Оливер Кромвель

Пуританином называл себя мой отец. Он постоянно чувствовал свою ответственность перед Богом. Его расточительный брат разорялся, а Роберт сеял хлеб, выращивал скот, варил пиво и богател, избирался в парламент и мировым судьей. Мы читали Библию дома вслух, и я слышал, что «Тофет давно устроен, глубок и широк, и приготовлен для неправедного Цезаря».

Если праведной жизни мешают привилегии пэров и вельмож, продажные королевские суды, злобные сборщики податей, казнокрады, фавориты короля и жадные епископы – долой их, и вырвем Библию из их загребущих рук!

А если за них король? – этот вопрос задавали себе многие англичане и давали на него ясный и четкий ответ.

Мой Бог не был каким-то далеким и сидящим на небесах. Он знал о нас все, поощрял благочестивых и карал неправедных, участвовал незримо в нашей жизни. Я убедился, что Провидение лично управляет миром и постоянно борется с Дьяволом, и всегда искал одобрение свыше для своих поступков.

Я ходил в школу при больнице Святого Джона, слушал проповеди Томаса Бирда в церкви Всех Святых, читал его трактаты «Зрелище Божьего Суда» и «Антихрист – папа римский», получая обильную пищу для ума.

Я узнал о Мартине Лютере, Жане Кальвине, первых пуританах и сам в старших классах писал о них. Матушка сохранила этот мой школьный опыт, который я привожу в своих записях.

«Когда в 1507 году сын немецкого рудокопа из крестьян Мартин Лютер, окончивший Эрфуртский университет, вступил в Августинский орден и стал монахом, он сказал своим родным, что видит свое будущее в поиске истины и освобождении от грехов. Мартин стал читать лекции по философии морали в старинном Виттенбергском университете и защитил в нем диссертацию по теологии.

Когда в 1510 году Лютер поехал в Рим по делам ордена, то был потрясен в Вечном городе продажей индульгенций и развратом священников. Сам папа разрешал открывать бордели и брал с них четвертую часть прибыли. Потрясенный Лютер вернулся домой и стал думать о пагубности католицизма, в котором уживались беспутство, чистота, разврат и святость. В 1512 году он стал доктором теологии и профессором, а через три года был назначен окружным викарием.

31 октября 1517 года, накануне Дня Всех Святых, Мартин Лютер с сподвижниками прибил на дверях Замковой церкви Виттенберга 95 тезисов о том, как сделать церковь безгрешной. Читая их с кафедры, Лютер объявил, что верующим не нужны обязательные посредники между ними и Богом, особенно в лице погрязших в грехах католических священников. Чем лучше человек делает свое дело – тем он угоднее Богу, и он вправе сам толковать Священное Писание.

Лютер с соратниками распространили Тезисы по всей Германии и Европе, и он стал переводить на немецкий язык Библию, закончив это огромное дело в 1534 году. В результате его Реформации церковь раскололась на католиков и протестантов.

После опубликования в 1520 году трех трактатов «Обращение к христианскому дворянству», «О вавилонском движении церкви» и «О свободе человека-христианина», испанский король объявил Лютера еретиком вне закона, а папа отлучил от церкви.

В ответ великий монах, женившийся на бывшей монахине знатного рода и родивший нескольких детей, заявил, что церковная власть не выше светской, действовать против своей совести – опасно, а влияние церкви основывается не на государственной власти и титулах, а на подвижниках.

Благодаря его переводу, Библия стала доступной для всех, и в Европе стали говорить о том, что главное – понимать и все измерять Словом Божьим. По всему континенту распространялись три тысячи прочитанных Лютером проповедей.

Бог и его слово старше, чем вы, и пребудет дольше, чем вы, потому что оно вечно. Светские и духовные власти находятся на службе у Бога до тех пор, пока они не смешиваются. Если одна из них вмешивается в дела другой, значит, она находится на службе у сатаны.

Дело немца Лютера продолжил внук бондаря и сын епископского секретаря француз Жан Кальвин, переделавший свою фамилию в латинскую Кальвинус.

