лоб на подготовившихся к обороне немцев, а для Т-26 и БТ немецкие 37-миллиметровые противотанковые пушки были смертельно опасны, так как с легкостью пробивали их тонкую броню[21 - Для любителей заклепок: Т-26 имел круговое бронирование корпуса и башни в 15 миллиметров, БТ-5 соответственно 13 миллиметров и БТ-7 – 20 миллиметров лоб и 15 – борт, в то время как основная немецкая 37-миллиметровая противотанковая пушка ПАК 36 обычным бронебойным снарядом пробивала на дистанции в полкилометра вертикальный броневой лист толщиной в 30 миллиметров.].

Таким образом, немцы жгли наши танки без особых проблем благодаря несогласованности действий и дурости нашего командования.

После того как подробно все расписал от состава до места размещения, позвонил Шапошникову и отправил ему со своим ординарцем пакет со всеми расчетами. Спустя пару дней получил ответ: Генштаб принял мои расчеты без возражений. Учитывая, что тут в первую очередь необходимо ориентироваться на поставку техники, решили не гнать лошадей и сначала подготовить военные городки.

Зная, скольких людей необходимо обеспечить жильем, выделили необходимое количество строителей и материалов, и к середине октября все было построено. Только после этого начали прибывать люди. Сначала были сформированы штаб мехкорпуса и комендантский батальон для охраны штаба и военного городка. При планировании места размещения учитывали необходимость в полигонах для отработки езды и проведения боевых стрельб, а потому располагали военные городки на достаточном удалении от выбранных городов, но в пределах легкой досягаемости железной дороги. В начале ноября стали прибывать первые бойцы для механизированных дивизий, а с декабря пошли поставки первой техники.

К 7 ноября заработали все четыре американских автомобильных завода, похоже, специально подогнали к этой дате, и первые поставки новой колесной бронетехники пошли исключительно в формируемые мехкорпуса. С производством гусеничных бронетранспортеров вышел небольшой затык, тем не менее пока хоть и в небольших количествах, но они стали поступать в войска и тоже исключительно в мехкорпуса. В декабре наконец пошли танки, Сталинградский и Харьковский заводы производили средние танки, а Кировский завод – тяжелые, при этом Ленинградский завод имени Ворошилова перешел полностью на выпуск легкой гусеничной техники и легких танков Т-50.

В разведывательную эскадрилью решили взять проектируемые Поликарповым И-180, как только они будут приняты на вооружение, а пока для обучения пилотов использовать И-16, которые заменят сразу, как только появятся новые истребители. В основном, пока бойцы мехкорпуса занимались тактикой и огневой подготовкой, строевая была в минимуме. По мере поступления техники начинали осваивать и ее. Танкисты получили батальон старых Т-26 и БТ, на которых они и отрабатывали ведение танкового боя, учась тактике. Как только стали поступать новые танки, то в них в основном занимались с незаведенным двигателем, нарабатывая автоматизм действий и привыкая к ним, и лишь раз в неделю выезжали на рядом расположенный полигон для боевых стрельб. К сожалению, приходилось максимально беречь моторесурс новой техники, а потому использовали для наработки опыта старые танки.

Приятной новостью стало сообщение, что в Поволжье нашли нефть и сейчас планируют организовать там ее добычу и переработку. Геолог нашел-таки нефть по моим словам, правда, результат он получил только в середине октября.

Также этой осенью у меня родился сын, назвали Алексеем. А в остальном, похоже, все шло так, как и положено, в соответствии с историей. Сначала в марте произошел аншлюс Австрии, а в конце сентября состоялся Мюнхенский сговор, в результате которого Германия присоединила к себе Судетскую область Чехословакии под предлогом, что там живут одни немцы. Затем к разделу Чехословакии присоединились и Польша с Венгрией. Поляки получили Тешинскую область, а венгры – новые территории на юге Словакии и Подкарпатской Руси. На очереди был наш конфликт с японцами на Дальнем Востоке, а затем – война с финнами, а у немцев – война с поляками. А из приятных новостей – было начато строительство немцами двух автомобильных заводов у нас, в Киеве и Харькове.

