Если бы у меня были крылья

– Рад помочь!

Пьяница исчез из виду, и во дворе воцарилась тишина.

Отец подошел к дочери, на лице которой было торжествующая ухмылка:

– Ну, что? Видел, как я их?! – гордо сказала Вика.

В ответ последовал подзатыльник. Вика айкнула и сложила крылья.

– Еще раз подобное вытворишь – накажу! Сильно! Нельзя так с людьми! Ты же видишь, что он слепо верит, что ты ангел! Вот только ты – не ангел! Ты – моя дочь! А моя дочь никогда не будет жестокой и бессердечной! Тем более к тем, кто видит в ней спасение! Религия не игрушка! Ты меня поняла?!

– Угу… – произнесла Вика, потирая затылок. – Ну, а как я должна была поступить?

– Человек стоит перед тобой на коленях и просит прощения! Дай ему понять, что все будет хорошо, если он изменится и перестанет делать то, что его убивает. В данном случае пить… Дай ему надежду!

– Угу, – кивнула Вика и спросила следом: – А разве такие заслуживают надежды?

– Любой человек заслуживает надежду на то, чтобы быть счастливым! Особенно если он понимает свои ошибки и раскаивается в них! Ясно?

– Ясно… – угрюмо ответила Вика.

– Хорошо, когда ясно! Идем! – скомандовал отец, и оба вошли в подъезд. – Где ее квартира-то?

– На втором этаже… Четвертая.

Оба поднялись. И снова шок!

Дверь в квартиру открыта настежь, а в самой квартире такое впечатление, что не жил никто несколько лет. Пыль, грязь, бутылки, старые газеты, мебель отсутствует, окна заколочены. Обойдя квартиру, Григорий наконец сказал:

– Вик… Лажа какая-то! Хочешь сказать, она тут жила? Ты ничего не перепутала? – спросил отец, освещая голые стены квартиры фонариком мобильного телефона.

– Да как так-то? Как так??! – вскрикнула Вика и, сев на корточки, расплакалась закрываясь крыльями.

Отец понял по реакции дочери, что она действительно была уверена, что ее подруга живёт тут.

– Эй-Эй! Ладно, успокойся! Давай-ка, пойдем отсюда, – сказал отец, обняв дочку, и оба направились к выходу.

Выйдя из подъезда, они посеменили домой. Вот только «гордая птица» по имени Вика теперь шла не так уверено, а держалась за папу. Он уже как-то даже привык, что у нее есть крылья, будто были всегда. Волновался только за нее постоянно, учитывая ее жажду приключений, нрав и характер.

По щекам Вики текли слезы. До этого похода Вика еще думала, что крылья хоть и настоящие, но на ней временно: до поры, пока она с Милой не встретиться и та не заберет их назад. А тут до неё наконец дошло, что жизнь действительно изменилась навсегда. Мысли, подпитанные страхом, роились и жалили душу, словно осы.

Проклиная свою глупость, Вика теперь только и думала:

«Чёрт меня дернул сказать тогда про крылья! Куда Мила делась? Зачем она со мной так? Ведь я же ей помогла! Как теперь жить? Постоянно от всех прятаться и выходить только ночами? Или жить в изоляции до старости? Что будет с нашей семьей?».

Нервы, поведение и слёзы, которые сами текли по щекам Вики, не остались без внимания отца:

– Вик, ну перестань! Чего рыдать-то? Все будет хорошо, я тебе обещаю! Веришь? – пытался успокоить дочку отец, прервав тираду ее мыслей.

– Ничего уже не будет хорошо! Вы с мамой сами недавно объясняли, каково мне будет потом! Да чего там… я даже летать не умею! К чему они мне тогда вообще нужны?!

– Знаешь, в жизни всё всегда дается не просто, особенно вначале. Но ты же не инвалид, да и мы с тобой! Вместе мы все преодолеем!

– Папка! – пропищала Вика, ухватившись за руку отца и буквально повиснув на ней.

«Ребенок ещё! Ей Богу!» – подумал Григорий, но сказал другое:

– Ты же у меня взрослая, умная, сильная и красивая?

– Да, – кивнула Вика.

– Ну, и плакать, значит, не будем?

– Не будем… – ответила Вика, утирая слезы.

Так они и вернулись домой.

Глава 6. Школа реальной жизни

Прошло более двух месяцев, прежде чем семье удалось решить проблемы и начать реализацию плана под названием «Побег в алтайскую глушь». На регион в это время неотвратимо надвигалась холодная сибирская зима. В такое время, надо сказать, сидеть в теплом доме куда лучше, чем выходить на улицу. Но Вика от заточения в домашней тюрьме уже тихонько сходила с ума. Дома она часами проводила у телевизора и компьютера, следила за домашним хозяйством, много рисовала, занимаясь уроками, научилась шить и работать с разным материалом, а еще переделала всю свою одежду под «крылатый вариант». Но едва ли все это могло компенсировать круглосуточное сидение взаперти, отсутствие общения с другими людьми и всецело пассивный образ жизни, который Вике попросту был противен.

Послабление в «режиме» было только одно: по ночам отец разрешал ненадолго выходить на прогулку в сопровождении его или матери. Работы у обоих родителей было невыносимо много, они очень уставали, но всё же выходили с дочкой погулять.

