Непокорный зверь

– Отряд пришёл сюда налегке. Значит, где-то в холмах у наших врагов должна быть стоянка. И там могут находиться остальные воины.

Абориген нахмурился, взглянув на пленников, привязанных к дереву. Потом совершенно человеческим жестом почесал вытянутый затылок.

– ты хочешь сказать, если основная группа до ночи не вернётся, яронцы снова на нас нападут?

– Только в том случае, если их там достаточно много, – уточнил Прэт. – А если их мало…

– Тогда они приведут сюда большой отряд, чтобы отомстить за убитых соплеменников и освободить захваченных воинов!..

– Вот именно. Но эту проблему можно решить, если мне удастся отыскать их стоянку и перебить всех, кто там остался. Или взять в плен.

Если никто из отряда не вернётся в поселение яронцев, они надолго забудут сюда дорогу, и перестанут угонять скот Шаду.

– Ты думаешь, Винтар, тебе в одиночку удастся одолеть оставшихся врагов? – недоверчиво спросил Хашон.

– Сначала мы должны узнать их количество, а потом…

Если я не вернусь, все награды рухмада достанутся тебе одному.

Прэт специально произнёс последние слова, чтобы увидеть реакцию надсмотрщика. Но на лице аборигена ничего подозрительного не отразилось. Это было хорошо. Видимо, он помнил о своём долге, и не собирался пускать стрелу в спину нежданного спасителя.

Глава 7

Чтобы выяснить, где находится временная стоянка яронцев и сколько воинов там осталось, Хашон немного поговорил с пленниками, применив грубые методы допроса.

Раненный туземец оказался самым сговорчивым. Особенно, когда надсмотрщик сжал рукой его кровоточащее бедро, перетянутое кожаным поясом. Винтар Прэт знал по себе, что чужаку было по-настоящему больно. Однако жалеть пленника не имело смысла. Быстро сообразив, что от него требуют, он сбивчиво заговорил. Большинство слов яронского диалекта понять было невозможно, но главное стало известно.

Стоянка врагов находилась у самого подножья серой горы, то есть примерно в пятнадцати километрах отсюда. И там оставались ещё три воина. На первый взгляд немного, но и не так мало, как хотелось бы Винтару.

Сначала он думал идти пешком, но Хашон неожиданно предложил добраться до стоянки чужаков на торне.

– Так будет быстрее и безопасней, сказал он, показав крупные зубы в подобии человеческой улыбки. – В зарослях живут небольшие стаи хищников, которые на закате любят нападать на одиноких путников.

– И не только на закате, – усмехнулся Прэт, вспоминая недавнюю встречу с дрэтхом. – Ладно, возьму того гиганта, на котором сюда приехал. Он ко мне уже привык.

– Постарайся захватить в плен ещё хотя бы одного яронца. Отдашь его мне в благодарность за торна…

Винтар сдержанно рассмеялся, удивляясь наглости и хитрости надсмотрщика, но возражать не стал. Если получится, он возьмёт живьём всех чужаков, чтобы его достижения в глазах правящих аборигенов были по-настоящему значительными.

Хашон остался доволен его молчаливым ответом и ударил несколько раз ножом по кресалу, поджигая сухую растительность под телом убитого напарника. Как только огонь погребального костра разгорелся, он поднял вверх руки и стал считать до двадцати пяти, по числу лет, которые успел прожить Арухт. Таким обрядом местные обитатели Аршала символизировали отделение духовной сущности от мёртвого тела, и вознесение её над миром живых.

По словам надсмотрщика, в день серебристой звезды душа обязательно должна воплотиться в теле новорожденного младенца из племени Шаду. Вероятно, именно это поверье являлось причиной того, что родовые общины никогда не конфликтовали между собой.

Как таковой религии у аборигенов не было, но они верили в переселение сознания из одного тела в другое, и в некий высший разум, который создал всё вокруг.

Будучи атеистом, Прэт не желал верить в реинкарнацию, богов и прочую сверхъестественную чушь. Но своё мнение по этому поводу выражать не стал, чтобы лишний раз не спорить с Хашоном. Всё равно аборигенов очень трудно было в чём-то убедить, а тем более переубедить.

