Принципы международного права, регламентирующие борьбу с преступностью и российское уголовное судопроизводство

Принципы международного права, регламентирующие борьбу с преступностью и российское уголовное судопроизводство
Александр Иванович Бастрыкин

В работе рассматриваются проблемы взаимодействия международного и российского права в сфере российского уголовного судопроизводства

Александр Бастрыкин

Принципы международного права, регламентирующие борьбу с преступностью и российское уголовное судопроизводство

Глава 1.Принципы, регулирующие сотрудничество государств в борьбе с преступностью, и советское уголовно-процессуальное право

§ 1. Действие основных принципов международного права в борьбе с преступностью и советское уголовно-процессуальное право

В международно-правовой литературе к принципам, регулирующим сотрудничество государств в борьбе с преступностью, относят: 1) основные принципы общего международного права, действующие в области борьбы с преступностью; 2) специальные принципы; 3) принципы правового регулирования сотрудничества социалистических государств[1 - См.: Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью, Л., 1978, С. 7–34.]. Рассмотрим, как осуществлялась взаимосвязь указанных принципов с нормами советского уголовно-процессуального законодательства.

Сотрудничество в борьбе с преступностью является частью социального сотрудничества государств. Следовательно, на него распространяются основные (общие) принципы современного международного права: неприменение силы и угрозы силой; мирного разрешения международных споров; невмешательства во внутренние дела; межгосударственного сотрудничества; равноправия и самоопределения народов; суверенного равенства государств; добросовестного выполнения государствами обязательств.

Для совершенствования советского уголовно-процессуального законодательства наиболее важное значение имели принципы невмешательства во внутренние дела и добросовестного выполнения государствами принятых на себя обязательств.

Принцип невмешательства во внутренние дела, в частности, означает, что все процессуальные вопросы внутригосударственного характера решаются в соответствии с национальным законодательством государств. Из этого следует, что внутригосударственное уголовно-процессуальное законодательство должно совершенствоваться с таким расчетом, чтобы эффективно регулировать возникающие в сфере уголовного судопроизводства правоотношения с участием, так называемого, иностранного элемента.

Это требование представляется и принципом добросовестного выполнения государствами обязательств. Очевидно, что, если внутригосударственное уголовно-процессуальное законодательство не сможет эффективно регулировать процессуальные правоотношения, возникающие в сфере международной борьбы с преступностью, это будет препятствовать полному и точному выполнению международных обязательств государства.

Значение международно-правового принципа добросовестного выполнения государствами обязательств проявляется и в том, что национальное законодательство государств не может служить основанием для отказа от выполнения международных обязательств. Из этого, в частности, следует, что если во внутригосударственном законодательстве имеются нормы, которые противоречат заключенному договору, то государство должно привести в соответствие с договором национальное законодательство. Внутренний закон не должен затруднять выполнение международных обязательств. Данное положение в полной мере распространяется и на советское уголовно-процессуальное законодательство[2 - О необходимости принятия и содержании внутригосударственных мер по обеспечению международных обязательств государства см.: Бородин С.В., Ляхов Е.Г. Международное сотрудничество в борьбе с уголовной преступностью. М., 1983. С. 174–178; Талалаев А.Н. Право международных договоров. М., 1985. С. 163–167.].

Наиболее ярким проявлением ситуации, когда внутренний закон затрудняет выполнение международных обязательств, являются коллизии внутригосударственных и международных норм. Учитывая это, законодательство ряда отраслей советского права решает этот вопрос в пользу норм международного права.

Например, ст. 569 ГК РСФСР устанавливает: «Если международным договором или международным соглашением, в котором участвует СССР, установлены иные правила, чем те, которые содержатся в советском гражданском законодательстве, то применяются правила международного договора или международного соглашения». Подобная норма отсутствовала в уголовно-процессуальном законодательстве СССР и союзных республик, что в современных условиях расширения международного сотрудничества государств нельзя признать правильным.