На прогулках оба родителя стали потихоньку изучать процесс работы Викиных крыльев и пытались разобраться, как в будущем научить дочь летать. Но это были пока не полноценные тренировки, а скорее попытки понять механику процесса. На этот раз Вика проявляла больше сознательности и с родителями не спорила.

Из-за малой физической нагрузки и тоски Вика сперва поправилась, а потом резко похудела. Крыльям тоже было не сладко, даже цвет перьев потускнел. По сути большую часть времени они не работали, а просто болтались сзади. Небольшие попытки хотя бы подняться на метр на месте даже за аэробную нагрузку считать было нельзя. Им нужны были настоящие упражнения, это уже было понятно всем.

Самой Вике в часы ночного выгула вспоминалась сказка про гадкого утенка, который тоже прятался и выходил погулять по ночам, когда никто его не видел. От таких сравнений было и смешно, и грустно. Впрочем, она старалась не вешать нос и верить, что эти лишения не вечны и не напрасны. Но мысли об обратном иногда закрадывались.

Впрочем, жаловаться ей было бы грешно, ведь родителям приходилось в разы тяжелее. Вика и рада была бы помочь им, да только в ее положении лучшей помощью было не мешать и не показываться. Однако едва ли крылатая девочка-подросток до конца понимала всю сложность ситуации, хоть и достаточно знала о ней. Родителям приходилось ежедневно врать всем, кого они видят и знают на всех уровнях. Просчитывать все возможные лазейки в «легенде», которые у окружающих могли бы вызвать подозрения и выдать всех троих с потрохами. Решать сложнейшие вопросы иногда не только на грани своих возможностей, но и на грани закона. А еще сдерживать натиск общественности.

Так, сперва на отсутствие Вики обратили внимание в школе. Срочно нужно было документально подтвердить обстоятельства. Отцу стоило громадных усилий, чтобы сделать поддельную справку и выписку о том, что Вика тяжело заболела. Пришлось буквально молить врача и заведующую в местной поликлинике. Те сперва ни в какую. Собирались либо заявить в полицию, либо нагрянуть к ним с проверкой. Но за полугодичную зарплату каждому согласились, не глядя написать ей жуткий диагноз.

«Ушлые граждане! – думал про себя Григорий, – Но если б не они, то ничего бы вообще не получилось!»

Затем на отсутствие столь яркого ребенка обратили внимание соседи. Сначала были вопросы, а потом они буквально стали шпионить. В этот период Вике, как вампиру, приходилось жить с зашторенными окнами и прятаться в подвале. Впрочем, это только подогревало соседский интерес. Пошли подозрения, что Вику истязают, а некоторые полагали, что она и вовсе уже мертва, а семья просто скрывает это. Пошли сплетни. Некоторые особо бесстрашные и обнаглевшие даже пару раз влезали на участок и вламывались в дом. Лишь чудом Вике удавалось спрятаться. В итоге сплетни стали перерастать в народные волнения. Пошли угрозы коллективно сообщить в полицию об исчезновении девочки. Тогда уже Вику пришлось предъявить общественности.

Это был целый спектакль. С декорациями, реквизитом и продуманной ролью. Вика появилась в окне, а общалась через Скайп. Крылья скрывала черная матовая ткань. Этой же тканью пришлось завесить буквально всю комнату. В программе специально ухудшили изображение, чтобы было не понять, что у нее за спиной что-то есть. Просто темные разводы… Предъявив поспевшую к тому моменту справку возмущенной общественности, пришлось открыто солгать, что у Вики тяжелая форма иммунодефицита и ей нельзя больше ни с кем контактировать, чтобы не заболеть.

Родителям, в отличие от Вики, и вовсе пришлось репетировать роли целую неделю. Не привыкли они так много и откровенно лгать столь большому количеству друзей и знакомых. Но всё прошло удачно. Спектакль сработал. После него соседи и буквально вся улица сочувствовали семейству и шпионить за ними наконец перестали. Даже хотели организовать сбор средств на лечение, но родители благодарно отказались.

Так Вика и жила в это время, казавшееся тягучим, как смола, свыкаясь с новыми конечностями и новой участью, и надеялась на позитивные перемены, над которыми вовсю работали родители.

Как ни странно, самой простой задачей оказалось найти место, куда переехать. У матери был знакомый егерь, который как раз продавал свой участок, расположенный за горами в долине, и собирался поехать на Дальний Восток. Зачем – не сказал. Но и вопросов не задавал, когда родители заинтересовались покупкой земли и недвижимости.

Цена сего приобретения была немалая. По меркам республики Алтай даже солидная. Но условия были тоже впечатляющими: огороженный участок, утепленный дом, генератор, скважина с питьевой водой, баня, кухня… Спокойное живописное местечко, защищенное горой и лесом от посторонних глаз и подъездная грунтовая дорога стоили тех денег, что просил владелец. Пространства хватало и на огород, и даже на содержание скотины, если понадобится.

Договорившись о рассрочке и, продав часть собственности, семейство начало готовиться к переезду в глушь заповедного таежного леса в объятиях Алтайских гор.