Одновременно со всеми этими заботами пришлось переписывать устав танковых войск. Хоть я и не был танкистом в той жизни, но читать устав приходилось, вот и подгонял его под нынешние условия. Проще всего было с уставом для механизированных дивизий, я просто взял устав для мотострелков и адаптировал его к местным условиям, обойдясь минимумом изменений. Также влез и к разведывательной эскадрилье, настояв на переход с трех самолетов в звене на два. К сожалению, во всей авиации внести изменения не смогу, но у себя сделал, а там, глядишь, может, и авиационное начальство поступит так же намного раньше, хотя, учитывая, что там творилось, это еще вопрос[22 - Дело в том, что буквально за 4 года в авиации сменилось 4 начальника управления ВВС СССР. В 1937 году сначала был арестован и расстрелян командарм 2-го ранга Алскнис, затем в 1939 году – командарм 2-го ранга Локтионов, в 1940 – году генерал-лейтенант Смушкевич и, наконец, в 1941 году – генерал-лейтенант Рычагов.].

В сам устав лезть не стал, а то еще наломаю дров, все же я не летчик, а потому и не стал ничего менять, кроме перехода со звена на пару.

Еще в декабре порадовали ракетчики, вернее разработчики ракетного оружия, они сделали наконец нормально работающие пусковые, которые установили на два типа шасси. Первое – на тяжелый трехосный шеститонный грузовик. Он имел легкобронированную кабину с бронезаслонками, которые опускались на стекла во время залпа установки. Вторым шасси стало гусеничное, на базе Т-50, где вместо башни установили пусковой блок. В отличие от колесного, этот вариант имел поворотный пусковой блок.

Вот так и прошел 1938 год. Даже если меня сейчас уберут, то по крайней мере у нас уже есть отличная для этого времени техника, да и заводов стало больше, во всяком случае автомобильных, а это тоже не мало значит, учитывая предстоящую войну.

Новый год мы праздновали в узком семейном кругу, а в следующем году события понеслись вскачь. Разумеется, сначала был конфликт на Халхин-Голе, и хоть я непосредственно в нем задействован не был, но частично поучаствовать пришлось.

К началу конфликта 1-й и 2-й мехкорпуса были полностью сформированы и проходили интенсивное обучение, за которым я следил лично. Этот конфликт был превосходным местом для прохождения боевой практики только что сформированных мехкорпусов. Правда, пришлось немного изменить состав вооружения: средним и тяжелым танкам, а также штурмовым самоходкам там делать было нечего. Кроме того, что незачем было светить их раньше времени, так и японские танки были на уровне наших Т-26 и БТ, даже наш новый Т-50 превосходил их в бронировании. За это время было выпущено около трех сотен Т-50, и, зная о предстоящем конфликте, я смог их придержать от отправки в войска. А сейчас танкисты обоих мехкорпусов получали их для участия в начавшемся конфликте.

Вот с колесной бронетехникой все было в норме: четыре завода вышли на полную мощность и вполне обеспечивали нужды армии в колесных бронетранспортерах. В этом конфликте, хотя командование мехкорпусов и допускало ошибки, проявили они тем не менее себя очень хорошо, а также и техника показала себя с самой лучшей стороны. В степях Монголии было где развернуться, и бойцы мехкорпуса наносили неожиданные и молниеносные удары по японцам. А что вы хотели? Ехать на машине – это вам не пешком идти, поэтому бойцы могли быстро перемещаться по степи, оказываясь то тут, то там.

Отлично показали себя здесь самоходки поддержки пехоты СУ-76, она же «Голожопый Фердинанд». Легкая броня вполне защищала от винтовочного и пулеметного огня, а достаточно мощное 76-миллиметровое орудие позволяло с легкостью бороться как с немногочисленными японскими танками, так и с японской пехотой, попутно подавляя полевые огневые точки, поскольку мощность снаряда это вполне позволяла. Вполне проходимые для колесной техники монгольские степи позволяли делать глубокие рейды. Когда на японцев, не имевших противотанковых средств или имевших их в минимальном количестве, накатывалась волна бронированных машин, которым не страшна ружейная стрельба, при этом вооруженных пулеметами, в том числе и крупнокалиберными, то им оставалось или погибнуть, или сдаться.