Все сказанное позволяет сделать следующий вывод. Взятые на себя государством международные обязательства по борьбе с преступностью предполагают соответствующее совершенствование внутреннего, в частности, уголовно-процессуального законодательства. Исходя из требований общих принципов международного права, это совершенствование должно быть направлено:

1) на повышение качества и эффективности регулирования уголовно-процессуальных отношений, возникающих в процессе выполнения международных обязательств, путем дополнений, уточнений и изменений существующих на этот счет уголовно-процессуальных норм;

2) на приведение путем создания новых правовых норм внутреннего уголовно-процессуального законодательства в соответствие с международными обязательствами государства с тем, чтобы положения внутреннего законодательства не могли служить основанием для отказа от выполнения международных обязательств, а в случаях, когда это неизбежно (например, в случае требования о выдаче политэмигрантов), регулировали основания и порядок такого отказа;

3) на полное и детальное регулирование возможных коллизий внутригосударственного уголовно-процессуального законодательства и международно-правовых норм путем введения в действующий закон положений, устанавливающих порядок разрешения коллизионных ситуаций.

§ 2. Специальные принципы сотрудничества государств в борьбе с преступностью и советское уголовно-процессуальное право

К специальным принципам сотрудничества государств в борьбе с преступностью относят принципы: невыдачи политических эмигрантов; неотвратимости наказания; гуманности; защиты прав граждан за границей.

Каждый из них имеет значение и для советского уголовного судопроизводства.

Принцип невыдачи политических эмигрантов означает, что сотрудничество государств в области борьбы с преступностью ведется только в отношении общеуголовных преступлений. Отсюда следует, что лица, обвиняемые в совершении преступлений политического характера или преследуемые по политическим основаниям, не подпадают под действие международных договоров о борьбе с преступностью. Связано это с тем, что понятие политического преступления имеет ярко выраженный классовый характер.

Советский Союз в своих отношениях с государствами других социально-политических систем последовательно придерживался рассматриваемого принципа. В ст. 38 Конституции СССР говорилось: «СССР предоставляет право убежища иностранцам, преследуемым за защиту интересов трудящихся и дела мира, за участие в революционном и национально-освободительном движении, за прогрессивную общественно-политическую, научную или иную творческую деятельность».

Из того, что политические преступления не подпадают под действие международных договоров о борьбе с преступностью, следует, что из данной сферы сотрудничества исключаются так называемые политические преступники и, стало быть, они не могут быть субъектами правоотношений советского уголовного процесса, вытекающих из международных обязательств СССР. Иными словами, поскольку оказание правовой помощи по политическим преступлениям не осуществляется, в отношении лиц, совершивших такие преступления, не могут производиться в порядке оказания правовой помощи и соответствующие процессуальные действия, предусмотренные советским уголовно-процессуальным законом.

В советском уголовно-процессуальном законодательстве это положение учтено не было. Между тем в современных условиях оно имело важное значение. Поэтому в порядке совершенствования закона (ст. 5 УПК РСФСР) перечень обстоятельств, исключающих производство по уголовному делу, предлагалось дополнить указанием на то, что «Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению… в отношении лица, которое совершило деяние, не являющееся преступлением по законодательству Союза ССР и РСФСР и договорам, заключенным СССР и РСФСР с соответствующими государствами».

Потребности правоприменительной деятельности предполагали однозначное толкование понятия политического преступления. В международных соглашениях позитивное определение политического преступления отсутствует. Практика же идет по пути отрицания за тем или иным деянием политического характера.

Например, в ст. 1 Конвенции о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г. данному преступлению дается такое определение: «Любое лицо на борту воздушного судна, находящегося в полете, которое: а) незаконно, путем насилия, или угрозы применения насилия, или путем любой другой формы запугивания захватывает это воздушное судно или осуществляет над ним контроль, либо пытается совершить любое такое действие, или б) является соучастником лица, которое совершает или пытается совершить любое такое действие, совершает преступление»[3 - Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXV??. М., 1974, С. 292.].

Конвенция не дает прямой оценки тому, является ли это преступление политическим. Однако косвенно эта оценка выражается в том, что данный правовой акт предусматривает возможность выдачи за его совершение. Из смысла ст. 7 Конвенции следует, что лица, совершившие незаконный захват воздушного судна, могут быть выданы, «как в случае любого обычного преступления серьезного характера». Тем самым Конвенция признает за данным преступлением не политический, а уголовный характер.

