Морозных степей дочь

– А вот не надоело! – даже огрызнулся Пташка. – Это не тебе, Иоахим, геройский в тотошний раз обе брови спалил. Прямо из рук ведь огнем полыхнул, кощун! Чуть без зенок не оставил паскудник. Или как тот рыжий герой Ломтя разделал, а? Забыл, поди? Бедный Ломоть так красными ломтями и развалился посередь дороги! Сходу-то не смекнешь, чему их в клятой башне научили. Ну к лешему, мне вот так спокойнее, тихонько, в сарайчике, со спиночки…

– Ладно, – безразлично бросил булатный копейщик, резко сменив тон с отеческого на деловой. – Что с деньгами? С таким тощим наваром, тебе, Пташка, по всему Княжеству придется огузков собирать, чтобы долг перед нами закрыть.

– Иоахим, – примирительно и с уважением цыкнул тот, – ты не гони бузу. Уже давно созрела мысль, как возместить похудевшие кошельки пришельцев. Делов на полдня, а доход, пусть небольшой, но на полгода точно. У тебя губарь знакомый есть?

***

Ныне

Помощник, навалившись на аналой, раздраженно и быстро царапал руны по листку – жуть как не хотелось строчить слог в третий раз; у судьи-то терпения хватит и в третий раз допросить, он такой.

– Как и было сказано, нападение было свершено не мной, а в отношении меня, – терпеливо объяснил Рэй.

– Да он же сам сказал, что у него в руках была сабля, и он с нею набросился на человека, – шикнул судье утомленный помощник.

– Я защищался! – выпалил Рэй, услыхав. – И саблей я никого не задел. Да разве по моему виду не ясно, что ограбили меня?! – сорвался он, призывая в свидетели свой нелепый вид.

Судья подпер голову, уложив на щеку указательный палец. Историю о том, что обвинение является ложным, он тут слышал каждый божий день.

Обвиняемым перед ним стоял молодой мужчина с короткими волосами и внимательными глазами насыщенного цвета. Черты лица, пожалуй, были не лишены красоты. «По виду как барин», – всё не мог решиться судья. Лицо красивое, с правильными чертами, зубы белые, шея не красная, как у землеробов, и руки не натруженные. Говорить обучен, опять же. Впрочем, будь он барином, уже б ногами тут топотал да родовым именем громыхал. А будь он барином в опале, всенепременно пришло б письмо с указаниями, а ничего такого нет, решай, судейский, сам сию оказию. «Но и никакой он, шельма, не путешественник», – вынужденно признал судья.

Обвиняемый был росл и ладно сложен. Мускулатура верхней части тела просматривалась особенно хорошо, ведь его, Рэя из Паду?ба, привезли на шхуне попросту голышом. Только перед судейской избой кто-то из ябетников, да видно одной потехи ради, сыскал ему юбку с пеньковой веревкой на поясе – вот и весь наряд.

– Уж не знаю, как ты штаны потерял, – судья исподлобья стрельнул глазами на одеяние обвиняемого, – однако ты утверждаешь, что Пташка и его друзья нанесли тебе тяжелейшие побои, от коих ты едва не умер. Ты также говоришь, что били тебя все трое да по указке некоего Якима, он же – Иоахим. Я наслышан об этом человеке. Плаха на Закла?нной площади Храбродара уже много лет плачет по его шее. Меня немало тревожит, что этот лиходей перебрался в наш край, коль это правда. Но видел я и как выглядит человек, поколоченный толпой, и вот ты на такого совершенно не похож.

Рэй опустил голову, поняв, что сказанное им действительно не находит подтверждения: на теле-то ни царапинки! Но как же такие чудеса объяснишь?!

– Путь рекой сюда занимает менее трех дней. За это время заявленные тобой побои не сошли бы бесследно. Ладно, давай-ка продолжим. Что случилось после нападения? – терпеливо спросил судья, однако тут и рассказывать было нечего, во всяком случае, того, что Рэй мог бы поведать судье.