В результате среди новых Т-50 безвозвратных потерь практически не было, если не считать шесть сгоревших танков из двухсот. А вот бронетранспортерам повезло не так сильно. Их броню кроме любого орудия мог пробить и крупнокалиберный пулемет, потому потери среди них были достаточно большими, из семи сотен машин были уничтожены более сотни, и еще почти три сотни машин получили повреждения различной степени тяжести, но все они были ремонтопригодны. В целом же вся новая техника показала себя с самой лучшей стороны, хотя, конечно, были и огрехи, которые тщательно протоколировались для их последующего устранения в новых машинах. Вся техника так и осталась на Дальнем Востоке, а в мехкорпуса поступала новая, к концу года они получили все, что должны были, и их вооружение достигло штата.

2 августа 1939 года, Кремль, Москва

Вызов к Сталину стал для меня неожиданностью, вроде никаких проблем или дел в последнее время не было. Именно поэтому я терялся в догадках, зачем понадобился вождю. На Дальнем Востоке мехкорпуса показали себя с самой лучшей стороны, несмотря на допущенные ошибки. Сам состав уже полностью сформирован, а вся техника будет поставлена еще до конца года. С третьим и четвертым мехкорпусами тоже все хорошо, инфраструктура построена, личный состав тоже полностью сформирован и начаты поставки техники, по крайней мере треть уже точно есть, и обучение идет полным ходом, а пока подготавливаются еще два мехкорпуса, они будут формироваться в Смоленске и Николаеве. Вот поэтому я и терялся в догадках, зачем понадобился в Кремле.

– Здравия желаю, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, товарищ Павлов, проходите, садитесь.

Я сел за стол, в то время как Сталин, держа в руках свою знаменитую трубку, неторопливо прошел от стола к окну.

– Товарищ Павлов, как вы считаете, что сейчас намеревается делать Германия?

Вопрос Сталина меня огорошил: я не аналитик и не советник, хотя в своем предыдущем разговоре со Сталиным два года назад предрекал начало большой войны в Европе.

– Трудно сказать, товарищ Сталин. То, что Гитлер ведет агрессивную политику и жаждет реванша за поражение Германии в Империалистической войне, ясно всем здравомыслящим людям, но тут многое зависит от позиции Франции и Англии. Вот только то, что они позволили Германии, вопреки условиям Версальского договора, возродить армию, говорит о многом. Тем более Мюнхенский сговор… Они вполне могли этого не допустить, их совокупной военной мощи вполне хватает. Но они этого не сделали, спрашивается, почему? Почему они не одернули Гитлера и позволили ему не только возродить армию, но и присоединить к себе Австрию и Судеты?

Лично я считаю, что они хотят повторить Империалистическую войну, но несколько по другому сценарию. Позволить Германии окрепнуть, возродить свою армию и затем натравить на нас. Дать немцам хорошо увязнуть у нас, при этом достаточно сильно ослабив как Германию, так и нас, а затем нанести немцам удар в спину. Германия снова повержена, да и нам они смогут диктовать свою волю. Правда, на данный момент у Германии нет с нами общей границы, как это было в Империалистическую, но это не проблема. Думаю, что не позже следующего года Германия нападет на Польшу, а возможно, что и раньше.

– А как же договор о взаимной помощи между Польшей и Францией?

– Обещать не значит жениться. Ну объявит Франция войну Германии, и что? Ведь объявить войну и начать войну – это совершенно разные вещи. Пока Франция проведет мобилизацию, пока подготовится, Гитлер уже и Польшу завоюет, а потом французы просто разведут руками ну не успели мы, торопились, поспешали, но опоздали.

– А если мы, к примеру, поможем Польше?

– А зачем? Нет, помочь можем, тогда немцы не смогут их захватить. Можно даже не доводить до прямого начала военных действий, а открыто заявить, что в случае, если Германия нападет на Польшу, то мы немедленно выдвинемся полякам на помощь. Хоть паны нас и не любят, но в данной ситуации помощь примут. Вот только кажется мне, что этим мы себе хуже сделаем.

– Почему вы так считаете?

– Так ведь паны добра не помнят, у них до сих пор идея фикс – Великая Пшекия от моря до моря со Смоленском и Киевом. Насколько я знаю, они уже предлагали немцам союз против нас. Думаете, что если мы им поможем, то они изменят к нам отношение? Как говорят в Одессе: не смешите мои тапочки. Стоит только нам открыто заявить, что мы поддержим Польшу в случае нападения Германии, так сразу Гитлер предложит полякам союз против нас. Паны его с радостью примут, а немцы сначала бросят поляков против нас в первых рядах, а потом, когда, по их замыслам, те нас разгромят, добьют и ослабевших панов.

