Первое дело Карозиных

– Весьма рад, премного о вас наслышан, – генерал приложился к руке Катеньки и обменялся крепким рукопожатием с Карозиным. – Так это вы собираетесь помочь нам разрешить это досадное затруднение?

Арине Семеновне, которая чрезвычайно близко к сердцу принимала кражу, не очень понравилась обтекаемость фразы генерала:

– Бог мой, Данила Филиппович! Ну как ты можешь такое говорить! «Досадное затруднение», видите ли! Никита Сергеевич, любезный друг, после слов моего брата я считаю, что вы наша единственная надежда на возвращение ожерелья до прибытия матушки генерала.

От этих слов Арины Карозин слегка опешил. Он собирался лишь попробовать расследовать это дело, но уж вовсе не мнил себя «единственной надеждой»!

Катенька заметила смущение мужа и не дала ему сказать что-либо по ее мнению неуместное:

– Ну, разумеется, Арина Семеновна, разумеется, вы можете смело положиться на Никиту. Он обязательно отыщет ваше ожерелье!

– Вы возвращаете меня к жизни! – воскликнула генеральша. – Я, знаете ли, совсем сама не своя за эти дни сделалась. Мне так не хватает надежды и утешения.

– Я прекрасно понимаю вас, – Катенька взяла генеральшу за локоток. – Давайте оставим наших мужчин, чтобы они могли обсудить все обстоятельства этого дела, а сами немного поболтаем о разных пустяках, вам же просто необходимо отвлечься.

– Вы правы, дорогая Катерина Дмитриевна, вы совершенно правы! Идемте в малую гостиную, выпьем с вами чаю.

Катенька последовала за генеральшей, послав напоследок ободряющий взгляд мужу. Карозин вздохнул, поняв, что пришла пора отвечать за свои слова, вооружился блокнотом и карандашом и со всей серьезностью приступил к расспросам.

Дамы уютно расположились в малой гостиной за чайным столиком и с удовольствием принялись за ароматный напиток. Катенька для начала сделала несколько комплиментов генеральше по поводу ее вкуса, который проявился в убранстве гостиной, похвалила варенье, а потом перешла к интересующей теме.

– Арина Семеновна, дорогая, простите, что снова затрагиваю болезненную для вас тему, но расскажите мне, чем так ценно это ожерелье? Я просто сгораю от любопытства! Ведь, насколько мне известно, состояние генерала, да и ваше личное весьма велико. И мне не совсем ясно, отчего пропажа одного единственного ожерелья так вас расстроила! По моему разумению, если уж вас так беспокоит предстоящее объяснение с Капитолиной Власьевной, так закажите ювелиру копию, и дело с концом!

– Я нахожу ваши слова весьма разумными для человека несведущего, – ответила генеральша. – Но, видите ли, чтобы изготовить копию этого ожерелья, нужно по крайней мере предоставить ювелиру оригинал хоть на небольшое время. Ведь эта фамильная драгоценность уже около двухсот лет находится в роду Соловцов, и ни у кого не возникало нужды показывать ожерелье для оценки. Слава Богу, дела всегда были настолько хороши, что до продажи драгоценностей дело никогда не доходило. А сейчас, как вы сами изволите знать, ожерелья нет. Предвижу ваш вопрос о том, почему без оригинала никак нельзя изготовить копию. Дело в том, что подобрать камни нужной огранки и размера и скопировать оправу при определенном мастерстве ювелира было бы можно. И денег мне на это вовсе не жалко, и огласки мы бы сумели избежать. Но вся сложность в том, что с обратной стороны это ожерелье снабжено очень своеобразным клеймом, состоящим из каких-то неизвестных мне символов, а Капитолина Власьевна при всем ее почтенном возрасте обладает весьма острым зрением и сумеет обнаружить малейшую неточность в клейме. Теперь вы понимаете, почему невозможно сделать копию?

– Понимаю, – отозвалась Катенька. – Как жаль, что я не видала ранее вашего ожерелья! Было бы так интересно взглянуть на эту драгоценность!

– Да, там есть на что посмотреть! – сожалеюще вздохнула Арина Семеновна. – Такой вещи более нет ни у кого. Мое ожерелье необычно тем, что застегивается на левом плече. Оно представляет собой как бы змею, обвивающую шею, а застегивается головой, кусающей хвост. И вся змеиная чешую выложена бриллиантами, а глаза рубиновые. Я ведь как раз заказала себе платье из винного атласа, чтобы надеть вместе с ожерельем. Вообразите Катерина Дмитриевна, как роскошно я бы выглядела! А тут все мои приготовления и мечтания прахом пошли!

– Ах, как я вас понимаю! – сочувственно воскликнула Катенька. – Но как же могло такое произойти, что пропала такая драгоценная вещь? Ведь если на минутку предположить, что к вам в дом забрался обычный грабитель, то он должен был по логике вещей забрать все драгоценности.

– Это меня тоже несколько удивляет, – поддакнула Арина. Шкатулка с моими украшениями не стоит на видном месте, а хранится в ящике комода. И шкатулка, и комод запираются на ключ. Ума не приложу, кто мог украсть именно эту вещь!