Родившись в 1509 году в Пикардии, Жан в шестнадцатилетнем возрасте поступил в Парижский университет, где учился вместе с будущим генералом ордена иезуитов Игнатием Лойолой. Он изучал богословие и право, древнееврейский, древнегреческий и латинский языки, прочитал все труды Лютера. После смерти отца, оставившего ему большое состояние, Кальвин стал протестантом. Он проповедовал в Париже, откуда был вынужден бежать в 1533 году, чтобы не быть сожженным на костре. Неуемный француз под чужим именем проповедовал по всей Европе, и, услышав его в Базеле, Эразм Роттердамский заявил во всеуслышание, что «в лице этого молодого человека против церкви готовится страшный бич».

В 1535 году в Базеле Кальвин опубликовал знаменитое «Наставление в христианской вере», которое читала вся Европа. Его идеи обсуждали все, ибо было что обсуждать.

Повседневный труд угоден Богу. Его благоволение к человеку выражается в удачливости в делах, а значит, разбогатевшие люди являются божьими избранниками. Если бедняк будет неустанно трудиться – он тоже может разбогатеть. Если нет, то все равно буден вознагражден в загробной жизни.

Переехав в Женеву, лежавшую на стыке швейцарских, французских, немецких и итальянских владений, которая восторженно приняла его идеи, Кальвин в 1539 году написал для народа «Небольшой трактат о Святом Причастии» и ввел новое устройство церкви с новым символом исповедания веры, катехизисом.

Наряду со строгим контролем над частной жизнью граждан, из церквей убрали пышные церемонии, украшения и символику, отменили праздники, оставив только Воскресение Христово – Пасху. «Женевский папа» Кальвин правил в «Протестантском Риме» Женеве до 1564 года, пережив Лютера на восемнадцать лет.

В городе запрещались любые развлечения, яркие одежды, громкий смех, выход на улицы после девяти часов вечера. Порядок поддерживался «кровью и огнем», на допросах применяли пытки, из Женевы изгнали всех нищих и бездельников, остальные работали и молились.

Кальвинизм быстро распространился по всей Европе, спорившей о том, действительно ли судьба каждого человека предопределена Богом при его рождении и ее не могут изменить ни молитвы, ни добрые дела, и о том, что вечного спасения можно добиться только строгой и праведной жизнью.

Основой кальвинизма стало «Наставление в христианской вере» из четырех частей и восьмидесяти глав с четырьмя тысячами библейских цитат, в котором женевский советник говорил, что Реформация – это восстановление ранней христианской церкви.

Для распространения своих идей Кальвин открыл Женевскую духовную академию и писал тысячам своих сторонников в Европе, призывая присылать к нему студентов: «Растерзанное, с разбросанными членами, лежит на земле тело церкви. Я охотно пересек бы десять морей, чтобы положить этому бедствию конец. Посылайте нам деревья, мы сделаем из них копья, которые пришлем вам обратно».

Кальвинизм покорял одну страну за другой, и сотни тысяч людей спорили о том, прав ли его основатель, выдвигая свои идеи, которые многие заучивали, как «Отче наш».

Есть один Бог, Христос – это Бог и Сын Божий, а наше спасение заключается в милосердии Божьем, ибо человек бессилен перед истиной, волей, словом и делом Бога.

Деньги должны стоять на службе у человека, а не человек на службе денег, которые есть честные и позорные. Большое корыстолюбие разрушает Божественный порядок и общество.

Государство появилось от Бога и должно развивать заповеди Божьи.

Короли – должники подданных, а не владельцы. Одна сторона лишь тогда имеет обязательства перед другой, пока эта другая выполняет свои обязательства.

Нет более счастливого вида правления, чем то, при котором свобода надлежащим образом организована на долгое время. Власть является защитником свободы, и если она ее не защищает, то она – вероломный предатель родины, ибо все люди равны перед Богом и законом.

Наследственная монархия сомнительна, потому что Дух Божий не передается по наследству.

Абсолютная демократия сомнительна, потому что люди по-разному духовно одарены.

Лучше всего, когда правит ограниченная демократией олигархия. Государственная власть должна быть разделена и контролируема.

Жан Кальвин поддерживал широкие связи с новой англиканской протестантской церковью. С 1550-х годов, благодаря его идеям, в Британии появились пуритане, сорок из которых 14 ноября 1620 года на корабле «Мэйфлауэр» унесли учение великого женевца за океан.

К концу XVI века puritans, чистые, широко распространились по всей Британии и хотели доведения Реформации до конца, начиная с полной автономии каждой из отдельных общин.