Но прежде Германия разберется с Францией, чтобы не ожидать удара в спину. Как бы то ни было, но Гитлер не дурак, он прекрасно понимает мотивы того, почему Франция с Англией ему позволяют усилиться. Именно поэтому, по моему мнению, сначала Гитлер решит западный вопрос, обезопасит себя со стороны Запада, тем более что англичане не представляют для него большой угрозы, они сидят на своем острове и без союзников на континенте не особо опасны.

– Спасибо вам, товарищ Павлов, вы свободны.

Будь на моем месте кто другой, он даже не понял бы, почему Сталин задавал ему эти вопросы, но я-то знал, что на носу договор с Германией, пресловутый пакт Молотова-Риббентропа[23 - Для деионизаторов Сталина: перед СССР такой же договор о ненападении с Германией подписали Польша, Великобритания, Франция, Литва, Латвия и Эстония.].

Ведь, насколько я знал, Германия хотела быть уверенной в том, что СССР не будет ей мешать в захвате Польши, она даже пошла на то, чтобы вернуть нам захваченные поляками в 20-х годах Западные Украину и Белоруссию.

24 августа 1939 года, Генштаб, Москва

Уже на следующий день после подписания договора о ненападении между СССР и Германией в Генштабе состоялось совещание, в котором принял участие и Сталин. Поскольку на нем присутствовали только высшие военные чины, то и скрывать то, что после нападения Германии на Польшу нам отойдут Западные Украина и Белоруссия, не стали, а кроме того, встал вопрос и о Финляндии. Сталину и правительству СССР очень не нравилось то, что граница с Финляндией проходила всего в трех десятках километров от Ленинграда, так что его могли обстрелять тяжелые дальнобойные орудия с финской стороны.

Все попытки мирным путем отодвинуть границу не увенчались успехом, финны не хотели ничего слушать и даже предложение о вдвое большей территории взамен этой их не устроило. Поэтому кроме военного пути, никакого другого не осталось, а при заключении договора с Германией было и несколько секретных пунктов, в одном из которых было невмешательство Германии в наш вероятный конфликт с Финляндией. Сейчас как раз и обсуждалась вероятность войны с Финляндией и всего, что с этим связано.

Я спокойно слушал обсуждения, не вмешиваясь в них, когда неожиданно для меня, да и, пожалуй, для всех остальных, Сталин произнес:

– А что по этому поводу думает товарищ Павлов?

– У меня два существенных возражения, товарищ Сталин. Первое по бронетехнике: я категорически против использования в предстоящем конфликте наших новейших средних и тяжелых танков. Они создавались для других задач, а тут получится пальба из пушки по воробьям. Кроме того, думаю, все из здесь присутствующих играют время от времени в карты. Хоть кто-нибудь начинает игру с козырей? Все всегда приберегают козырь на крайний случай, так зачем и нам сразу раскрывать их? Кроме того, до сих пор не стихают споры насчет танка Т-35, вот я и предлагаю окончательно их решить, используя его в этом конфликте. Ведь официально Т-35 – это тяжелый танк прорыва, вот и посмотрим, как он будет прорывать линию вражеской обороны.

– А какие тогда танки вы предлагаете использовать? – спросил Сталин.

– Как я уже сказал, во-первых, Т-35. Кроме них, думаю, для этой операции отлично подойдут Т-28, они как раз и предназначены для борьбы в первую очередь с вражеской пехотой. Но их следует перед этим срочно экранировать, их броня уже слабовата для нынешнего времени.

– А почему тогда не экранировать и Т-35?

– У Т-35 и так очень большой вес, 58 тонн, и он очень большой, при нормальной экранировке он потяжелеет навскидку тонн на 10, не меньше, а это уже перебор. Далее, можно использовать новые Т-50. Проверим их в бою, и они не испугают наших потенциальных противников, так как являются легкими танками. Безусловно, новые бронетранспортеры тоже можно отправить. А для взлома финских укрепрайонов можно использовать один полк штурмовых самоходок, лучше СУ-152 как более мощных. Это довольно специфическая техника, и она не производится в больших количествах, так что тоже никого не напугает.