– Арина Семеновна, а у кого находятся ключи? – спросила Катенька, чувствуя, что может услышать что-то важное.

– Ключи я держу в спальне в подзеркальном ящике.

– А кто об этом знает?

– Ну, как кто? Я, Данила Филиппович и моя горничная, Варя. Она мне всегда прическу делает, платья подает и драгоценности тоже приносит.

– А вы ей доверяли?

– Боже мой, ну конечно же! Варенька сирота, она с детства со мной, пойти ей некуда, родных в Москве у нее нет, я ей полностью доверяю! Мне даже неловко было, когда Иван Карлович сказал, что только моя Варенька отлучалась. Уж кого-кого, а Варю я никак не могу подозревать. Ну, скажите на милость, Катерина Дмитриевна, куда эта необразованная девушка без знакомств и связей могла подевать мое колье?

– Не скажите, Арина Семеновна, сообщников всегда можно найти!

– Нет, я все-таки не могу думать на Варю, – с сомнением протянула генеральша. – Хотя последние дни после пропажи Варенька как-то изменилась с лица. Но, впрочем, я и сама… – и Арина махнула рукой, не договорив.

– Понимаю вас, дорогая Арина Семеновна, понимаю, как никто другой, – Катенька мягко прикоснулась к руке генеральши. – А нельзя ли мне побеседовать с вашей горничной?

– Отчего же нельзя? Беседуйте, коли считаете, что из этого выйдет толк, – Арина позвонила в колокольчик и обратилась к пошедшей и поклонившейся горничной:

– Варенька, это Катерина Дмитриевна, она с тобой поговорить желает. Ты будь любезна, ответь ей на все вопросы.

– Как прикажете, барыня, – снова поклонилась Варя.

Внешность генеральшиной горничной была достаточно привлекательной: густые темно-каштановые волосы обрамляли свежее миловидное личико с карими глазами и пухлыми чувственными губами. Катеньке подумалось, что у такой хорошенькой девушки непременно должны быть кавалеры, и вовсе не обязательно, что среди них не окажется какой-нибудь темной личности.

Арина Семеновна, не желая в сотый раз выслушивать рассказ горничной, с утомленным выражением на красивом холеном лице промолвила, что оставит их ненадолго, и покинула гостиную. Катенька мысленно поздравила себя с удачей, здраво полагая, что наедине горничная может оказаться откровенней.

– Варя, – ласково начала она, – расскажи мне, пожалуйста, все про тот день, когда пропало ожерелье Арины Семеновны.

– А чего рассказывать-то, Катерина Дмитриевна? Я уж сто раз все рассказывала…

Катенька вздохнула, но продолжала настаивать:

– Но я-то ведь ничего не слыхала, так что будь добра, повтори все сызнова.

Варя, опустив глаза, теребила края передника, пребывая, как видно, в сильном смущении. Вдруг она разрыдалась и бросилась на колени перед Катериной Дмитриевной.

– Барыня, голубушка, простите меня Христа ради, я не знала, что все так обернется!.. Да только молчать и скрывать уж сил нет!.. Заступитесь за меня перед хозяйкой!..

– Варя, что с тобой? Встань сейчас же, прекрати плакать и объясни все толком, – Катенька в недоумении пыталась поднять горничную с колен.

Наконец это ей удалось и, усадив плачущую девушку на пустующий стул генеральши, Катенька подала ей стакан воды. Варя приняла воду, отпила немного и, с грехом пополам успокоившись, начала говорить.

– В тот день когда барыня братца своего навещать изволили, Виктора Семеновича, мы все, слуги, значит, собрались в людской, именины привратника Мокия праздновать. Ну, я, стало быть, тоже, звана была…

– Это уже всем известно, Варя, – нетерпеливо перебила девушку Катенька, но, тут же решив, что не надобно пугать и сбивать несчастную, ласково ей улыбнулась. – Я тебя внимательно слушаю.

Горничная вскинула на Катерину Дмитриевну испуганные глаза, как-то судорожно всхлипнула и снова заговорила.

– Ну так Карл Иванович правду сказал, я отлучалась не надолго, – Варя вздохнула, собираясь с духом и выпалила: —Я барыни Арины Семеновны ожерелье в это время отдала!

После этого заявления Варя снова зарыдала. А Катенька мысленно поздравила себя с правильным выводом насчет горничной. Однако, как вскоре пришлось ей убедиться, поздравления эти оказались преждевременными.

– Кому же ты его отдала? – этот вопрос Катенька постаралась задать как можно более мягким голосом, чтобы не вызвать новые потоки слез у Вари.

– У барыни компаньонка есть, Дарья Ивановна, так у нас с ней уговор был, что отдам я ей это клятое ожерелье на время. Она к утру вернуть обещалась!

Катя недоумевала:

– Варя, а что же эта Дарья Ивановна у Арины Семеновны сама не попросила? Ведь ты же говоришь, что она ее компаньонка?

– Так разве ж барыня дала бы? Ни в жисть бы не дала!

– Но как же ты осмелилась?