Язык его пропавшей жены

– Ах, так?!

– Слышала бы ваши ссоры Лена! – с какой-то грустью вмешался в их разговор Велемир Радомирович.

Жениху с невестой стало немного стыдно: тут о святых воспоминаниях, а они – про некачественный алкоголь.

– Продолжайте, – кашлянул Вадим.

– Продолжаю. Администраторша в гостинице намекнула мне, когда я заполнял листок, что можно скрасить одиночество и «другим способом». Ну, вы меня понимаете.

– Интим-услуги с широким выбором мулаток и мулатов? – спросила Марина.

– Вот именно. Работы-то как таковой ни у кого нет, особенно, у женского пола. Мужики пьют, женщины… Ну, словом, я отправился в магазин за продуктами. Ресторанов или кафе там тоже мало. Вернее, есть что-то несуразное, но и оно закрывается очень рано. Народу на улице почти никого. Больше собак. Да и те какие-то сонные, квелые от постоянного безделья, даже не тявкают.

– Итак, вы остались наедине с шуйской водкой.

– Почти так. Я вернулся с продуктами в свой номер, стал резать хлеб и колбасу. И тут вдруг обнаружил на столе записку. Послание. Когда я уходил, его не было. Значит, появилось только что. Листок бумаги, сложенный пополам. Я развернул. И, поверьте, едва не упал со стула. Мне буквально кровь бросилась в глаза.

– Что же там было написано? – задала вопрос Марина.

Велемир Радомирович полез в карман, порылся и вытащил на свет листок бумаги, вырванный, судя по всему, из блокнота.

– Вот, сами смотрите.

Марина взяла листок двумя пальчиками, как ядовитую гадюку, и зачитала вслух:

– «Я ищу тебя! Где ты? Твоя жена Лена».

– Это ее почерк, – добавил Велемир Радомирович.

– Точно? – спросил Вадим.

– Я сличал потом с другими ее письмами.

– Все равно нужна графологическая почерковедческая экспертиза.

– Уже делается. Но суть-то в другом. Даже если это высококлассная подделка, то кому и зачем понадобилось так страшно шутить? А если не подделка, то… еще страшнее.

Теперь уже Вадим начал исследовать записку со всех сторон, даже зачем-то обнюхал ее, чуть ли не попробовал на зуб, и вернул владельцу.

– Да, действительно очень странно, – сказал юрист, переглянувшись со своей невестой. Та согласно пожала плечиками.

– А что, если это посланьице предназначалось вовсе и не вам? – предположила она. – Ну, давайте рассуждать так. Приехала в Юрьевец какая-то Лена, не ваша. Ждет мужа. Номером ошиблась. Почерк у нее похож. Все женщины пишут почти одинаково аккуратно и старательно. Не дождалась – уехала. Вот вам и вся разгадка.

Велемир Радомирович недовольно хмыкнул.

– Если бы так! Я сверялся у администраторши. В гостинице, кроме меня, за последние сутки останавливались только несколько человек. Одна громадная тетка с выводком детей из Самары. Ивановская пожилая чета, почти безъязыкая. И пара бездельников с Чебоксар, транзитных. Никаких Лен не было и в помине.

– Что же было потом? – спросил Вадим. – Ведь на этом, как я понимаю, история не закончилась? Выпили вы, в конце концов, шуйскую водку или нет?

– А что мне оставалось? – мужчина усмехнулся. – Но уже не один.

– Как это? – вырвалось у обоих.

– Не в том смысле, что пил… с Леной. Понимаете, после того, как я прочитал записку, мне уже повсюду стала мерещиться она. Подойду к окну, отдерну занавеску – на улице стоит женская фигура… А это просто фонарный столб. Слышу шаги в коридоре. Открываю дверь – никого. Кто-то тихо постукивает за стенкой. Иду к администраторше, требую открыть соседний номер. Он пуст. Словом, начиналось какое-то тихое помешательство. Нервы совсем разболтались от всей этой чертовщины.

– Представляю, – сочувственно произнесла Марина. – Я бы, наверное, просто сбежала.

– А я бы просто напился, – предложил свое решение данной проблемы Вадим.

– Я сделал и то, и другое, – ответил Велемир Радомирович. – Сначала я крепко принял на грудь, а потом, пообщавшись с местной публикой, пустился в затяжные бега. Но все это было потом. Пока же я собирал вещи и чего-то ждал. Надо было уходить, я понимал это, но продолжал сидеть в номере. Порывался вскочить, а ноги делались как ватные. Я мысленно прокручивал в голове всю свою жизнь с Леной. Мне думалось, что это действительно она написала записку. Явилась с того света. Но с какой целью?