Пуритане объявили пуританскую епископскую церковь компромиссом между католицизмом и протестантизмом. Богатые купцы, мещане, провинциальные сквайры сплошь были пуританами, как и оба наших университета, выпускавшие набожных и умных ученых джентльменов. Первые пуритане верили в священный характер власти и божественные права короля, но проповедовали общее братство и равенство во Христе. Их взгляды смогла изменить только новая династия Стюартов, недостойная сидеть на троне Англии.

В 1609 году был создан Совет старейшин протестантских общин. За полвека пуритане оставили неизгладимый след на характере нашей нации. Строгие, сдержанные, остерегавшиеся болтливости и легкомыслия, ненавидевшие роскошь, прямолинейные, жесткие, нетерпимые ко лжи пуритане стремились добиться полного самообладания и называли Библию единственным законом Божьим.

Пуритане требовали замены епископата старейшинами-пресвитерами, замены пышной мессы простой проповедью, упрощения и уничтожения многих церковных обрядов. Их отличали трудолюбие, расчетливость, бесстрашие, упорство в достижении цели, уверенность в своей предизбранности и непогрешимости.

Первый Стюарт объявил, что заставит пуритан стать конформистами или выгонит их из Англии. На пуритан обрушились гонения, и десятки тысяч их бежали в Европу и Америку. Пуританами, которые были везде, стали называть всех противников королевского произвола.

Все мы знали решение первой пуританской конференции 1567 года:

«Ввиду того, что проповедь Слова Божьего и совершение таинств позволяется нам в церкви не иначе как с соблюдением языческих обрядов, то мы считаем себя обязанными собираться в частных домах и везде, где представится случай, и совершать служение Богу в такой форме, которая менее всего затемняла бы нам свет нашей совести».

Пуританское богослужение было простым и духовным: молитва, пение псалма, «Отче наш», второй псалом, проповедь, чтение Символа веры и апостольское благословение. Старая литургия была отвергнута как суеверие.

При Якове пуритане разделились на пресвитериан, «партию богатых», и независимых индепендентов.

Independents считали, что не должно быть ни единой национальной церкви, ни всеобщей подати на содержание духовенства. Оно должно жить только за счет добровольных пожертвований верующих. Все общины должны пользоваться полной свободой, а школы – полностью избавлены от церковного давления.

Индепенденты требовали возвращения к раннему христианству и восстановления Царства Христа на земле, и их больше всего преследовал Яков Стюарт. Это были лучшие из пуритан, честные, глубоко верующие, неспособные идти на сделки с совестью, очень энергичные люди. В самом начале нашего бурного века они стали силой, с которой следовало считаться. Индепенденты говорили: «Лютер и Кальвин были великими светочами в свое время, но и они не проникли вполне в тайны Божественной Истины».

Мой отец, конечно, был пуританином, а я стал индепендентом, и никто у нас в 1615 году не знал, что в период нашей великой революции нам придется бороться не только с роялистами, но и нашими бывшими товарищами пресвитерианами, правившими Англией с 1640 по 1648 год.

К окончанию школы мне не надо было выбирать, где продолжить учебу. В Англии уже было огромное количество пуритан – сельских сквайров и деловых людей, которых стала интересовать политическая власть в государстве абсолютной монархии.

25 апреля, в день своего семнадцатилетия, я поступил в Sidney Sussex College соседнего Кембриджского университета, в котором успел проучиться только год.

Колледжем, который архиепископ Кентерберийский Лод со злобой называл рассадником пуританизма, руководил доктор Самуэль Уорд, в 1611 году участвовавший в переводе Библии на английский язык. Оба наших доктора, Бирд и Уард, были похожи как две капли воды. Ректор знал больше учителя, но говорил так же. Мы сидели в тогах и шапочках, учили латынь, мою любимую математику и историю, чтобы не забывать о суетности мира. Мне нравились битвы греческой и римской истории, которые я знал в подробностях.

Потом написали, что «Кромвель, в котором не было недостатка в предзнаменованиях его будущего величия, согласно наблюдениям наставника, был больше наклонен к действию, чем к размышлению». Благодаря удивительным учителям, моим призванием стала борьба, однако я всегда долго размышлял, прежде чем сделать решительный шаг.