***

Тремя днями ранее

Несколько часов героя не существовало. Проявляться в мире он стал постепенно. Сначала только слух: натужный скрип древесины и хлюпанье воды кружили вокруг назойливыми мухами. Потом запахи. Вонь стояла несусветная, моча вперемешку с гнилой рыбой. Одна за другой у него стали возникать части тела: рука, колено, живот, плечо – и каждая болела, ныла и токала по-своему. Голова – лучше бы не появлялась вовсе.

События, минувшие с момента выхода из Башни, пролетели скопом рваных картинок. Вокруг пульсировала шершавая тьма. Из глубин небытия Рэя беспощадно выносило на берега реальности.

Холод пробирал и понятно почему: герой лежал абсолютно гол. Правая Башня снабдила комплектом одежд, однако воры не оставили даже ниточки. Удивительно, но под ладонью каким-то образом очутилась та самая тетрадь, полученная в Башне. Подняв руку, он ощупал толстую, крошащуюся корку выше затылка. Левый глаз распух так, что почти не открывался, рот оказался заклеен вязкой, соленой слизью. Кто-то усердный еще и заковал его руки в деревянные колодки – можно подумать, он смог бы куда-то сбежать.

Густая кровь медленно била в виски. Горизонт пошатывался, но нет, не из-за самочувствия. Комната действительно давала крен то в одну сторону, то в другую. Сверху, меж потолочных досок, били острые лучики солнца. Видимо, трюм небольшого судна.

Герой припал спиной к стене. Повыл тихонько, пытаясь смирить боль.

Корабль поскрипывал. Губы стянуло не только от спекшейся крови, но и от жажды.

«Да как же так получилось?..» – простонал он.

А тут и правда не обойтись без пояснения о том, как герой моей эпохи оказался в этой неприглядной ситуации с самого начала. Конечно, он не расскажет этого судье, но тот, кто читает мое пристрастное повествование, имеет право знать всё!

***

Еще несколько часов назад, до встречи с Пташкой

Правая Башня

Удар!

Жидкий лед пронзил иголками.

Вода. Морозная. Колючие корки касаются кожи.

Разум еще сопротивлялся, но тело отказалось подчиниться. Ледяная жидкость начала заполнять легкие, отчего сердце, что ухало, потеряв всякий ритм, стало замедляться и остывать.

Короткий миг борьбы обратился смирением. Он безропотно удалялся от поверхности в темноту. Не было страха, боли и даже сожалений. Холод, что нестерпимо ворвался в тело, тоже стал угасать, принося смирение. Мрак. Тишина.

Покой.

***

Грудь стиснуло, будто железной клешней, заставив сердце прокачать кровь! Удар адреналина обухом врезал по упокоившемуся сознанию! Он откашлялся, извергая солоноватую воду. Легкие пылали огнем, сердце колотило по ребрам изнутри, пред глазами мельтешил всполошенный рой белых мушек.

А над ним стоял ангел.

Так ему показалось. Девушка – нет, дева! С очень длинными волосами цвета парного молока и бездонными, рисунка ночного неба, глазами, в которых горели настоящие живые звезды. Дева взглянула на него мимолетом, и легкая улыбка тронула уголки губ.

«Правая Башня приветствует», – послышалось отголоском.

Бессмысленные образы смешивались друг с другом, не позволяя уловить смысл этого красивого видения.

«Согласишься ли ты?»

«Справишься ли ты?!» – сверкнув отчаянной надеждой, прозвучало в накатившем небытии.

***

Он лежал в тиши на полу, покрытом холодной глянцевой эмалью, заботливо укрытый почти невесомой накидкой – тончайшие нити были нежнее пуха.

Просторная комната имела форму гексагона, по которому безо всякого порядка располагались шкафы, заполненные свитками, письменные столы и парящие в воздухе, светящиеся сферы. Именно такая возникла прямо перед ним только что. Одно прикосновение к бело-зеленому объекту – и он оказался за пределами знакомого измерения. Кто бы знал, что не следует трогать блуждающие глобулы! Это Рэю вот-вот объяснят.

Гулкие голоса доносились урывками.

– …Неужели?

– Как ты понимаешь, это представляет огромную проблему.

– Они сильны?

– Непомерно!