– Ну, это вы… слишком, – неуверенно возразил Вадим.

– Я ведь мистик. Но что-то мы тут, друзья мои, засиделись. Встали – пошли.

И они продолжили путь к Трубной площади. Марине смертельно хотелось дослушать сказки «новой Шахерезады» до конца. А Вадим нервничал все больше и больше. Но времени впереди было еще много. Особо торопиться некуда. Так, по крайней мере, казалось и Вадиму, и Марине. Они не знали и не могли знать, что все только начинается. Что остаться наедине удастся уже не скоро. Что они уже втянуты в некий раскручивающийся маховик событий. И события эти коснутся не только каждого из них или Велемира Радомировича, возникшего на безоблачном горизонте, как челябинский метеорит возмездия, но многих и многих, близких и совсем чужих.

– А дальше? – потребовала Марина.

– Дверь в номер открылась, в проеме обрисовалась женская фигура, силуэтом напоминающая Лену, и я потерял сознание, шмякнувшись лицом об пол. «Мордой», как выразились потом.

Некоторое время они шли молча. Обдумывали сказанное каждый по-своему.

– Пришли, – произнес вдруг «посланник с Нибуру», останавливаясь у дома с башенками.

Глава четвертая. Два дня назад

Погони за своей спиной он больше не чувствовал. Да и была ли она вообще, не пригрезилась ли в разгоряченной и поплывшей от самогона голове? Велемир добрел по вязкому песку до пляжной отмели. Здесь он когда-то загорал с Леной, они кормили хлебными крошками мальков, купались. Но уже тогда на берегу было очень много снулой рыбы. Волга умирает, и все, что в ее водах, тоже.

Подумав, Велемир стал раздеваться. Альма присела рядышком, с любопытством наблюдая за ним: что еще выкинет? Уж не топиться ли собрался? Если так, то это надо делать подальше, у валунов, где и глубже и течение покруче. Там, знала собака, и муж Лены с кладбища утоп.

Велемир сбросил с себя все, кроме трусов. Потом, поглядев вокруг, снял и их тоже. Утренняя свежесть и ветерок с реки приятно холодили вспотевшее тело. Сложив всю одежду на округлый камень, он пошел в воду. Почти по ней, как блаженный Симон Юрьевецкий. Но здесь было совсем мелко, по щиколотку. Да святого бы из него и не вышло. Рано еще.

Пройдя несколько метров, Велемир попробовал окунуться, но в воде стало настолько холодно, что защемило сердце, и он поспешил выскочить обратно на берег. Альма, словно ждала этого, сразу затявкала, будто поздравляла с возвращением к жизни. А он вдруг представил себе, как плывет по течению реки, раздувшийся, словно бревно, с уставившимися в синее небо мертвыми глазами. Картина была столь отвратительной, что он чертыхнулся, а потом еще и наступил босой ступней на бутылочный осколок.

– Вот сволочи! – совсем разъярился он. – Где пьют, там и гадят.

Допрыгав на одной ноге до камня, Велемир попытался в позе «мальчика, вынимающего занозу», высосать из ранки кровь. Когда с этими манипуляциями было покончено, он принял другую скульптурную композицию – роденовского мыслителя. Голый человек, подперев скулу кулаком, сидел на берегу реки и глядел на текущие воды. О чем он думал? О Лене, конечно. И теперь, казалось, и вовсе окаменел. А собака легла рядом, у его ног.

Размышления Велемира прервало появление длинного, жилистого, загорелого до черноты человека в плавках и с вафельным полотенцем на плече. Ступал он бесшумно, был похож на скрученный темный провод, а рыжая голова отливала золотом, как клемма.

«Наверное, это и есть здешний знаменитый электрик с насосной станции», – догадался Велемир. Просто никто иной такую «электрическую» внешность иметь не мог. «Ему бы еще два светящихся миньона вместо яиц».

– Доброе утро! – приветливо сказал мужчина, мимоходом взглянув на «мыслителя».

– И вам не хворать, – отозвался Велемир, натягивая трусы.

Электрик, между тем, напротив, плавки сбросил и с разбегу кинулся в воду. И, самое удивительное – поплыл! Видно, знал тут какое-то глубокое место, где можно было не опасаться зацепиться брюхом за дно. Велемир с любопытством наблюдал за его фырканьем. «Как же его величали, там, в гостинице?» – вспоминал он. Добравшись до бакена, мужчина повернул обратно. Вылез на берег и начал тотчас же растираться, поминутно отплевываясь.