Определение характера совершенного деяния обычно входит в компетенцию государства, к которому обращена просьба о выдаче. Однако во всех случаях не носят политического характера: 1) международные преступления; 2) деяния, являющиеся экстрадиционными, т.е. те, за которые лицо подлежит выдаче по договорам о борьбе с отдельными видами преступлений.

К первой группе относятся особо опасные посягательства на основы мирных и дружественных отношений между государствами: преступления против мира, военные преступления, преступления против человечности, насильственное удержание стран и народов в колониальной зависимости, ведение или поощрение властями государства террористической деятельности в другом государстве, апартеид, расовая дискриминация.

Во вторую группу входят деяния, сотрудничество в борьбе с которыми ведется путем заключения многосторонних договоров. Перечисленные в них деяния рассматриваются в качестве уголовных, независимо от мотивов совершения.

Следовательно, лица, совершившие преступления, относящиеся к одной из этих двух групп, могли являться субъектами советского уголовного судопроизводства в силу международных обязательств, взятых на себя СССР.

Принцип неотвратимости наказания – один из основных принципов уголовного права одновременно представляет собой ту основу, которая делает возможным сотрудничество государств в борьбе с преступностью. Именно необходимость привлечь к ответственности каждого преступника ведет к сотрудничеству государств в данной сфере и определяет формы этого сотрудничества.

Реальное действие данного принципа обеспечивается путем: а) заключения многосторонних и двусторонних договоров, предусматривающих выдачу; б) обязательного наказания преступника по собственным законам; в) оказания правовой помощи; г) осуществления международного и национального контроля[4 - См.: Галенская Л.Н. Правовые проблемы сотрудничества государств в борьбе с преступностью. С. 23–25.].

Для уголовно-процессуального права особый интерес представляет международный контроль за исполнением норм международного права. Обусловлено это тем, что некоторые формы такого контроля предполагают совершение процессуальных, в том числе принудительных, действий.

Так, ст. 19 Конвенции об открытом море от 29 апреля 1958 г.[5 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1962. № 46. Ст. 467.] устанавливает, что в открытом море или в любом другом месте, находящемся за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства, любое государство может захватить пиратское судно или пиратский летательный аппарат или судно, захваченное посредством пиратских действий и находящееся во власти пиратов, арестовать находящихся на этом судне или летательном аппарате лиц и захватить находящееся на нем имущество. Судебные учреждения того государства, которое совершило этот захват, могут выносить постановления о наложении наказаний и определять, какие меры должны быть применены в отношении таких судов, летательных аппаратов и имущества.

Статья 23 той же Конвенции предусматривает, что военный корабль любого государства, встретивший в открытом море иностранное торговое судно, при наличии достаточных оснований подозревать, что это судно занимается пиратством или работорговлей, вправе подвергнуть осмотру документы судна, и «если после проверки документов подозрения остаются, он может произвести дальнейшее обследование на борту судна со всей возможной осмотрительностью».

Указанные нормы направлены на борьбу с пиратством[6 - О международно-правовой борьбе с пиратством см.: Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. М., 1972. С. 80–93; Карпец И.И. Преступления международного характера. М., 1979. С. 183.]. Данной Конвенцией оно признано преступлением. Следовательно, наказание пиратства в каждом случае предполагает процедуру уголовного судопроизводства. Далее, в соответствии с Конвенцией, наказание за пиратство может быть осуществлено любым государством, подписавшим ее. Советский Союз – участник Конвенции, значит, расследование пиратства в порядке выполнения международных обязательств СССР может осуществляться в рамках советского уголовного судопроизводства.

В связи с этим возникает ряд проблем, относящихся к судопроизводству не только по делам о пиратстве, но и о других преступлениях международного характера.

Перечисленные действия носят ярко выраженный властный, принудительный характер. Они связаны с ограничением свободы задержанных лиц и решением таких важных правовых вопросов, как мера наказания и судьба захваченного имущества. Применение этих мер принуждения должно быть обоснованным, а порядок их исполнения правомерным. Вынесенные решения должны быть законными, соответствовать тяжести совершенных преступных действий и учитывать интересы третьих лиц. Необходима и надежная гарантия того, что процедура пресечения, расследования, судебного рассмотрения совершенного преступления, а также порядок определения меры наказания за него будут удовлетворять всем перечисленным требованиям.