Дождавшись окончания обряда, Винтар поправил заплечный колчан с луком и направился к стаду торнов. Среди них паслось знакомое животное с отличительной царапиной на панцире и верёвкой, привязанной к рогу.

До границы предгорья они добрались на закате, когда Этшиана бросала на холмы последние багровые лучи, удлиняя все тени до самого горизонта.

На расстоянии нескольких сотен метров от видимой цели Прэт огляделся, спрыгнул с гиганта и привязал его к одному из небольших, но достаточно крепких деревьев. Дальше он решил идти пешком, чтобы торн не выдал их присутствия громким фырканьем и треском сломанных веток.

Винтар направился прямиком к серой горе, получившей такое название из-за множества гранитных скал, торчавших на западном склоне. Гора была высотой не менее пятисот метров, выделяясь на фоне остальной гряды, и спутать её с какой-либо другой возвышенностью было очень трудно.

Обходя кусты и деревья, Прэт старался двигаться тихо. Он знал, что аборигены обладают чутким слухом. Поэтому к месту расположения яронцев вышел в густых сумерках. И вряд ли он смог бы отыскать врагов так быстро, если бы они сами не разожгли на ночь яркий костёр, который был виден издалека. Кроме того, лёгкий ветер, периодически дувший навстречу, доносил запах дыма.

Замедлив шаг, он стал внимательней вглядываться в окружающую темноту на тот случай, если враги выставили сторожевой пост. Этой ночью Ватан периодически скрывался за облаками, так что дополнительная подсветка почти отсутствовала. Зато теперь и самого Винтара труднее было заметить.

Пока он бесшумно крался вперёд, окончательно стемнело. Теперь единственным источником света был огонь, горевший посреди большой поляны.

Вскоре он смог различить фигуры аборигенов, сидевших вокруг костра. Их было трое, как и говорил раненный пленник. Тем хуже для них. Это была не та сила, с которой Прэт не смог бы справиться в одиночку, если застать противника врасплох.

Оказавшись от яронцев на расстоянии двух десятков метров, он залёг в высокой траве и прислушался. До него доносились отдельные слова и фразы воинов, которые что-то бурно обсуждали, жестикулируя руками.

Возможно, они спорили о том, почему их соплеменники, ушедшие за торнами Шаду, до сих пор не вернулись с добычей. Но теперь их озабоченность была излишней. Очень скоро один из них замолчит навсегда, а остальные – как повезёт… Брать в плен всех яронцев Винтар уже передумал. С увеличением количества живых противников повышалась вероятность того, что он сам может стать их жертвой. Ночью за всеми не уследишь.

Он дождался, когда спутник Аршала в очередной раз скроется за облаками и приготовил к стрельбе трофейный лук. Первая и пока единственная цель сидела к нему спиной, и была хорошо видна на фоне горящего костра. Задержав дыхание, Прэт разжал пальцы, спуская тугую тетиву.

В воздухе мелькнула бледная черта, и обречённый на смерть туземец, коротко вскрикнув, повалился вперёд с торчащей между лопаток стрелой. Остальные тут же вскочили на ноги, хватаясь за сабли…

– Стоять! Никому не двигаться. Вы окружены!.. – приказным тоном крикнул Винтар, надеясь, что вражеские воины поверят в этот блеф.

Однако всё вышло иначе. То ли они его совсем не поняли, то ли испугались до такой степени, что перестали соображать. Вместо того, чтобы остаться на месте и сложить оружие, оба яронца, как по команде, нырнули в темноту за пределы освещённого круга. Поэтому вторая стрела исчезла во мраке, никого не задев.

Прэт тихо выругался и поспешил сменить позицию, отступив на десяток шагов назад и в сторону. Кто знает, на что ещё способны дикари. Уж, в темноте они точно могут видеть лучше него.

Вооружившись копьём, он затаился. Чужаки тоже не спешили контратаковать, поскольку не знали, кто на них напал, и какова численность врагов. Если в первый момент они могли подумать, что противников несколько, то очень скоро поймут, что их совсем мало, а то и вовсе один. Тогда яронцы могут попробовать взять его в клещи. Хорошо хоть копья и луки они подобрать не успели.