Льётся лунный свет

– Спасибо. Только видишь, Андрон, что у нас творится. Не до яблок, – грустно отвечал Мамаев.

– Да этих «новых русских», деловых стреляют ежедневно. И что же теперь? – распалялся гость.

– Я так хотел распеться на балконе.

– Ну и пой! Ты выйди на балкон. Не бойся. Давай вместе выйдем?

– Я вам выйду, – откликнулась грозно Зинаида Модестовна. – Подстрелят вас, как куропаток, будете знать.

– Кто нас подстрелит? Кому мы нужны? – забурлил Руслан, распахивая дверь балкона.

Белым вихрем вырвалась Зинаида Модестовна из своей комнаты, отбросила друзей на старенький диванчик. Алисов даже потерял дар речи от изумления. От вихря доносилось:

– Благодетель! С яблочками заявился.

– Мама, – скуксился Руслан.

– Сидеть! Товарищ называется. Хотя бы раз с собой взял мальчишку! Нашёл бы ему продюсера! Так нет, всё гребёшь под себя, под себя…

Зинаида Модестовна лукавила, рубила как обычно сгоряча. Не раз Андрон пытался заставить товарища разучить несколько ресторанных песен и хотя бы одну оперную партию. Да всё было тщетно. Тяжёлым стал Мамаев на подъём, ленив, опаздывать мастак, а, главное, пуглив до невозможности. И Ростопович был проездом в городе, и Басков, Магомаев. Андрон готов был и договориться с ними, чтобы прослушали Русланчика. Но как дело доходило до дела – Мамаев исчезал, куда-то прятался.

– Толкает на балкон ребёнка под пули и всё!

Андрон взмыл с дивана как ужаленный:

– Спасибо за гостеприимство, тётя Зина.

– Нет, не уходи, Андрончик, я тебя так ждал, – взмолился Мамаев.

Но Алисов, не попрощавшись, уже выскочил за дверь. Потом, нарушив тишину в подъезде, вызвал лифт. Внизу облюбовал скамеечку и закурил. Время от времени поглядывал наверх, на балкончик Мамаевых. Надеялся, что Русланчик всё-таки подаст свой драгоценный голос. Не дождался…

5. Девушка у моря

Вот и сбылась мечта пятнадцатилетней Шурки – увидеть море. Изумрудные волны с барашками катились к её стареньким, разбитым кроссовкам. Августовское крымское солнце слепило. Шурка сидела на рюкзачке и жмурилась как котёнок. Запах моря, трав и кипарисов дурманил. После долгой тряске в поезде впору растянуться бы на гальке и подремать. Только надо подниматься. Ведь должно же исполниться и другое её желание – увидеть родного отца. Первый раз в жизни.

А если повезет и пообщаться с ним. А вдруг он и адрес сменил, и семья у него появилась? Мать ведь толком ничего не рассказала, истерила как всегда.

Переулок Столярова нашла она без труда. Благо он был в центре города, у моря. И дом номер семнадцать, двухэтажный, на нескольких хозяев. Причем с переулка был вход сразу на второй этаж дома. Внизу темнел крохотный дворик с развешенным бельём. Шурка постучала в седьмую квартиру. Сердце её замерло от волнения. За резной полированной дверью зазвенела тишина. Зато из квартиры напротив, вышла рослая, румяная брюнетка в пестром халате.

– Ты к кому, деточка? – спросила она строго девушку.

– Здравствуйте. Я к Зурикову Павлу Алексеевичу.

– Есть такой, Айвазовский наш. Стучи сильнее. Спит, наверное, со смены он…

Шурка приложилась кулачком поосновательней. Наконец, дверь скрипнула и распахнулась. На пороге стоял заспанный мужчина в серых шортах и черной футболке.

– Доброе утро, – сказала дрожащим голосом девушка.

– Доброе.

– Я разбудила вас? Простите.

– Ничего. Бывает.

Мужчина с изумлением смотрел на гостью.

– Я Александра Ильина. Я из Саратова, я – ваша дочь.

– Дочь? Да, ну конечно. Проходите, проходи…

Шурка шагнула вперед и едва не споткнулась в коридоре о картины. Они были всюду – на полу, на стенах и стульях – пейзажи, наброски, портреты. В единственной комнате у окна стоял пустой мольберт.

– У меня ремонт и кавардак, не обращай внимания.

– Вы художник?

– Так, любитель из городского кружка «Палитра». Последние пять лет малюю, не могу остановиться. Будто крышу сорвало. Тебе нравится? Только честно скажи.

– Да, очень! Прямо выставка.

– А вот посмотри на это.

Павел достал из шкафа небольшое полотно. Шурка взяла картину в руки.

– Узнаешь работу? Называется «Девушка у моря».

– Еще бы, мама Юля.

– Ты с ней одно лицо, такая же красавица.

– Спасибо.

– Те же глазки, носик…Как добиралась? Устала поди, намаялась.

Зуриков метнулся на кухню.

– Саш, давай к столу, подтягивайся. Надо взбодриться. Ты любишь кофе?

– Да, без сахара и сливок.

– Как и я.

На маленькой кухне Шурке бросились в глаза немытая посуда и пустые бутылки из-под вина, обшарпанный мини-холодильник.

– У тебя была гулянка?

– Нет, просто за год столько накопилось, – смутившись, ответил художник. – Саш, у меня самый лучший в мире молотый кофе из Бразилии.