Известно, что лучшей гарантией законности и обоснованности принимаемых по делу решений является установленная и детально регламентированная законом единая процедура возбуждения, расследования и судебного рассмотрения уголовных дел. Могут ли в этом качестве выступать названные нормы Конвенции об открытом море? Очевидно, нет, так как их действия по осмотру судна, захвату пиратов и их наказанию определяются в них лишь в самой общей форме.

Рассматриваемые действия, направленные на пресечение опасного преступления и обеспечение неотвратимости наказания за его совершение, должны осуществляться в сфере уголовного судопроизводства. Для того чтобы они удовлетворяли требованиям законности и обоснованности, порядок их проведения должен быть подробно регламентирован. Соблюдение этих условий может быть обеспечено только путем применения к действиям по пресечению, расследованию и судебному рассмотрению преступления международного характера правил внутригосударственного уголовного судопроизводства. Следовательно, в тех случаях, когда указанные действия выполняются представителями СССР, они должны производиться в соответствии с правилами советского уголовного процесса.

Действие принципа защиты прав граждан за границей в сфере международного сотрудничества государств в борьбе с преступностью означает, что, находясь за границей, граждане любого государства не теряют связь со своим отечеством. Они находятся под юрисдикцией государства пребывания, и в то же время в ряде случаев на них распространяется законодательство государства гражданства.

В связи с этим в конституциях некоторых государств в качестве одной из основных обязанностей государства предусматривается обязанность защиты прав граждан, пребывающих за границей. Эту обязанность государств в международно-правовой сфере признают и соответствующие международные соглашения. Так, Венская конвенция о дипломатических сношениях 1961 г. в ст. 3 среди функций дипломатического представительства называет защиту «в государстве пребывания интересов аккредитирующего государства и его граждан»[7 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1964. № 18. Ст. 221.]. Подобная же норма сформулирована в Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г.[8 - United Nations Treaty Series. 1967. Vol. 596. P. 261.]

Более подробно функции по защите прав граждан излагаются в консульских конвенциях. Консульские представители наделяются правом посещать арестованных граждан своего государства, принимать меры по охране их прав и т.д. В конвенциях специально оговариваются функции консулов в отношении морских судов.

Правовое содержание принципа защиты прав граждан за границей позволяет сделать следующие выводы, имеющие значение для советского уголовного судопроизводства.

В силу того, что иностранные граждане, пребывающие на территории СССР, находились под его юрисдикцией, на них полностью распространялось действие советского уголовно-процессуального законодательства. Иностранные граждане являлись полноправными субъектами советского уголовного процесса. Это положение было закреплено в ст. 33 УПК РСФСР, которая устанавливает, что «судопроизводство по делам о преступлениях, совершенных иностранными гражданами и лицами без гражданства, ведется на территории РСФСР в соответствии с правилами настоящего Кодекса»[9 - Здесь не рассматриваются особенности правового статуса иностранных представителей, обладающих дипломатическими привилегиями и иммунитетами.].

Поскольку, однако, иностранные граждане одновременно находятся под юрисдикцией своего государства, их правовой статус в советском уголовном процессе имел определенные особенности. Эти особенности вызваны тем, что государства их гражданства осуществляют защиту своих граждан на территории государства их пребывания. Следовательно, особенности статуса иностранных граждан в советском уголовном процессе были связаны главным образом с усиленной защитой их прав и законных интересов в советском уголовном судопроизводстве.

Поскольку такая защита в соответствии с международными соглашениями, подписанными СССР, была возложена на специально уполномоченных лиц (дипломатических и консульских представителей) и имело место в сфере советского уголовного судопроизводства, дипломатические и консульские представители, осуществляющие защиту своих граждан в советском уголовном процессе, также являлись его субъектами.

Представляется, что это положение об участии дипломатических и консульских представителей в советском уголовном процессе в качестве законных представителей иностранных граждан должно было найти свое отражение в соответствующей уголовно-процессуальной норме. Поэтому пункт 8 ст. 34 УПК РСФСР, содержащей перечень лиц, которые могут выступать в качестве законных представителей, мог бы быть дополнен следующим указанием: «…в случаях, предусмотренных международными договорами СССР и РСФСР, – дипломатические и консульские представители соответствующих иностранных государств».