Долг дружбы

К моему облегчению Билл и Кортрайт вернулись около четырех часов утра, когда уже начинало светать. Я сквозь дремоту увидел силуэты, подходящие к штабу генерала Гранта, которым ему служил небольшой заброшенный дом у железнодорожных путей. Тут мне послышался голос часового:

– Кто идет?

– Кортрайт, – ответил один из пришедших.

– Пароль?

– Пароль меняется в полночь, – ответил Хикок, – мы ушли гораздо раньше. Зовите генерала, иначе мы пройдем сами!

Я поднялся с места чувствуя, что запахло ссорой. Но тут часовой сказал:

– А, простите сэр, я вас узнал. Кажется я видел вас сегодня в лагере.

Я подошел к ним. Билл и Большой Джим повернулись. Кортрайт улыбнулся, как мне показалось с трудом, а Хикок кивнул головой, в знак приветствия.

Тут в дверях штаба показался генерал Улисс Грант вместе со своей охраной. По внешности он немного напоминал мне Майка, только Грант был чуточку повыше.

– Что здесь за шум?

Затем он вдруг увидел Кортрайта и Билла, лицо его напряглось и он произнес, пристально вглядываясь в них обоих:

– Пройдем те со мной.

Грант зашел в дом, Билл и Джим прошли за ним, причем я заметил, что последний слегка хромал.

Дверь за ними закрылась и наступила полная тишина. Первым ее нарушил часовой:

– Вы их знаете?

– Да, довольно неплохо.

– Кто это?

– Долго объяснять. В данный момент разведчики.

– А этот, который с усами, нагловатый тип.

– Наверное, в некоторой степени, – сказал я улыбнувшись.

– Да, я его только поэтому сейчас узнал, – продолжил часовой, – он кажется, больше всего на свете любит спорить. Давно вы его знаете?

– Почти три года.

Часовой достал портсигар и две папиросы.

– Будите?

– Да, не отказался бы, – сказал я, взяв папиросу.

– Я Джон, – сказал часовой, протягивая руку.– Ужасно скучно здесь целую ночь стоять. Поговорить не с кем.

– Чарли, – ответил я.– Понимаю вас.

– Вы из кавалерии?

– Да. Седьмой кавалерийский полк.

Я достал спички и прикурил. Было половина пятого. На востоке у самого горизонта забрезжил слабый розоватый свет, прежвещающий, что до рассвета осталось совсем мало времени. Послышались отдаленные пушечные выстрелы, видимо, кто-то неожиданно перешел в наступление. Мы молча сидели и думали, каждый о своем. Тут из щтаба вышел Билл, надевая свою любимую шляпу.

– Вы можете идти отдыхать, – сказал он часовому.– Я вас заменю.

– Прошу прощения, сэр, – возразил тот, – но я дежурю до семи часов.

Хикок хмыкнул.

– И что? Считайте вам повезло. Идите отдыхайте.

Часовой ушел, что-то бормоча себе под нос. Хикок молча облокатился на деревянную стену, залез в карман, затем в другой и с разочарованным видом произнес:

– Вот черт! Кажется я потерял свою любимую трубку! У тебя есть курить, Чарли.

– Нет.

– Плохо. А где Уильямс?

– Он остался с Кастером. Ну а что все-таки произошло с тобой и Кортрайтом? Куда вас Грант посылал? – с любопытством спросил я.

Билл поджал губы.

– Немогу тебе сказать, Чарли, – сказал он, не отводя от моего лица взгляда, – военная тайна, да и к тому же, ты же знаешь, что из меня рассказчик не очень.

Тут дверь открылась, и из штаба вышел Большой Джим.

– Куда же подевалось твое красноречие, Билл? Вместе с трубкой что ли потерял?

Билл удивленно посмотрел на Кортрайта, а тот улыбнувшись, кинул ему его трубку, достав ее из кармана брюк.

– В преть, будь внимательнее, Билл.

– Когда я ее выронил?

– Думаешь я на часы смотрел?

Хикок улыбнулся.

– Кто тебя знает, Джим. Как твоя нога, кстати?

Я глянул на ноги Кортрайту. Штанина левой ноги была вся пропитана кровью, чуть выше колена.