Новые приключения Дон Кихота и Санчо Пансы. Из века 17-го в 21-й век

Только деньги за любовь не плачу я никогда.

Ay, ay, ay, ay mi morena Ay, ay, ay, ay, mi amor
Ay, ay, ay, ay mi morena Ay, ay, ay, ay corazon

Изольда: Песенкой своей вы можете дурить кого угодно, но только не меня! Я-то знаю, что все деньги она у вас выманила…

Дон Кихот: Молчи, дерзкая! Лучше скажи, есть ли там у тебя 10 реалов – моих денег – и можешь ли ты мне их дать?

Изольда: Ничего нет и ничего не дам! Я, как назначенная вами же быть экономкой этого дома, заявляю: нет ничего! Осталось денег только чуть-чуть – на корм. Дотянуть до конца месяца – до следующей пенсии…

Дон Кихот: Чёрт знает что! Это неслыханно! Вот рыцари… странствовали себе в удовольствие, не нуждались ни в чём, не ждали никаких пенсий!

Изольда: Ах, сеньор! Да поймите же вы, наконец, ваша милость: всё, что рассказывают о странствующих рыцарях, – это сплошные враки и побасёнки, а книги про них давно следовало бы сжечь, чтоб они не мутили людей!

Дон Кихот: Да полно тебе, Изольда, неужели ты и вправду думаешь, что всё, о чём пишут в этих замечательных книгах, – вздор и ерунда? Ведь это не осёл на песке хвостом начеркал! Это ведь отпечатано в настоящей типографии на дорогом печатном станке – видишь? Редактор, корректор и номер Айси би эн – всё есть!

А значит, отпечатано это не просто так, а с дозволения сеньоров из государственного департамента, а там ведь собрались не такие люди, которые позволят печатать что-либо просто так, без глубокого замысла!..

Изольда: Я же объясняла вам, что всё это делается лишь для того, чтобы занять праздные наши умы!

И как в государствах благоустроенных развивают игры в шахматы, в мяч и на бильярде, чтобы занять тех, кто не желает, не должен или не может трудиться, так же точно дозволяется печатать и выдавать в свет подобные книги, ибо предполагается, что они отвлекут людей от ненужных размышлений и крамолы…

И если у человека всё в порядке с головой, то он понимает это и в странствующие рыцари не запишется!

Дон Кихот: Клянусь всеми рыцарскими книгами, которые я прочёл, что, не будь ты моею родной племянницей, я бы тебя проучил за твои отмороженные слова!

Возможно ли выслушивать такую хулу на рыцарей от девчонки, которая и замужем-то не была, и на коне ни разу, наверное, не скакала! Ну а если и скакала, то не на рыцарском, а на каком-нибудь подростково-студенческом.

Что сказал бы сеньор Амадис, если б он это услышал?

Изольда: Боже ты мой! Амадис… К вашему сведению, я давно знаю, как скакать на коне! А на студенческом или рыцарском – без разницы. У всех коней повадки одинаковы.

Дон Кихот: Да-а?! Смышлёная ты девчонка, Изольда! Оставлю тебе, пожалуй, в наследство свои рыцарские книги…

Изольда: Ну уж спасибо! Хотя… Сейчас это антиквариат – чего-то стоит, поди… Ладно, валяйте – оставляйте!

Дон Кихот: А что касается рыцарей, знай! Я, видимо, родился под знаком Марса и по жизни иду военной дорогой, рыцарской тернистой тропой.

Я лёгких не ищу путей.
Тропою узкой между скал
Я поднимусь к вершинам гор высоких!
Нет страха у меня совсем…
Я опасаюсь только одного:
Не угодить бы мне в капкан порока!

Изольда: Ну что за несчастье! Всё не как у людей! Ну была бы у вас какая болезнь попроще, ну хотя бы белая горячка! Я бы хоть знала, что делать, а тут… поэт! Мой дядя – поэт! А эта хворь – она ведь неизлечимая!

Дон Кихот: Да, я поэт.

Я точно мозг свой подпалил
Я рифмами заговорил.
В мозгу заклинило чего-то,
Закрылись там какие-то ворота,
И узким оказался ход.
В него-то рифма прёт и прёт…

И все свои стихи я посвящаю ей – несравненной, прекрасной Дульсинее Тобосской. (Начинает петь.)

Когда неведомых чудовищ вопль утробный
Средь ночи вдруг почудится тебе —
Значит, не выдержал замок на моём сердце
И распахнулась дверь в моей душе.

И пусть тогда слова в потоке бурном
По многоводной Тахо поплывут,
Найдут тебя в Тобосо, средь олив,
И там суровой правдой обожгут.

Всё это я смешаю воедино
И на Эзопа языке скажу
Про эту самую тоску-кручину,
Которую в себе ношу.

Я расскажу про бури-ураганы,
Что рвут туман с вершин высоких гор,
И про ущелье то, где утром рано
Рекой бурлящей разделило нас с тобой.

И вздрогнет Иксион, на колесе распятый,
Сизиф, катящий камень свой,
Титаний, коршуном терзаем,
Тантал, томимый жаждой над водой.

Изольда: Когда это безумие закончится! Какие это Иксионы и Сизифы вам прибредились?! И на каком таком языке Эзопа вы говорить собрались?

Вы лучше объясните на простом испанском кастельяно, зачем вы коня купили? И так денег нет, а тут ещё один нахлебник-дармоед! Ведь есть у нас Марфа – и та без дела стоит!

Дон Кихот: Изольда! Ну как ты не понимаешь: наша Марфа – лошадь, кобыла! А рыцарю обязательно нужен конь – жеребец или хотя бы мерин! Я даже представить не могу себя в бою верхом на Марфе!

Изольда: В каком бою? С кем это вы воевать собрались? У нас в Тобосо со времён Реконкисты тишина и покой – воевать не с кем! Если только кур по двору гонять! Так наша Марфа вполне для этого пригодна!

Дон Кихот: Ты совершенно не разбираешься в рыцарских делах! Ну представь себе… Что будет, если мои биографы в рассказе о моих подвигах напишут: «Дон Кихот залез верхом на Марфу и отправился в путь»?

Изольда: В какой это путь вы отправитесь и что за биографов вы напридумывали? Уж не собираетесь ли вы ещё каких халявщиков ко мне обедать привезти? Предупреждаю: я этого не потерплю!

Достаточно одного Санчо Пансы, который наладил каждый вечер сюда приходить и по половине кастрюли паэльи наворачивать! Дома-то, наверное, специально не ест – экономит. А тут на тебе – не успеваю подносить!

Дон Кихот: Ну Изольда! Вечно ты своим колючим языком разрушаешь мои благие намерения и доброе расположение духа!